Анастасия, ты прекрасна!
Шрифт:
— Вроде меня, — грустно произнесла Настя.
— Именно.
Помолчали.
— Но погоди, Саш. Если посчитать всех работающих тут, то не столько же ли получится? Может быть пусть не завод, но всё те же люди тут могут работать?
— Даже если бы и да, — тяжело выдохнул я, — всё же техпрогресс позволяет сейчас значительно сократить потребность в человеческом участии, но тем не менее, даже если и ровно тот же коллектив бы переехал в новое здание и давай нас развлекать и кормить, но кто бы ходил сюда всё это использовать, потреблять?
— Я не понимаю, — нахмурилась Настя.
— Да я сам не профессор по экономике, —
— Хих! И всё из-за одной вилки, — уважительно ценила она.
— Да. А сейчас мы всё покупаем оттуда, — условно показал я за спину.
— И это плохо? — ища подтверждение, спросила Настя.
— Вот помнишь в детстве мы рисовали деньги на бумаге?
Она кивнула и осветилась лицом.
— Мы же не можем так же нарисовать и купить, например, комбайн? Деньги, в своё время, были созданы для упрощения торговли, которая велась преимущественно бартерным способом. Сначала это были монеты из ценных металлов, а потом, с новой реформой, банки стали выпускать ноты — аналог наших нынешних. То есть всегда, когда ты хочешь что-то купить у соседа, ты должен что-то дать. И дабы обрести это что-то, ты должен заниматься полезным трудом. Даже если мы возьмём страны, где от Природы полно богатств. Не знаю, нефть ли, леса или самое ласковое море и песок. Всё равно надо вложить какую-то долю человеческого труда, чтобы построить условия, обеспечить безопасность и прочее. Даже ягоду и ту надо собирать, хотя вот, под носом.
Опять посмеялись. Успели опустеть и тарелки, и чашки. Зал кофейни заметно прибавил в посетителях, стало шумнее, но Настя слушает внимательно.
— Всё это значит, что если работоспособное население Елогорска будет посменно работать в одном большом Кедре, то никакого полезного труда не получится, ибо даже если изначально запустить некую сумму денег, то купленные продукты будут съедены, одежда сносится, бензин сожжётся и так далее. Деньги на руках будут, а купить на них будет нечего. Система остановится.
— А купить в соседнем городе? — ожидаемо спросила она и я благодарно посмотрел на милый сердцу лик.
— Для этого ты должен чем-то подкрепить деньги. В наше время за ними может стоять значительно больше вещей, чем раньше, когда было только золото. Можно иметь агрессивный характер и сильную армию, тогда даже за нарисованные деньги ты сможешь купить всё, — снова пошутил я и Настя благодарно отозвалась. — Правда, тогда всё упрощается и никто уже не рисует их. Но не суть, думаю, ты поняла логику. В общем, когда у тебя есть завод, то ты потенциально можешь продать произведённую продукцию и получить чем-то подкреплённые деньги, а уже на них всё, или практически
— Я поняла.
— Но только не обольщайся, что всё так просто. Это я тут на базе неоконченного высшего и собственных измышлений, а мир в сто раз сложнее. Хотя бы из-за пресловутого человеческого фактора.
Настя задумалась и потом говорит:
— Наверное ты прав и я не понимаю всего, просто мне тогда интересно, а почему мы вместо того, чтобы восстановить завод, перестроили его в Кедр? Его перенесли куда-то?
— У меня нет точных данных по убыли промышленного производства со времён развала. А чтобы ты понимала — любое производство относится к промышленности. Но она отрицательная, Насть. Причём явно. Это значит нигде в другом месте инструментального завода не возникло.
— Так! Если я правильно тебя поняла, то раньше завод подкреплял наши деньги, а теперь нет?
— Можно и так выразится, — кивнул я.
— А на что же мы тогда всё покупаем? — удивилась она.
— Как понимаю, ты сейчас не о своей семье?
— Да, я вроде как обо всех.
— Понял. Ответ простой — мы продаём ресурсы. Либо необработанные, либо в лёгкой переработке. Например, не железную руду, а металлопрокат. А ещё мы до сих пор используем то, что было построено и создано в имперское время.
Она хихикнула.
— Это как я, получается? Трачу папины деньги?
Меня и самого разобрал смех.
— У тебя лучше, чем в целом по стране. Папа-то у тебя живой и бодрый, может краник и прикрутить, а мы, скорее, как шакалы пируем на теле убитого льва.
— Ужас! — прикрыла она рот. — Саш, но почему всё так?
— Если откровенно, то я не знаю. Идеалисты твердят, что это происки других государств. Я же тебе говорил, что всё сложнее? Вот, это один из важнейших факторов — соседи-то смотрят, что мы тут делаем. И могут либо помочь, либо игнорировать, либо мешать. Например, развязать войну. Им возражают научные мужи, мол, банально нужно было провести реформы и всё было бы хорошо. Реалисты говорят, что человек такая скотина, которой как в той пословице — лучше добра не делать. По их версии Империя рухнула из-за нашей звериной натуры. Есть ещё много версий. Я не знаю какая верная, потому как у каждой есть убедительные доказательства.
— Ты интересно рассказываешь, вот бы в школе нам так преподавали, — улыбнулась Настя.
— Спасибо, — отозвался я, решив более не продолжать сложную тему. Поманил официанта. — Нам пора исследовать Кедр дальше, правда же?
Настя счастливо кивнула. У официанта я попросил чек и он уточнил, как будем платить. Одновременно с Настей мы ответили разное: я — наличными, а она — по безналу, бесконтактным методом. Официант улыбнулся и ушёл за чеком, оставив нас решать, как же всё-таки.
— Я хочу заплатить, — заявила Настя, выуживая смартфон.
— Но я планировал угостить.
— Саша, ты же знаешь какой богатый мой папа. Смотри сколько мне на кошелёк они с мамой напереводили, — она продемонстрировала экран, где сумма подбирается к миллиону. — Давай я?
— Аргументы у тебя сильные, уступаю. Однако знаешь, я хочу тогда рассказать о планах. Это позволит мне гордо уступать тебе в таких ситуациях… щас, расплатимся только…
— Так каким образом решили платить? — приятным голосом поинтересовался парень. — Если что, мы можем принять половину одним и половину другим.