Анастасия. Дело для нежной барышни
Шрифт:
Мнение Жаркуса о Северове стало неожиданно приятным. Вроде и никакого отношения ко мне князь не имел, но на душе стало тепло. Хозяин таверны, несмотря на вот эту наивность и безобидность, был весьма проницательным человеком.
– Спасибо вам, господин Жаркус, – вновь улыбнулась я ему. – Жаль, что мы не можем с вами…
– Я опять был очень разговорчивым, – не дав мне закончить, горестно вскинулся Жаркус. Отпустил мою руку, с сожалением покачивая головой. – Простите, госпожа Анастасия, я так рад, что с вами все в порядке…
– А я очень рада снова видеть вас, – не кривя душой, ответила я. – У вас ведь есть мой любимый пирог с вишней? – Это я произнесла уже чуть слышно.
– Конечно, госпожа Анастасия, – засиял Жаркус. – Все сейчас принесу. И пирог. И ягодный кисель.
Он укатился, довольный и собой и мной, а я, почувствовав себя почти счастливой, направилась к стоявшему у большого окна столику. Северов уже несколько раз посматривал в мою сторону, но так… без настойчивости, спокойно относясь к небольшой задержке.
– Госпожа Анастасия, – поднявшись, приветствовал он меня, как только я подошла ближе, – прошу извинить, что был вынужден отвлечь от службы…
– Полноте, князь, – устраиваясь на стуле напротив, усмехнулась я, – я же понимаю, что без веских на то оснований территорию посольства вы бы не покинули.
– Понимание веских оснований у нас с вами может быть весьма разным, – возвращаясь на свое место, парировал он. Достал из-за обшлага рукава кругляш, похожий на обычную серебряную монету, посмотрел на меня: – Вы позволите?
– Я и сама могла установить полог тишины, – рассматривая амулет, сказала я. – Я ведь не ошиблась в его предназначении?
– Не ошиблись, – спокойно подтвердил Северов. – Но это как раз тот случай, когда я должен быть уверен, что содержание этого разговора останется неизвестным для всех, кроме нас двоих.
– Для нас двоих? – задумчиво протянула я, глядя на князя. – Вы открыто пришли в департамент, в присутствии посторонних определились со временем и местом встречи. Согласились на таверну, в которой мы обычно обедаем и где меня очень хорошо знают, а теперь столь же неплохо знают и вас. Потом столь же демонстративно выложили на стол вот эту самую штучку, – я кивнула на амулет, – и считаете, что никто, кроме меня, не сообразит, что это такое. Князь, – улыбнулась я игриво, – я, конечно, женщина, но не настолько глупа, чтобы не понимать столь очевидных вещей.
Ответить сразу Северову не дал Жаркус. Поухаживать за нами он решил сам:
– Госпожа Анастасия, – поставил он кружку с моим любимым ягодным киселем. Следующей была тарелка с кусками вишневого пирога, – кушайте на здоровье. – Повернулся к Даниилу: – Ваше сиятельство, вам предложить еще что-нибудь?
– Нет, благодарю, – ровно ответил Северов, даже не посмотрев на Жаркуса. Все это время он не сводил с меня глаз. – Вы правы, – продолжил он тем же тоном, как только хозяин таверны отошел, – все это сделано с одной целью – привлечь к нам внимание.
– Подождите, – остановила я Северова, не дав продолжить. Впрочем, он не слишком-то и торопился, – это каким-то образом связано со вчерашним происшествием в моем доме?
– Начните с пирога, – предложил он мне вместо ответа, откинувшись на спинку стула.
Осторожно, двумя пальцами, приподнял фарфоровую чашечку с кофе, поднес к губам, сделал глоток… Все с таким вызывающе-небрежным изяществом, которое не оставляло ни малейшего сомнения в том, кем этот мужчина был.
Князь! Именно так… с большой буквы.
– Интересный у нас разговор, – криво усмехнулась я, но последовала рекомендации. Отказываться от удовольствия вкусно поесть было не в моих привычках. – Кто вам рассказал о произошедшем?
– Елизавета Николаевна прислала вестника, – поставил он чашку. – Просила совета, что делать?
– Совета? – запив кусок пирога киселем, уточнила я. – Хотите сказать, что она имеет представление о том, кто мог это сделать?
– Говорить, что вы проницательны, не буду, – улыбнулся он мне… снисходительно. – Не хочу оскорбить. – Потом продолжил, уже другим тоном: – Я ведь уже упоминал, что мы с вашей матушкой в некотором роде родственники?
– Да, припоминаю что-то такое, – забыв про приличия, облизнула я губы. С пирогами Жаркуса иначе было нельзя. Уничтожали их обычно вплоть до последней крошки. – Ваш отец и Елизавета Николаевна двоюродные брат и сестра.
– Именно, – кивнул он. – И об опале, в которую попал мой родитель, когда ваша матушка после смерти мужа решила покинуть Ровелин.
– У этой истории оказались последствия? – не скрывая вспыхнувшей ярости, поинтересовалась я.
– Нет, что вы! – поспешил он меня успокоить.
Посмотрел на остатки пирога, все еще остававшиеся на моей тарелке. Пришлось качнуть головой – кусок в горло больше не лез.
– Князь, может, мы перейдем к делу? – суше, чем стоило, произнесла я.
Тот факт, что с выдержкой у него было лучше, чем у меня, нисколько не смущал. И разница в возрасте, и соответствующий опыт.
Я бы удивилась, будь иначе.
– К делу, говорите, – ответил он мне улыбкой палача. – К столешнице прикреплены документы. Вы сейчас незаметно достанете их и передадите так, словно только что-то вытащили из внутреннего кармана.
– Документы? – переспросила я, тут же подумав, как все это будет выглядеть со стороны.
– Письма, – поправил он меня. – Несколько писем, которые можно опознать, даже не держа их в руках.
– Матушка была в чем-то замешана? – тут же напряглась я, догадываясь, что именно и почему искали у меня.
– Это – любовная переписка, – довольно равнодушно отозвался Северов. – Ваша матушка была и остается очень красивой дамой. Не все могли устоять перед ее обаянием.
– И этот кто-то…