Анатомия человеческой деструктивности
Шрифт:
Возможно, его желание уехать подальше от всех, кто его знал, усилилось под влиянием студенческой поры в Мюнхене. Он вступил в студенческую корпорацию и делал все, чтобы обрести популярность. Он посещал заболевших товарищей, на каждом шагу высматривал активистов и старых членов корпорации и т.д. Но он не нравился товарищам, некоторые открыто высказывали свое недоверие к нему. Его навязчивые идеи, болтовня, постоянные попытки всех организовать — все это еще больше усугубляло неприязнь к нему; и когда он попытался получить должность в корпорации, то получил отказ. В отношениях с девушками он никак не мог проявить решительность, а «настороженность и поток слов создавали такую напряженность, которую юным представительницам слабого пола преодолеть было не под силу, и потому его невинности ничто не угрожало».
Чем безнадежнее становились профессиональные перспективы, тем больше Гиммлер заражался идеями радикального правого крыла. Он читал антисемитскую литературу, а когда в 1922 г. был убит немецкий министр иностранных дел Ратенау, он обрадовался и назвал его «подлецом». Он вступил в одну из мистических правоэкстремистских организаций под названием «Свободный
Наконец пришло спасение, он получил предложение, которое ему было сделано из жалости одним из профессоров. Его брат работал на фабрике искусственных удобрений, и Генриху предложили место технического ассистента. Все остальное — дело случая, но именно это место работы сразу толкнуло его в политику. Фабрика, на которой он работал, была расположена в Шлайсхайме, севернее Мюнхена, где находилась штаб-квартира одного из новых военизированных образований под названием «Союз Блюхера». Он не мог устоять и был, естественно, захвачен водоворотом бурной деятельности. После довольно длительных размышлений он вступил в НСРПГ, которая возглавлялась Гитлером и была одной из самых активных среди группировок правого крыла. У меня нет возможности описать события в Германии, а особенно в Баварии, в ту пору. Короче говоря, баварское правительство вынашивало идею использовать экстремистски настроенное движение в борьбе с центральным правительством в Берлине, но не могло решиться на открытое выступление. Тем временем Гиммлер оставил свое место в Шлайсхайме и вступил в новый военный союз, альтернативный войскам рейхсвера. Правда, его роту очень быстро распустили, слишком много было желающих участвовать в акции против Берлина. Опять военная карьера Гиммлера не состоялась. Но семи недель Генриху хватило, чтобы установить тесные отношения с Рёмом, и в день мюнхенского путча именно Гиммлер нес старое кайзеровское знамя и маршировал рядом с Рёмом во главе отряда, который атаковал военное министерство. Рём и его люди окружили военное министерство, но были захвачены баварской полицией. Попытка Гитлера освободить Рёма закончилась его бесславным «сражением» с регулярными войсками. Лидеры группы Рёма были взяты под стражу, а Гиммлер и остальные сдали оружие, были зарегистрированы в полиции и отпущены по домам.
Гиммлер, конечно, был горд, что нес знамя, и боялся, что его могут арестовать; с другой стороны, он был разочарован, что правительство не проявляло к нему интереса. Он не осмеливался предпринять что-либо, что могло бы привести к его аресту, например работать на запрещенные организации. (Вспоминают, что арест тогда не имел никаких страшных последствий. Вероятнее всего, его опять отпустили бы или оправдали или он — как Гитлер — был бы приговорен к заключению в крепости со всеми удобствами, разве что без права покидать крепость.) Но Гиммлер успокаивал себя рассуждениями: «Как друг и солдат и верный член национального движения, я никогда не уклонюсь от опасности, но мы обязаны сохранить себя ради нашего движения и должны быть готовы к борьбе». Так он тихо продолжал работать в национальном движении, которое было не запрещено, но поглядывал по сторонам в поисках нового места. У него были идеи другого рода. Например, найти себе привлекательное место в Турции. Он даже написал в Советское представительство, желая узнать о возможности переселения на Украину (странная идея для фанатичного антикоммуниста). К этому времени его антисемитизм стал воинствующим и приобрел какую-то сексуальную окраску, видимо, потому, что мысли его постоянно были заняты сексуальными идеями. Он размышлял и фантазировал по поводу нравственности девушек, с которыми был знаком, жадно читал любую литературу по проблемам секса. Когда он в 1924 г. был в гостях у старых друзей, он нашел у них в библиотеке книгу Шлихтегроля «Садист в сутане», запрещенную в Германии в 1904 г. Он «проглотил» ее за день. В общем он производил впечатление закомплексованного юноши, страдающего от неумения обходиться с женщинами.
Наконец решилась проблема его будущего. Грегор Штрассер, руководитель национал-социалистского движения и гауляйтер Нижней Баварии, предложил ему быть его секретарем и ассистентом. Он тотчас же согласился, поехал в Ландсгут и стал делать партийную карьеру вместе со Штрассером. Штрассер отстаивал несколько иные идеи, чем Гитлер. Он выдвигал на первый план революционные пункты нацистской программы и был вместе со своим братом Отто и с Йозефом Геббельсом во главе радикального крыла партии. Они стремились оторвать Гитлера от его буржуазной ориентации и полагали, что партия должна «провозгласить лозунги социальной революции, слегка дополненные антисемитизмом». Но Гитлер не менял своего курса. Геббельс, заметив, какое крыло берет верх, отказался от собственных идей и присоединился к Гитлеру. Штрассер вышел из партии, а лидер СА Рём, который также выдвигал весьма радикальные идеи, по указанию Гитлера был убит. (Эту акцию осуществили эсэсовцы Гиммлера.) Гибель Рёма и других руководителей СА стала началом и предпосылкой для карьеры Гиммлера. В 1925–1926 гг. национал-социалистская Германии была еще малочисленной. А в тот момент казалось, что Веймарская республика окрепла и стабилизировалась, поэтому понятно, что Гиммлера одолели сомнения. Он потерял прежних друзей, и «даже родители дали ему понять, что не только не одобряют его работу в партии, но вообще считают, что они потеряли сына». Его жалованье было незначительным, и он был вынужден влезать в долги. Так что неудивительно, что он вернулся к мыслям о постоянной работе и снова настроился искать должность управляющего имением в Турции. Правда, он по-прежнему оставался на своем партийном посту, но вовсе не потому, что его лояльность к идеям партии была непоколебимой, а просто все попытки найти подходящее место были безуспешными. И вдруг небо прояснилось. В 1929 г. Грегор Штрассер становится главой партийной пропаганды, а Гиммлера берет в заместители.
Не прошло и трех лет, как Гиммлер уже командовал отрядом в 300 человек, который к 1933 г. разросся в пятидесятитысячную армию.
Биограф Гиммлера Смит пишет: «Нас волнует не то, как Гиммлер организовал СС, и не последующая его работа в качестве шефа имперской полиции, а то, что он лично руководил истязаниями миллионов людей и уничтожением целых наций и народностей. Как он пришел к этому? На этот вопрос невозможно найти ответ, изучая детство и юность Гиммлера». Я не думаю, что Смит прав, и попытаюсь показать, что садизм Гиммлера имел глубокие корни в структуре его личности задолго до того, как он получил возможность реализовать свои садистские наклонности на практике и войти в историю под именем одного из кровавых чудовищ XX в.
Вспомним, что в целом садизм определяется как страсть к абсолютной и неограниченной власти над другим человеческим существом. Причинение физической боли — только одно из проявлений этой жажды абсолютной власти. Нельзя также забывать, что мазохистское самоунижение не является противоположностью садизма, а составляет часть симбиозной структуры личности, в которой господство и полное подчинение — лишь проявление одной и той же глубочайшей жизненной импотенции. Когда Генриху было всего 16 лет, он впервые обнаружил свою склонность радоваться по поводу злостных наветов и клеветы на знакомых людей. Это было в период первой мировой войны. Некоторые состоятельные саксонцы, проводившие каникулы в Баварии, скупали там дефицитные продукты питания и отправляли домой. Об этом появилась компрометирующая статья в газете. Смит пишет, что Гиммлер был настолько хорошо осведомлен обо всех деталях этого дела, что невольно приходит мысль, что тот имел прямое отношение к данной публикации. В небольшом стихотворении, которое Гиммлер сочинил в 1919 г., также можно усмотреть вполне определенные наклонности:
А ну-ка, французы, поберегитесь! Никто не собирается вас щадить. Свистят наши пули, звенит в ушах, И вам несут они ужас и страх.В возрасте 21–22 лет он стал чувствовать себя несколько менее зависимым от родителей. Нашел новых друзей и покровителей и стал несколько пренебрежительно относиться к отцу, а на старшего брата Гебхарда буквально смотрел свысока.
Чтобы проследить развитие садизма Гиммлера, очень важно понять характер его отношений с Гебхардом [277] . Гебхард действительно был полной противоположностью Генриха. Он был смел, решителен, легко завязывал связи и был любимцем девушек. Когда братья были еще юношами, Генрих, видимо, восхищался Гебхардом, но вскоре это восхищение перешло в горькую зависть, когда Гебхард постоянно одерживал победы там, где Генрих терпел поражение. Гебхард пошел на фронт и получил там офицерское звание и награду — Железный крест первой степени. Гебхард влюбился в хорошенькую девушку и обручился с ней. А в это время неуклюжего младшего брата сопровождали сплошные неудачи: он не попал на фронт, не стал офицером, не имел ни славы, ни любви.
277
Я опираюсь в своем анализе на данные того же Смита.
Генрих отошел от Гебхарда и присоединился к своему кузену Людвигу, который тоже по-своему завидовал Гебхарду. Генрих критиковал старшего брата за отсутствие дисциплины и целеустремленности; но главная причина была в том, что сам он не был героем и его раздражала беззаботность и удачливость брата; и характерно, что Генрих очень часто видел у другого те самые недостатки, которыми страдал сам.
Однако в полной мере будущий министр полиции проявил себя, когда Гебхард ухаживал за дальней родственницей, хорошенькой кузиной Паулой. Молодая девушка не соответствовала представлениям Генриха о робкой, сдержанной и целомудренной невесте. Когда между Паулой и Гебхардом возникла ссора, Гебхард в письме к Генриху настоятельно просил его сходить к Пауле и уладить дело. Эта необычная просьба показывает, что Генриху уже удалось заставить старшего брата уважать себя; вероятно, здесь сыграли свою роль какие-то интриги, которыми Генрих настраивал родителей против брата. Генрих пошел к Пауле, и мы не знаем, что при этом произошло. Однако через пару недель он написал ей письмо, которое нам о многом говорит, во всяком случае показывает нам его как человека властолюбивого и рвущегося к власти:
Я охотно верю, что ты соответствуешь тем четырем требованиям, которые назвала мне при встрече. Но этого недостаточно. Мужчина должен быть настолько уверен в своей невесте, что, даже если он многие годы находится вдали от нее и они ничего друг о друге не слышат (что совершенно реально в годы войны), он должен знать, что ни словом, ни взглядом она не допустит мысли об измене… Тебе было послано большое испытание, которое ты должна была выдержать (подчеркнуто в оригинале) и которое ты позорным образом не выдержала… Для того чтобы ваша связь стала счастливой для вас обоих и для здоровья нации — в основе которой лежит здоровая и высоконравственная семья, — ты должна настроить себя на чудовищное самоотречение (подчеркнуто в оригинале). Но поскольку ты не обладаешь сильной волей и плохо владеешь собой, а твой будущий муж, как уже сказано, слишком хорошо к тебе относится и довольно слабо разбирается в людях (и теперь ему уже этот пробел в изучении людей не восполнить), то этим делом должен заняться кто-то другой. И поскольку вы оба обратились ко мне за помощью, я чувствую себя обязанным взять это дело в свои руки.