Анатомия предательства, или Четыре жизни Константинова

Хоминский Геннадий

Потом в его голове возник какой-то звук, как будто звонок будильника. Он звенел всё громче и громче. И сквозь этот звук до него донёсся спокойный и какой-то домашний голос судьи: «К высшей мере наказания – расстрелу». Звонок звенел ещё громче и ещё громче звучал голос: «Расстрелу! Расстрелу!! Расстрелу!!!» Константинов зажал уши руками, но голос повторял и повторял это страшное слово. Его расстреляют. Убьют. Раз и навсегда. Расстрел – он знал, что это ждёт его. Об этом говорил следователь, об этом говорил обвинитель. Об этом говорили все. Но говорили не так. «Вас могут расстрелять», «Вас должны расстрелять», «Вы заслуживаете расстрела». Но теперь сменилась интонация: «Приговорить к высшей мере наказания – расстрелу». Это последняя точка, это как выстрел. Но ведь судья сказала, что приговор вступит в законную силу только через тридцать дней. Значит, у него есть ещё целый месяц. Что можно успеть сделать за это время? В тюрьме? Наверное, ничего. Сидеть и ждать. А чего ждать? Помилования или расстрела? Но он знал, что его не помилуют. Вина доказана полностью. Он ПРЕДАТЕЛЬ. Константинов это понимал. Он предал свою Родину. Предал своих друзей.

Предал себя. Тогда зачем ждать целый месяц? Расстрелять, и всё! Он забился ещё сильнее в угол. Прижался всем своим телом к шершавым и холодным стенам камеры. Его охватил ужас, какой-то животный страх смерти. Он представил, как идёт по тёмному коридору, как сзади раздаётся выстрел, как пуля раскалывает его череп, как его мозг разлетается в разные стороны. Его начало трясти. Зуб не попадал на зуб. Он сполз на матрац, лежащий на шконке. Натянул на себя одеяло. Озноб не пропадал. Он залез полностью, с головой, под одеяло. Свернулся калачиком, прижал колени к груди. В голове эхом отдавался звук выстрела. Он зажал уши руками. Постепенно всё пропало. Пропал звук выстрела, пропал озноб. Он просто лежал под одеялом. А сейчас день или ночь? У него не было ощущения времени. Сколько прошло часов или минут, как он вернулся в камеру? Может, пять минут, а может, целая ночь. На одной стене было маленькое оконце, но свет в него не попадал, и оно постоянно было серым. Над дверью, в зарешеченном проёме, была лампочка, она светила постоянно. И днём, и ночью. Ранее Константинов ориентировался во времени по тому, когда опускали или поднимали шконку, на которой он спал. Если конвоир её опускал, значит, наступала ночь, если поднимал – день. Внезапно открылась маленькая дверца на двери камеры и в неё просунули алюминиевую чашку и кружку. Может, завтрак, а может, ужин. Константинов сел на шконку, посидел несколько минут, затем поднялся и, пошатываясь, подошёл к двери. Он вдруг понял, что очень хочет пить. Язык был тяжёлый и шершавый. В горле стоял жгучий комок. Константинов взял кружку, в ней был тёплый чай. Он маленькими глотками выпил половину кружки. Затем взял чашку с едой, кружку с остатками чая и медленно отнёс на стол. У стола стоял привинченный к полу табурет. Сел. Посмотрел в чашку: там лежало несколько разрезанных картофелин, политых красноватым соусом и кусок чёрного хлеба. Константинов почувствовал, что он голоден. Съел не спеша всю картошку, кусочком хлеба подобрал весь соус, запил чаем. Понял, что жизнь возвращается и он может спокойно думать. Только о чём? Прошлого у него не было. Оно осталось там, за фразой «Приговорить к высшей мере наказания». Будущего тоже не было. Оно обрывается словом «расстрел». Есть только сейчас. И сейчас он вдруг захотел спать, да так сильно, как никогда за те полгода, что находится в камере. Подошёл к полке, поправил матрац, одеяло и лёг. Заснул моментально.

Проснулся спокойно. Сколько проспал? Непонятно. Прислушался, за дверью в коридоре тишина. Наверное, ещё ночь. Хотя и днём там тоже была тишина. Заключённых в камерах было мало. Может, даже кроме него никого и не было. Он этого не знал. Сел на шконку, облокотившись о прохладную стену. Всё позади. Больше не будет ежедневных допросов. Не будет ночных вызовов в кабинет к следователю, где его избивали. Размеренно, методично, грамотно. Не оставляя никаких следов. Не будет ежедневных поездок в суд, куда его возили в течение последних двух недель. Он свободен. Можно не спеша всё разложить по полочкам.

1.2. ДЯДЯ КОЛЯ

Дядя Коля, как просил называть себя связной, был мужчина лет пятидесяти, а может, даже и постарше. Похожий чем-то на дачника или огородника. На первой встрече, которая произошла в лесу на тропинке ведущей от станции «Сходня» в сторону Рижского шоссе, они познакомились. Как было указано в записке, которую Константинов получил от Марины и выучил наизусть, ему нужно поехать на электричке, отправляющейся с Ленинградского вокзала в 10.20, выйти на платформе «Сходня» из предпоследнего вагона. Пройти не спеша через весь перрон и сесть на скамейку прямо под первой вывеской «Сходня», на перроне, по ходу движения поезда. Переобуться в резиновые сапоги. Затем не спеша идти в сторону деревни Жаворонки. В руках должна быть корзина. В корзине какая-нибудь еда и термос. Корзина должна быть накрыта вафельным полотенцем, термос должен выглядывать из-под полотенца. На участке дороги от Сходни до Жаворонок подойдёт мужчина с корзиной, из-под полотенца также будет выглядывать термос. Спросит: «За грибами собрались?» Ответите: «Нет, просто прогуляться». На что он скажет: «А я хотел за грибами, но наверное, тоже просто прогуляюсь». Пойдёте вместе, он передаст все инструкции.

Так всё и произошло. Был тёплый осенний денёк, воскресенье. На платформе из электрички вышло человек двадцать. Большая часть вышедших были жители Москвы, любители прогуляться по окрестным лесам. В руках у многих были корзины. Этой осенью грибов было достаточно. Дня два назад прошёл небольшой, и ещё не холодный дождик. Грибной, как его называли грибники. Никого не удивило, что Константинов сел на скамейку и снял с себя кроссовки, переобувшись в невысокие резиновые сапоги, которые он достал из рюкзака, стоящего рядом. Заправил в них брюки, кроссовки положил в рюкзак, огляделся и не спеша побрёл по дорожке, закинув рюкзак на спину. Переобуваясь, он внимательно оглядел людей, направившихся к выходу с платформы. Не заметил никого, кто бы мог наблюдать за ним. Константинов понимал, что переобувание было условным сигналом для связного, с которым он ни разу не встречался. Он шёл по дороге в сторону посёлка Жаворонки, о чём указывал дорожный знак. Закончились последние дома Сходни, дальше шла натоптанная тропинка. Она прижималась к небольшому лесочку с правой стороны. Грибники, которые шли впереди, начали сворачивать в него. Константинов, не торопясь, продолжал идти прямо. Спереди, метрах в пяти, из-за деревьев

вышел на тропинку мужчина с корзиной в руках, где из-под полотенца выглядывал термос. «Связной», – пронеслось в мозгу Константинова. Он весь собрался, как перед прыжком. Сердце забилось чаще. Связной оглянулся вокруг, затем улыбнулся: «Здравствуйте, не нужно волноваться. За грибами собрались?» – с улыбкой спросил он. «Нет, просто прогуляться», – дрожащим голосом ответил Константинов. «А я хотел за грибами, но наверное, тоже просто прогуляюсь», – и связной протянул ему руку. Константинов пожал своей влажной рукой крепкую сухую ладонь мужчины.

– Ну что Вы так разволновались? Ничего не произошло. Просто встретились два немолодых человека на тропинке, познакомились. Кстати – меня зовут дядя Коля.

– Юрий Иванович, – представился Константинов внезапно осипшим голосом.

– Ну вот и славненько, Юрий Иванович. Прогуляемся вместе. Вы ведь любите лесные прогулки? – спросил он.

– Наверное, люблю, правда, времени не хватает, – сухо ответил Константинов.

– Уважаемый Юрий Иванович, это самообман. Время для такого отдыха всегда можно найти. Это ведь так прекрасно: не спеша прогуляться по лесу, подышать чистым воздухом, а может, ещё и грибки повстречаются.

Говорил дядя Коля мягким, успокаивающим голосом, да и вся его внешность располагала к доверию. Одет он был в куртку из тонкого брезента, на голове какая-то соломенная шляпа, на ногах резиновые сапоги. Постепенно Константинов успокоился, и они не торопясь, как два старых знакомых, шли по тропинке. Вот показалась деревня Жаворонки. Миновали ряд стареньких домов, где за оградами виднелись огороды и сады. Пошли по тропинке дальше. А ведь и в самом деле хорошо. Давно Константинов не выбирался, вот просто так, на природу. Мягкое осеннее солнышко, по небу проплывают лёгкие облака, над тропинкой протянуты тоненькие паутинки. Хорошо. Как-то отошли все волнения последних дней. Тропинка привела их в лес, где стоял запах прелой хвои и сырости, и через сотню метров вышли на широкую поляну. Дядя Коля свернул с тропинки, и они пошли по скошенной траве. Затем поднялись на небольшую возвышенность. На ней была лужайка с сухой травой. С этого места было видно далеко вокруг. На несколько километров. Впереди лежал скошенный луг, за ним был виден лес, а ещё дальше снова проглядывали холмы. Дядя Коля остановился: «Какое прекрасное место. А какой вид? Вот так бы поставить здесь палатку и пожить с недельку. Замечательно», – вздохнул он. Затем достал из своей корзинки свёрнутую скатерть, расстелил её на траву. Вытащил бумажный пакет с варёным картофелем и яйцами. Достал термос и две кружки, разлил чай. Термос был китайский, разукрашенный большими цветами, большой, литра на два.

– Садись, что как не родной, – громко сказал дядя Коля.

– Да, да. Конечно, – пролепетал Константинов и как-то бочком примостился на расстеленной скатерти, затем тоже вытащил из своей корзины нарезанный батон и помидоры.

Собираясь в дорогу, он не подумал о том, чем будет обедать, и ничего больше не взял. Дядя Коля по-хозяйски взял помидор, картофелину, круто посолил и с аппетитом начал есть.

– Хорошо, люблю вот так, на природе, – проговорил он, – а ещё бы чарочку пропустить, так вообще – полное блаженство, но нельзя – врачи запретили строго-настрого.

Константинов был напряжён и всё ждал начала разговора.

– Чудак человек, что ты так разволновался? Поешь, полюбуйся природой, а дела – они никуда не денутся.

Константинов кое-как почистил яйцо и давясь съел его. Запил чаем. А дядя Коля продолжал ловко уплетать и картофель, и яйца с помидорами, запивая чаем. Закончив есть, лёг на спину и посмотрел в небо. Константинов тоже посмотрел вверх. Небо было голубым, с некоторой дымкой. Где-то в вышине пела маленькая птичка.

– А термосами мы поменяемся, – внезапно сказал дядя Коля, – в моём есть для тебя послание, оно находится между корпусом и стеклянной колбой. Дома открутишь нижнюю крышку, вытащишь пенопласт. Между стеклянной колбой и корпусом лежит инструкция. Она зашифрована. Расшифровывается очень просто. У тебя ведь есть дома БСЭ?

– Что есть? – не понял Константинов.

– Большая советская энциклопедия.

– Ах да, я сразу не понял. Конечно, есть.

– Пользоваться шифром очень просто. Берёшь том, номер которого совпадает с месяцем получения послания. Сегодня сентябрь, следовательно, том номер девять. Открываешь его на странице с датой получения, то есть пятая страница, так как сегодня пятое сентября. Первые две цифры – номер строки на странице, вторые две цифры – номер буквы в строке. Как видишь, шифр очень простой, но расшифровке он практически не поддаётся. Выписываешь все буквы на бумажку. В книгу тыкать карандашом ни в коем случае нельзя. Процесс длинный, но ничего не поделаешь. Там также есть три адреса, где мы будем с тобой встречаться. По какому из адресов – тоже в инструкции есть. Предусмотрен и аварийный сигнал, что по нему делать – прочитаешь. Кстати, инструкцию после расшифровки сожжёшь. Сожжёшь и листок, на котором будешь записывать буквы. Хорошенько запомнишь и сожжёшь. Не выбросишь в мусор, а именно сожжёшь и пепел разотрёшь. Аварийный сигнал будешь ожидать каждый вечер. Ровно в двадцать часов двадцать минут. По радиоприёмнику. На частоте «Радио Европа». Как настроить, в инструкции написано. Кстати, у тебя есть радиоприёмник? – спросил дядя Коля.

– Нет, только телевизор, – ответил Константинов.

«Зачем я соврал, ведь у меня есть большой приёмник с проигрывателем и магнитофоном?» – подумал Константинов.

– Не беда, завтра купишь.

– Завтра я работаю.

– Я знаю. После работы поедешь на Смоленскую, там есть магазин «Орбита».

– Да, я знаю, бывал в нём.

– Так вот. Он работает до семи вечера. Подойдёшь в комиссионный отдел за пятнадцать минут до закрытия. Спросишь продавца Валеру. Ему скажешь, что тебе нужен переносной приёмник «Геолог», что тебе посоветовал его купить дядя Коля. Вот и всё. Купишь и будешь им пользоваться. Как – написано в инструкции. Кстати, музыку любишь?