Анатомия предательства: "Суперкрот" ЦРУ в КГБ
Шрифт:
Адвокат Копакен был известен своей необыкновенной настойчивостью в ведении дел и связями среди юристов, специализирующихся по делам о шпионаже. Он с интересом принял предложение Бланки и сразу же обратился к известному в мире по делам о шпионаже восточногерманскому адвокату Вольфгангу Фогелю, специалисту по обмену арестованных агентов разведок Востока и Запада. Самым крупным делом Фогеля, ставшим знаменитым в истории борьбы разведок времен “холодной войны”, был обмен советского разведчика-нелегала полковника Рудольфа Абеля на американского летчика-шпиона Гарри Пауэрса.
После нескольких встреч в Восточном Берлине Копакен предложил Фогелю попытаться обменять Ларка на одного из самых ценных агентов разведывательного ведомства ГДР Гюнтера Гийома, разоблачение
Однако администрация президента официально объявили Копакену, что обмен такого агента как Гийом на американского гражданина может вызвать негативную реакцию в ФРГ, и западные немцы этому будут препятствовать. Копакен позднее обвинил государственного секретаря Киссинджера в саботаже его переговоров с Фогелем. В свое оправдание госсекретарь ответил, что он не знает другого дела, по которому правительством было бы затрачено столько усилий, как по делу Шадрина.
Копакен упорно продолжал действовать. Через свои контакты в ЦРУ он вышел на известного американского журналиста Стэнли Карнова, печатавшегося тогда в многотиражном журнале “Ньюсуик”, и попросил его организовать встречу с советским журналистом Виктором Луи, известным в международных журналистских кругах своими тайными связями с КГБ. Карнов согласился, но при условии, что он первым опубликует историю шпионского дела Шадрина.
Встреча Копакена с Луи состоялась в Хельсинки в сентябре 1976 года. Луи, внимательно выслушав историю исчезновения Ларка, ответил, что похищением людей советские органы госбезопасности занимались лишь во времена Сталина, и если Шадрин действительно захвачен КГБ, а не вернулся в Союз добровольно, то этот случай не рядовой и он вряд ли сможет чем-либо помочь. В итоге все-таки договорились, что Луи постарается выяснить в Москве о Ларке. Вскоре через одного американского дипломата в Москве он передал Копакену, что его вопрос в соответствующих инстанциях вызвал “молчаливое замешательство”.
Тем не менее, параллельно с неудавшимися попытками использовать неофициальные каналы, Копакен продолжал “бомбить” администрацию и настаивал, чтобы президент США обратился лично к главе советского государства Леониду Брежневу. Большинство из окружения президента Форда полагали, что такое обращение, в случае, если будет получен отрицательный ответ, закроет дело Ларка навсегда. Но 3 декабря 1976 года президент Форд, проигравший в ноябре на выборах демократу Джимми Картеру, все-таки послал через советское посольство письмо Брежневу. Ответ пришел уже к католическому Рождеству. На слова Форда о том, что он хотел бы выяснить, где находится Ларк сейчас, Брежнев лаконично ответил: “Мы тоже этого хотим”.
Копакен, что соответствовало его характеру, не сдавался. Весной 1977 года он обратился к ново- избранному президенту Картеру. Одновременно восстановил контакт с Фогелем и просил рассмотреть вопрос об обмене Шадрина на чилийского коммуниста Хорхе Монтеса, находившегося в тюрьме в Сантьяго. Но и эта попытка не увенчалась успехом — уже шли активные переговоры об обмене Монтеса на арестованных в ГДР агентов разведки ФРГ. Копакен безуспешно добивался через помощника по национальной безопасности Бжезинского, чтобы президент принял Еву Бланку. После долгих отказов с ней встретился Бжезинский. В разговоре он заявил, что лично соболезнует о случившемся, но ни президент, ни правительство помочь ей ни в чем не могут.
Такой ответ возмутил Копакена. Он рассматривал его как свидетельство безразличного отношения официальных лиц к судьбе человека, пропавшего без вести по их вине. Он обратился к общественности через прессу. Свой первый материал поместил в июле 1977 года во влиятельной газете “Уолл-Стрит джорнал” в надежде вызвать соответствующую реакцию в конгрессе США. Но конгресс был занят другими проблемами. Однако американская пресса, а затем и печать других стран заговорили об Артамонове-Шадрине во весь голос.
Следует отметить, что администрация Картера с первых дней пребывания у власти
17 августа 1977 года в московской “Литературной газете” была опубликована статья “Загнанных лошадей пристреливают, не так ли?”. В статье известный советский журналист Генрих Боровик фактически излагал дезинформацию КГБ по делу Ларка и не скрывал, что с материалами его ознакомили в этом ведомстве. Калугин в своей книге пишет, что эту дезинформацию он лично передал журналисту. В статье указывалось, что Артамонов-Шадрин по заданию ЦРУ предложил свои услуги советской разведке в Вашингтоне. Раскаявшись затем в измене и желая искупить свою вину, признался в этом работнику разведки, с которым встречался по заданию ЦРУ. Снабжал КГБ независимо от американцев важной информацией по ЦРУ и РУМО. Своим же “хозяевам” докладывал, что КГБ его высоко ценит и передаст на связь советскому нелегалу. В 1975 году с согласия ЦРУ выехал на встречу с представителями советской разведки в Вену якобы для решения вопроса о предстоящей работе с нелегалом. Настойчиво добивался возвращения на родину. На очередную встречу не вышел — американцы, заподозрив в нечестности, убрали его, возложив ответственность на советскую разведку.
Эта дезинформация с первого взгляда выглядела вполне правдоподобной. Но в ней содержалась одна важная неточность — ЦРУ, являясь разведывательной службой, по своей инициативе не подставляло в те годы агентуру на своей территории противной стороне, этим занималось контрразведывательное подразделение ФБР. Калугин, видимо, умышленно подготовил такую шитую белыми нитками дезинформацию, чтобы показать “некомпетентность” КГБ.
Западная пресса темой Шадрина занималась свыше года, все время пытаясь разгадать, кто он — агент ЦРУ или КГБ, где находится, живой ли… Но ответа так и не нашла. Позднее в 1979 году предатель из числа советских разведчиков Левченко якобы рассказал американцам, что в коридорах ПГУ слышал, что Шадрин умер в машине после его захвата в Вене. Только в 1994 году в своей книге Калугин подробно рассказал историю гибели Ларка, преднамеренно исказив суть происшедшего, и этим самым возложил вину за нее на “коварство и жестокость КГБ”.
Следует отметить два важных обстоятельства. Первое — материалы по Ларку до сих пор в ЦРУ засекречены и из архива не выдаются. Известно, что они несколько раз подвергались анализу, в результате которого окончательно установлена верность Ларка и истинность предательства Кочнова. И, второе — прием Бжезинским жены Ларка Бланки и его слова о беспомощности правительства найти ее мужа может свидетельствовать о том, что ЦРУ где-то в 1977 году получило подтверждение смерти Ларка.
Особая засекреченность материалов Ларка, видимо, будет сохраняться еще много лет, так как в них находится план проведения венской операции, из которого видна причастность к делу Ларка, начиная с 1966 года, как оказалось, двух агентов американской разведки, действовавших в контрразведке ПГУ — Калугина и Кочнова.