Анатомия предательства: "Суперкрот" ЦРУ в КГБ

Соколов Александр Алексеевич

Старые друзья

Скажи мне, кто твой друг и я скажу, кто ты.

Народная мудрость.

В 1983 году возвратился из Канады в Союз, где с 1972 года пребывал в качестве посла СССР, его старый друг Александр Яковлев. Он сумел подружиться с Секретарем ЦК КПСС по сельскому хозяйству Михаилом Горбачевым, когда тот посещал Канаду в 1983 году. С помощью Горбачева Яковлев сразу же получил в Москве престижное место — директора академического Института мировой экономики и международных отношений.

Дружба Калугина и Яковлева, как уже известно читателю, началась в 1959 году с их совместного пребывания в Колумбийском

университете в Нью-Йорке.

Яковлев, как уверены некоторые бывшие сотрудники КГБ, был тогда завербован ФБР в качестве агента на антисоветской основе. Когда органам госбезопасности в 1960 году стало известно о его несанкционированном контакте с американцами, он объяснил это стремлением получить секретные материалы из американских библиотек и от ученых. «Инициатива Яковлева не была поддержана представителями нашей службы безопасности и дальнейшего развития, будем считать, не получила. Никаких претензий к Яковлеву предъявлено не было».

Сам Яковлев все вышесказанное будет отрицать:

— Все разведки мира одинаковы — «интересуются», прежде всего, теми, кого можно на чем-то подловить: на выпивках, женщинах и тому подобном. Что касается меня, то это был заведомо не тот случай.

Бывший заведующий общим отделом ЦК КПСС, руководитель аппарата президента СССР Горбачева Валерий Болдин писал:

— Яковлев, вернувшись в Москву из Канады, рассказывал, что во время учебы в Колумбийском университете, роясь в библиотеках, встречаясь с американскими учеными, добывал такую информацию и отыскивал такие ее источники, за которыми наша агентура охотилась не один год.

Бытует молва в сведущих чекистских кругах о том, что Калугин, как сотрудник КГБ, отвечавший за безопасность группы из четырех человек стажировавшихся в университете в Нью-Йорке, узнал о тайной связи американцев с Яковлевым, но скрыл это от резидентуры.

Калугину было известно, что Яковлев с 1953 года в возрасте двадцати девяти лет стал работать инструктором ЦК КПСС по идеологической линии, являлся слушателем Академии общественных наук при ЦК КПСС и готовил докторскую диссертацию. Рассматривался как перспективный партийный работник. Заполучить такого «друга» и иметь на него серьезный компрометирующий материал было мечтой Калугина — всегда можно рассчитывать на поддержку.

Весьма характерен для понимания этой ситуации и личности Калугина еще один бесчестный поступок, внешне выглядевший вроде бы оправданным. По возвращении в Москву он написал докладную записку о нарушении дисциплины во время совместного пребывания в Нью-Йорке его другом и коллегой по разведке Геннадием Бехтеревым, который якобы имел связи с американками, излишне выпивал, поддерживал несанкционированные подозрительные контакты и допускал другие негативные поступки. Бехтерев был наказан, ему закрыли выезд за границу. Ни в чем другом он обвинен не был. Такой упреждающий прием по отвлечению внимания от себя и переводу подозрений на другого весьма типичен для людей с нечистой совестью. Распознать его можно, но оправдаться подчас сложно, он может основываться на частично правдивых сведениях, хотя в целом является обманом и подлостью.

Следует более подробно рассказать о некоторых появившихся относительно недавно в открытой печати сведениях о Яковлеве, чтобы понять его роль в дальнейшей судьбе Калугина.

С 1989 года в КГБ стала поступать новая информация от надежных источников о связи Яковлева с американскими спецслужбами. В частности, была получена стенограмма от мая 1978 года беседы посла СССР в Канаде Яковлева с одним из членов канадского правительства, из которой видно, что посол полностью одобрил бегство к американцам в 1978 году заместителя представителя СССР при ООН Аркадия Шевченко (умер в США в марте 1998 г.). Заодно сообщил некоторые известные ему

«подробности завершившейся в марте 1978 года операции по внедрению в спецслужбы Канады работника КГБ (Анатолия Максимова — Примечание автора), в результате чего разразился громкий политический скандал. Эта операция имела кодовое название «Турнир». Надежный источник в ЦРУ (теперь его имя известно всему миру) сообщил, что в этом ведомстве его давно, еще со времен стажировки в Колумбийском университете, считают «своим человеком» и возлагают большие надежды». Эта информация стыковалась с более отрывочной, но не менее достоверной, полученной от другого сотрудника ЦРУ, незадолго до этого покинувшего США по политическим мотивам».

В 1990 году КГБ, как по линии разведки, так и по линии контрразведки, получил от нескольких разных проверенных источников крайне настораживающую информацию. По оценкам западных спецслужб, Яковлев занимает выгодные для Запада позиции, надежно противостоит «консервативным» силам в Советском Союзе и на него можно твердо рассчитывать в любой ситуации. Одному американскому представителю было поручено провести с ним беседу и прямо заявить, что от него ждут большего. Поэтому информация была расценена КГБ как весьма серьезная. Материалы свидетельствовали о том, что американцы рассматривали Яковлева в качестве своего агента. Председатель КГБ СССР Крючков вынужден был доложить Президенту Горбачеву суть дела и получить согласие на тщательную и срочную проверку всех материалов. Самостоятельно Крючков решения принять не мог, так как Яковлев являлся членом Политбюро и Секретарем ЦК КПСС. Реакция Горбачева оказалась неожиданной. Придя в себя от сильного смятения от этого известия и задав Крючкову несколько вопросов, он дал указание «поговорить с Яковлевым напрямую, посмотреть, что он на это скажет». Крючков, возражая, пытался убедить в несуразности такого решения, что это предупредит Яковлева и не позволит никогда узнать истину. Но решение Президентом было принято. Его пришлось исполнять.

Крючков дважды разговаривал с Яковлевым, но в ответ тот только тяжело вздыхал и молчал. Ему было дано время подумать. Горбачев с Яковлевым не разговаривал и мер не принял. Молчал и Яковлев.

Свидетелем встреч Крючкова с Яковлевым по просьбе Горбачева должен быть Болдин. С чувством горечи вспоминая об этом, он пишет, что «генсек» поручил одному члену Политбюро ЦК сообщить о подозрениях в связях со спецслужбами и потребовать объяснений от другого члена Политбюро, Секретаря ЦК. И каким образом? В частном разговоре!

— Признаться, я думал, а что бы сделал сам, оказавшись под подозрением КГБ. Если бы Крючков сказал, что у него имеются материалы такого рода обо мне, я непременно пошел бы к Горбачеву, рассказал о предъявленном обвинении и потребовал разобраться. А до тех пор, пока нахожусь под подозрением, сложил с себя все полномочия. Вот что можно и нужно было сделать в подобной ситуации. Но, когда спустя некоторое время я спросил Горбачева, приходил ли к нему Александр Николаевич для объяснений, тот ответил: Нет, не приходил.

Как далее вспоминает Болдин, первое время Горбачев ограничил количество особо секретных документов, рассылаемых по особому списку Яковлеву. После ухода Яковлева из Политбюро в руководители Группы консультантов при Президенте и вовсе перестал направлять ему сколько-нибудь секретные материалы. Горбачев не дал согласия на проверку агентурных данных, по мнению Крючкова, потому, что «генсек» прочно связал свою судьбу с Яковлевым». Конечно, проверка материалов, полученных от надежной агентуры, только бы их подтвердила и в этом случае от принятия серьезных мер Президенту деваться было бы некуда. Вероятны арест и следствие. Скорее всего, такой поворот дела по каким-то причинам не был выгоден Горбачеву в те смутные для него времена.