Андер
Шрифт:
— Я тебя на куски разрежу, ублюдок, — прохрипел Норт, провернув нож в ране, отчего меня выгнуло от боли. Хорошо, что я прикрыл лицо руками и лезвие не доставало до глаз, рассекая кожу предплечий.
Когда в груди возникло знакомое для Андера ощущение, я постарался прочувствовать его, чтобы запомнить. Чтобы в этом мире больше не чувствовать себя беспомощным…
Пьянящее чувство силы появилось внезапно.
Больше не было сил терпеть удушающую вонь ментола и корицы. Я почувствовал, что буквально задыхаюсь. И прежде чем лезвие ножа второй раз вошло мне
Я уже не слышал хруста собственных костей, когда неведомая сила отшвырнула нас друг от друга в противоположные стороны, практически размазав по стенам. Не видел, как Норт он Сворт с неестественно вывернутой головой остался валяться под противоположной стеной в обломках тяжёлого стола.
Единственное, что я запомнил — тошнотворная вонь ментола и корицы.
Глава 4
Первая мысль, пришедшая в голову, после того, как я снова очнулся, была о том, что в бессознательном состоянии в этом мире мной проведено больше времени, чем в здравом рассудке.
Нездоровая тенденция, однако.
Главное, чтобы это не переросло в привычку.
— Слава Аарону, вы очнулись, — всплеснула руками Грета, подскочив ко мне, и положив руки на плечи, мягко пресекла мою попытку подняться. — Лежите, лежите, господин барон. Целитель сказал вам нельзя вставать.
— Пить, — разлепив сухие губы, выдохнул я.
Грета охнула, плеснула воды в стакан, затем поддерживая мою голову аккуратно напоила меня, следя, чтобы я не поперхнулся.
— Спасибо, — я откинулся на подушку. — Постой, — остановил я служанку, которая тут же вознамерилась уйти. — Что с бароном? Он жив?
Уже задав вопрос, понял — спрашивать не было смысла. Грета назвала меня господином бароном. В то, что она случайно могла ошибиться, я не верил. Слишком вышколена была прислуга в поместье. Уже этот факт должен был мне всё сказать.
Служанка испуганно вздрогнула и покачала головой, тут же подтвердив мои догадки.
— Мои соболезнования, молодой господин.
Переживать о своей оговорке я не стал. Это легко можно списать на мой возраст. А если принять во внимание произошедшее, то странно, что Андер снова не замкнулся в себе.
После того, как закрылась дверь, прислушался к ощущениям. Если я всё правильно рассчитал, то мои повреждения должны были затянуться в момент неконтролируемого выброса сырой магической силы. Силы, которую я пока не мог контролировать по причине элементарного отсутствия знаний и тренировок по владению своим даром.
Решение, что такая мразь должна отправиться на суд предков, сформировалось в тот момент, когда Норт он Сворт привязал меня к креслу. Я и там не был идеалистом, но тот, кто ради своей цели готов истязать детей — должен умереть.
Будь моя воля, собственноручно бы на куски порезал. А вот когда я получил доступ к некоторым воспоминаниям Андера, решение превратилось в твёрдое намерение. Оставалось только найти способ.
Что может сделать двенадцатилетний мальчик с неразработанным источником против квалифицированного мага?
Правильно — ничего, даже если рассчитывать на магическую составляющую. Именно поэтому я и решился на столь рискованное мероприятие. Наибольшее опасение вызывало умение барона держать в узде свои эмоции. Окажись мой расчёт хоть чуточку неверным, Андер бы умер окончательно.
Из воспоминаний мальчика я уже знал, что больше всего барона может зацепить напоминание о его промахах. Норт он Сворт был настолько гениален, насколько и тщеславен, так что ткнуть его носом в собственные промашки было наиболее верным путём, чтобы добиться его потери контроля над собой.
Оставалось только надеяться, что родовой дар матери сработает, как нужно, как один раз срабатывал до этого, а именно — защитит своего носителя, устранив потенциальную угрозу. Уверенности, что это произойдёт, у меня не было, но здесь уж пришлось выбрать из двух зол меньшее и идти «ва-банк».
Если бы барон знал, что сделала мать Андера втайне от Норта, когда ей стало всё понятно, он бы ни за что не попытался угробить свой единственный шанс. Но Мари он Бат скрыла это и, незадолго до своей кончины, решилась на единственный, по её мнению, правильный шаг. Она передала родовое знание своему сыну.
Теперь благодаря частично восстановленной памяти, я знал, что мне нужно для развития дара, вот только никакой конкретики о его специфике у меня не было. И это было странно. Единственное, чего не учла Мари, что сын после её кончины сойдёт с ума. А что здесь делают с сумасшедшими одарёнными, я знал прекрасно.
Ими занимается Церковь.
— Как вы, господин барон? — в палату неслышно вошёл далеко не молодой мужчина, при этом он как-то странно на меня посмотрел.
Высокий лоб, умные глаза и непроницаемая маска чопорности на лице. Ассоциация с английским дворецким подходила ему больше всего, если бы он был облачён в традиционный жилет с бабочкой, вместо однотонной рубашки и простых тёмных брюк без стрелок.
Если верить воспоминаниям, это был помощник управляющего поместьем, Георг. И если слугам он не давал спуску, то с детьми барона, в том числе с Андером, он был добр, нередко замалчивая их шалости перед Нортом.
— Всё хорошо, Георг. Визит целителя пока отложим, — я сделал попытку сесть, что удалось мне с трудом. Переждав головокружение, кое-как опёрся на спинку кровати. — Скажи, что сейчас происходит в поместье?
Георг медленно стал говорить, не сводя с меня взгляда, отчего мне сделалось слегка неуютно.
— Вас нашла Энис, после чего сразу же доложила мне. Выжили только вы, — сухо, по-военному доложил он. — Барону, увы, оказывать помощь было поздно. После чего я взял на себя ответственность вызвать частного целителя, чтобы оказать вам медицинскую помощь.