Андерманир штук
Шрифт:
Стало совсем тихо.
Пожарники свернули брезент и без всяких поклонов удалились.
– Антракт, – негромко сказал шпрехшталмейстер Бруно и ушел, ничего не дожидаясь.
Где-то наверху заплакал ребенок.
Дед Антонио, сидевший в пятом ряду, с краю, поднялся и стал быстро спускаться по ступенькам к манежу.
Перешагнув барьер, он исчез в форганге.
Публика вдруг вспомнила, что после окончания циркового номера принято хлопать. На аплодисменты никто не вышел.
26. КАК ФИЛИН
Мордвинов был недоволен.
– Ты зачем привел его сюда? – спросил он Колю Петрова.
– За такими, как он, будущее, – кисло отчитался тот.
– Ты еще салют отдай, пионер, – поморщился Мордвинов. – Какое будущее, ты
– Вот увидите. Он же массы за собой повести может.
– Какие массы, что ты, Коля, гонишь!
Коле Петрову казалось, что с Мордвиновым нужно разговаривать именно так. Но Мордвинова это оскорбляло. Из того, что он аппаратчик, для него отнюдь не следовало, что он дурак. А для Коли Петрова, видимо, следовало – это-то и оскорбляло Мордвинова.
Да, Мордвинов приехал в Москву из сибирских лесов, да, «пошел на повышение»… но оно когда-а-а еще было! Теперь Мордвинов всем москвичам москвич и у него на плечах, тьфу ты… в его ведении – целый НИИ. Хоть и в просторечии, но институт мозга, между прочим! Он возглавляет коллектив отличных специалистов. Работающих с отличными кондукторами. Мордвинов называл экстрасенсов кондукторами – так, вслед за ним, и остальные их называли. Ему нравилась разнузданная многозначность этого наименования – и особенно нравилось в ней то, что нужное институту значение кондуктора было упрятано в слове совсем глубоко: замучаешься добираться. Только образованные люди знают, что «кондуктор» – это еще и проводник, проводник электричества. Конечно, экстрасенсы не электричество через себя проводят, но, поскольку хрен их знает, чего они там проводят, то можно сказать – электричество.
Образованным человеком Мордвинов не был и даже не считал себя таковым. Потому-то его отношения с сотрудниками и были предельно честными и предельно хамскими. «Вы, яйцеголовые, – говорил он им, – мне своими теориями мозги не забивайте, не для того у меня мозги. А для того у меня мозги, чтобы работу вам давать. И денег давать». Ну и чего ж… правильно: так, как умел добывать деньги Мордвинов, никто не умел. Зарплаты и те вполне пристойные были: все знакомые завидовали, как скажешь при случае: «Двести пятьдесят плюс тринадцатая. Плюс премии». Очень неплохо.
И что «повышенная секретность» – тоже красиво. Женам-мужьям особенно нравилось: «Мой (моя) в секретном НИИ одном… даже мне не говорит, чем занимается». – «В оборонке, небось». – «Да уж наверное». Хотя насчет оборонки – это лихо, конечно… а с другой стороны, чем черт не шутит! Поговаривали ведь, что вообще все без исключения НИИ на оборону работали – может, и правда.
Конечные цели исследований, проводимых в НИИЧР, были, кажется, одному Мордвинову известны – иначе с чего бы ему деньги давали? Но, конечно, не факт, что известны. Тоже ведь мелкая сошка. Был бы крупная – тут в НИИ не сидел бы. А сидел бы в Кремле. Правда, там, вроде, НИИ никаких не бывает… или бывают? Ах, время, время… восьмидесятые! Никто ничего не знает. Никто не знает даже, знает или не знает. Шорохи одни: там шевельнется, тут шевельнется, а прислушаешься – и нет ничего! Так… суета и ловля ветра. И – кто-то-там-наверху-хорошо-ко-мне-относится, как сказал великий буржуазный писатель Курт Воннегут – или наоборот: кто-то-там-наверху-плохо-ко-мне-относится, как не сказал, стало быть, великий буржуазный писатель Курт Воннегут. А уж что он имел в виду или не имел в виду – не нашего ума дело. Да у нас и ума-то никакого нету – один мозг.
Коля Петров вышел от Мордвинова расстроенным. Не столько потому, что Мордвинов сопротивлялся (сопротивлялся-то сопротивлялся, но потом все равно ведь согласился!), сколько потому, что он, Коля Петров, никак не мог найти верного тона по отношению к сибиряку, а тон, который находил, Мордвинову не нравился. «Опять не в струю», – смеялись над Колей в отделе воздействия, где он давно уже трудился на полставки, а хотел целую. Мордвинов же целой не давал: говорил, что по штатному расписанию не положено. Можно подумать, для такого НИИ, как их, кто-то заранее составлял штатное расписание!.. Однако выходить с Мордвиновым на прямой разговор о второй половине ставки Коля Петров не решался, понимая, что филологическое образование для работы в институте мозга, скорее всего, не козырь. Его и устроили-то по блату: Колин глубоко партийный отец нашел сюда какие-то ходы, а непутевому сыну сказал: «Побудь пока у Мордвинова, потом посмотрим… Работа не пыльная». Коля Петров проработал у Мордвинова уже три с лишним года, но «потом» так и не наставало. Колины обязанности состояли в том, чтобы планировать встречи с кондукторами, договариваться о времени их прихода в институт и иногда переносить договоренности с одного дня на другой – в случае, например, болезни кондуктора или возникновения у кондуктора занятости «по основному месту работы». Кроме того, Коле Петрову полагалось хранить всю документацию отдела, то есть следить за тем, чтобы папки с личными делами кондукторов всегда находились на месте, а именно – в сейфах. Других полномочий у него не было.
– Ты чего смурной? – спросил ждавший его в пустом сегодня отделе Демонстратнер.
– Нет-нет, в порядке все, – взбодрился Коля Петров. – Мордвинов обрадовался сильно. Будешь кондуктором, у нас.
Демонстратнер догадался, что «у нас» – это в Колином отделе.
– Лучше бы не кондуктором, а вагоновожатым, – сострил он.
– До тебя так уже острили, – обрубил Коля Петров.
Демонстратнер про НИИЧР мало что знал: Коля Петров сообщил ему, понятное дело, только тот минимум информации, который разрешалось предъявлять потенциальным сотрудникам, – чтобы они хоть приблизительно понимали, куда приглашены. Иными словами, знал Демонстратнер, что Коля Петров предлагает ему «работу или наподобие» в каком-то научно-исследовательском заведении, где занимаются человеческими ресурсами… правда, словосочетания «человеческие ресурсы» Демонстратнер не понимал, но спросить стеснялся. И еще знал Демонстратнер, что к работе в институте привлекают людей с так называемыми необычными способностями. Необычных способностей он у себя самого не наблюдал и потому с трудом понимал, о чем вообще идет речь – о каких таких людях, но не спрашивал и об этом: Коле Петрову, небось, видней…
Теперь пришло время хотя бы частично ознакомить Демонстратнера с тем, в чем состоит высокое назначение кондуктора.
– Ты, Борь, не думай, что тебя сюда на работу… ну, на нормальную такую работу приняли. Я ведь сразу тебе сказал: «работа или наподобие», помнишь? Ну вот… короче, настоящие сотрудники института – это всё люди с соответствующим образованием, которого у тебя нету.
– А у тебя есть? – нетактично спросил Демонстратнер.
– У меня… – растерялся Коля Петров, но успел построить энигму: – Ну, у меня-то филологическое… только дело ведь не во мне. Дело в тебе. Ты, значит, в этом институте не столько сотрудник, сколько… – Он никогда еще не приводил сюда людей со стороны и не знал тех слов, которые требовались для того, чтобы ввести нового человека в курс дела. – Не столько сотрудник, сколько человеческий ресурс, понимаешь?
Демонстратнер помотал головой.
– Давай разбираться, – широко улыбнулся Коля Петров. – Что такое человеческий ресурс? Человеческий ресурс – это такое, значит, дело… В общем, нас, – тут он заговорил от имени всего НИИЧР, – интересуют человеческие ресурсы… то есть те ресурсы, которые есть у человека, понимаешь? – Не дав Демонстратнеру еще раз помотать головой, он поспешно продолжал. – А у человека много ресурсов, и не все они до сегодняшнего дня как следует выявлены. Наша задача – выявить их как следует… вот. Для этого нам нужны люди. Но не все люди, а только те, которые обладают теми или иными способностями в большей мере, чем остальные.
– «Теми или иными способностями»… это ты что имеешь в виду? – не ко времени захотел определенности Демонстратнер.
– Поясню, – браво начал Коля Петров и, как ни странно, браво же продолжал: – Речь идет о способностях, которые есть у всех, только мало кто знает, что и у него они есть. Человек ведь на все способен, Боря!
В этом месте Демонстратнер с удовольствием закивал.
– Возьмем, например, наш отдел, – интимизировал разговор Коля Петров. – Это отдел воздействия. Кондукторы, с которыми мы работаем, умеют воздействовать на людей. Ты скажешь мне, что все на людей умеют воздействовать. А я отвечу тебе: так оно и есть!