Андреевское братство [= Право на смерть]
Шрифт:
Мне действительно стало настолько легче, что остальные проблемы показались почти совершенно не значащими.
На что, возможно, и был расчет. Он разлил желтоватый напиток, не чокаясь поднес свой к глазам, взглянул на меня, словно сквозь прицел.
— Ну, побудем… За успех.
В стакане оказалось крепкое и ароматное виски, скорее шотландское, что и подтвердила довольно примитивно исполненная этикетка какого-то мелкого частного заводика из графства Хайленд.
— К чему все происходящее? — спросил я. — Не вижу никакого смысла, разве что вам потребовалось таким хитрым образом внедрить меня в представляемую моими новыми друзьями организацию…
— Именно так. Не вижу здесь ничего слишком уж хитрого.
— А мне показалось, что у них солидная организация и они в разведке не новички.
— Само собой. Но на своем уровне. Их беда, что они древнекитайских трактатов на специальные темы не штудировали, исключительно европейским менталитетом ограничены. Так суть нынешнего дела такова…
Мне показалось, что вдалеке я услышал нечто похожее на выстрелы, то одиночные, напоминающие звук новогодних хлопушек, то очередями, и тогда это больше походило на треск валежника в лесу.
— Это что?
— То самое. Заварушка пошла нешуточная. Тебе она будет очень и очень на руку… Часик времени у меня есть, постараюсь ввести тебя в курс дела.
— А раньше не мог?
— В Святом Писании сказано — все хорошо во благовремении. И там же, в поучениях апостола Павла, — не будьте слишком умными, но будьте умными в меру. Излишняя эрудированность тебе на этапе внедрения только мешала бы… А суть вот в чем.
И, устроившись поудобнее, сняв с плеча тяжелую коробку пистолета, закурив, что он всегда делал после выпитой рюмки, Александр Иванович начал мне излагать историю некоей организации, которую называл то «Системой», то «Хантер-клубом» и которая объединяла десятки частных и имеющих отношение к государственным структурам многих держав лиц, общим для которых было одно — гигантские материальные и моральные потери от установившейся на территории бывшей Российской империи биполярной структуры. Умеренно-коммунистический режим в Москве и буржуазно-демократическая военная диктатура в Харькове. Следствием этого явилась полная дезорганизация всей так называемой «Версальской системы», то есть фактического передела мира после поражения в мировой войне Германии и образования Советской России.
Начиная с 1919 года «Система», установившая тесные связи с большевистским правительством, делала все, чтобы не допустить победы над ним ни одного из многочисленных «белых движений», ни таких мощных и имевших явные шансы на успех, как деникинское или колчаковское, ни даже вполне марионеточных и лояльных к «союзникам» вроде правительства Чайковского — Миллера в Архангельске или семеновского и меркуловского на Дальнем Востоке.
И вдруг в двадцатом произошла катастрофа. Списанный в расход Врангель неожиданно воспрял духом, вывел свою крошечную армию из Крыма и в скоротечной летне-осенней кампании не просто разгромил Южный фронт красных, но и вынудил их к фактической капитуляции на максимально выгодных для генерала условиях.
Мало того, в двадцать первом году Югороссия заключила военный союз с турецким лидером Мустафой Кемалем, который вел тяжелую и малоуспешную войну с англо-итало-греческой оккупационной армией, за несколько месяцев выбила интервентов с азиатской территории Турции и, что совсем уже невероятно, разгромила и принудила к капитуляции попытавшуюся восстановить статус-кво британскую линейную эскадру.
Всего за один год политическая карта мира изменилась кардинально. Напрасными оказались более чем полувековые усилия ведущих европейских держав (а также и транснациональных финансовых кругов) по ослаблению и изоляции России, коту под хвост полетели жертвы, принесенные на алтарь священной задачи в ходе десятка малых войн и одной мировой.
Вместо огромной, неповоротливой, рыхлой, как непропеченное тесто, почти средневековой империи мир увидел компактную, динамичную, в случае необходимости — решительно-агрессивную Югороссию, а в дополнение к ней — плохо предсказуемую и по-прежнему занимающую 1/ 7часть планеты РСФСР, возглавляемую талантливым и абсолютно беспринципным лидером.
Ко второй мировой войне через три года после столь ужасной первой никто не был готов, и началась долгая, иногда подчиняющаяся стратегическим разработкам, иногда бестолковая и спонтанная тайная война, в которой трудно было понять, кто на чьей стороне, кто союзник, а кто враг, а главное — в ней отсутствовала хоть приблизительно сформулированная цель…
Шульгин подошел к окну, приоткрыл форточку. Выстрелы стали слышнее, и зона, откуда они доносились, значительно расширилась.
Он улыбнулся удовлетворенно.
— Ну, еще за успех! — Подождал, пока я выпью, но сам сделал совсем маленький глоток. — У меня еще много будет дел сегодня, — сказал, будто извиняясь, что не может как следует поддержать компанию. — Так вот. За два года необъявленной войны всех против всех много раз менялись направления главных ударов, вчерашние союзники становились противниками и наоборот, возникали и рушились коалиции. Подкупы, предательства, тайные и явные убийства государственных деятелей, королей финансовых империй и совершенно вроде бы ни к чему не причастных людей стали совершеннейшей нормой международной жизни. Смешно, но факт — в конце концов стал как бы теряться смысл вообще всего происходящего. Забылась, а большинству людей вообще никогда не была известна предыстория «странной войны», прямые и косвенные финансовые и политические потери вовлеченных сторон многократно превысили те гипотетические, ради которых и разгорелся сыр-бор. В общем, получилось совершенно по-человечески. Перефразируя Пруткова, можно сказать: «Амбиции все превозмогают, порою и рассудок». Очень похоже на некогда бывший в нашей реальности англо-аргентинский конфликт за Фолклендские острова. Потеряли тысячи человек убитыми, несколько боевых кораблей и полсотни самолетов, ухнули на это дело десяток миллиардов фунтов стерлингов, а сами-то острова… За сотню миллионов Аргентина с радостью бы отказалась от своих прав на них.
И наша нынешняя жизнь благодаря дурацким амбициям не такого уж широкого круга лиц приобрела отчетливые черты эпохи раннего феодализма, сопряженного с достижениями современной техники…
— А если конкретнее? — спросил я. — То, что ты говоришь, интересно, но пока не проясняет…
— Конкретнее — так это запросто. Мы же тоже не сидим сложа руки. Все происходящее нас вполне устраивает, только надо процессом грамотно управлять. Согласно тщательно проверенным сведениям, «Система», уже почти год не дававшая о себе знать, якобы махнувшая на все рукой и пустившая дело на самотек, на самом деле тщательно готовилась к «последнему и решительному».
Неслабыми аналитиками был разработан довольно грамотный план дестабилизации обстановки. Одновременно в РСФСР, Югороссии и Турции. Верхушечные заговоры, вооруженные мятежи в провинциях, провокации на границах. В идеале — свержение ныне существующих правительств, пусть даже и не всех, хотя бы в одной стране для начала. Дальше — приглашение вооруженных сил третьих стран (известно — куда и каких) для оказания помощи «патриотическим силам, свергнувшим антинародный режим», ну и так далее… Для второй половины нашего века — вполне рутинная операция. Для нынешнего времени — идея оригинальная. Выходит, мы каким-то образом и в этой сфере человеческого разума творческие процессы инициировали… — Шульгин усмехнулся, не слишком, впрочем, весело.