Андрей Беспамятный - Кастинг Ивана Грозного
Шрифт:
Матях затаился, прислушиваясь к разговору. По всему выходило, местные отцы-командиры должны были принять его за своего. Но вот что они станут делать с «неизвестным солдатом», не имеющим документов и знакомых?
— Молебен благодарственный я сегодня закажу, — сообщил Илья Федотович, — за благополучное и бескровное окончание похода. Прикажу служивого в храм принести. Может, Господь ему разум и вернет.
— А коли не поможет, — добавил воевода, — можно в Белозерский монастырь его отправить. Тамошние монахи бесов изгонять издавна навострились. Именем Божьим и преподобного Кирилла, [62] святой иконой Смоленской Богоматери.
62
Преподобный
— Нет, в монахи не хочу! — испугался Матях. Перспектива провести всю жизнь в темной келье его отнюдь не обрадовала. Тем более что «память» таким путем ему все равно никто вернуть не сможет.
Бояре опять рассмеялись, и Илья Федотович задумчиво пригладил бороду:
— В Москву я нонешней осенью поехать собирался. Мобыть, там служивого кто узнает? Стрелецкие между собой дружны, да и бояре всех родов в стольном городе обитают. Узнают кровника.
— Так тому и быть, — согласился воевода. — Пусть у тебя поживет, Илья Федотович, пока на ноги не встанет. А там, глядишь, и искать его кто начнет. Коли вести какие дойдут, я тебе немедля отпишу.
К удивлению Андрея, обещанную воеводой одежду принесли уже к вечеру — девчушка лет десяти в длинном платье, расшитом красно-синими цветами, и в пронзительно-алом платке, глупо посмеиваясь, положила рядом на телегу темно-синюю рубаху из материала, очень похожего на атлас, и черные шаровары тонкой мягкой шерсти. Трусов в подарочном комплекте не предусматривалось, обуви — тоже. Вскоре появился и Касьян. Воин нес свой панцирь [63] через руку, словно промокший плащ, вкусно пах пивом, а на лице имелось умильное выражение кота, обожравшегося ворованной колбасой.
63
На Руси так называлась отнюдь не кираса, как иногда думают, а кольчуга специального панцирного плетения, в которой половина колец лежала не плашмя, а стояла ребром, образуя тонкую, но упругую стальную подушку.
— Как здоров, служивый? — поинтересовался он. — Не оголодал? Без меня небось никто не догадался хлеб-соль поднести, попотчевать горячим…
— Одеться хочу. — Бывшего сержанта действительно никто из обозников кормить не стал, у всех нашлись в первом русском городе важные дела. Но Матяху куда сильнее надоело валяться голым, нежели голодным.
— Это мы сейчас сделаем… — Касьян скинул на повозку тихо, словно потрепанная клеенка, шелестнувшую кольчугу, сладко зевнул, развернул рубаху: — Паволоки воевода не пожалел. Ну, поднимай руки.
Накинув рукава, воин приподнял раненого под затылок, помог просунуть в ворот голову, расправил ткань. Завязал витые желтые шнурки, заменявшие пуговицы. Косоворотка оказалась даже велика — шилась, видать, с запасом. Затем они совместными усилиями натянули штаны. Касьян небрежно сбросил прямо на землю завявшую траву, куда-то ушел, вернулся с сеном, напихал его раненому под спину.
— Нам далеко еще ехать? — как бы мимоходом поинтересовался Матях.
— До усадьбы боярской? — опять зевнул воин. — Еще полторы сотни верст. Поперва до Хлынова, [64] а уже потом на юг, к Столбам. Успеешь на ноги встать, служивый. А сапог тебе воевода, стало быть, пожалел? Ну, ништо. Сейчас поршни свяжем.
64
Хлынов — ныне город Киров.
Касьян, непрерывно зевая, утопал, спустя четверть часа вернулся, неся в руках несколько
— Все. Пару дней походишь, шкура по ноге утопчется, потом спереди разрез сделаем, а сзади ушьем. Я на охоту завсегда в поршнях хожу. Мягкие они, ногу ласкают, скрипа никакого.
«Вот зараза, — мысленно выругался сержант. — Походишь пару дней». Однако вслух спросил явно поддавшего ратника совсем про другое:
— Ты давно Илье Федотовичу служишь? — Решил Матях понемногу собирать информацию об окружающем мире.
— Давно. — В очередной раз зевнув, Касьян запрыгнул на повозку в ногах у Андрея и улегся поперек телеги, затылком опершись на жердь борта с одной стороны, а ноги свесив с другой. — Я еще деду его, Луке Васильевичу, в холопы продался.
— А зачем? — удивился бывший сержант, хорошо помнивший со школьных времен, что все рабы стремятся к свободе.
— Молод был, хозяйство у отца хилое. Да и руки к сохе не лежали, — сонно ответил воин. — А в холопах лепо. Боярин кормит-одевает, тяглом и оброком никто не давит. Серебра опять же отсыпали. Да и счас — что получил, все твое. Хошь — в кабак неси, хошь — обнову справляй. О харчах и доме пусть Илья Федотыч размысливает. А наше дело холопье…
Касьян зевнул в последний раз и размеренно засопел.
Солнце медленно опускалось за крепостную стену. Часть обозников вернулась и стала зарываться в сложенное у яслей сено. Но многих знакомых лиц Андрей в этот вечер так и не увидел. Видать, нашли хлопцы себе на ночь постель послаще и потеплее.
Об ужине Матях особо не беспокоился. Голода он не испытывал, а утро в обозе каждый день начиналось с плотного завтрака. Но в этот раз вышел жестокий облом: на рассвете, вместо того чтобы палить костры и заваривать сытный кулеш, [65] обозники принялись переодеваться, скидывая войлочные и стеганые поддоспешники и напяливая вместо них яркие зипуны, подбитые мехом душегрейки, а то и длинные шерстяные плащи с большими яркими заплатами. [66] Про раненого тоже не забыли — Андрея переложили на жесткие деревянные носилки, подложили под голову чей-то скрученный поддоспешник, прикрыли пахнущим дымом меховым плащом.
65
Кулеш — похлебка из муки с салом.
66
Эти «заплаты» назывались «вошвами», делались из дорогих тканей, украшались золотой и серебряной вышивкой, драгоценными камнями.
Тоскливо удалил колокол, словно отпевая кого-то из великих этого мира. Ударил еще раз — и тут же эхом отозвалось несколько более тонких колокольных голосов. Матяха подняли и понесли.
Крепостная церковь, как выяснилось, вплотную примыкала к одной из башен. Шатер колокольни увенчивала площадка для стрелков, купол храма глядел наружу узкими бойницами… А может, это было всего лишь украшение — в фортификационных сооружениях шестнадцатого века Матях разбирался слабо.
В храме царил сизый полумрак, в спертом воздухе пахло горячим воском, сладковатым ладаном, дымом. Все люди, которых Андрей мог разглядеть со своего места, держали в руках тонкие коричневые свечи. Минуту спустя точно такую же, уже зажженную, свечу принес заботливый Касьян, дал раненому — бывший сержант зажал ее в ладонях и подумал, что стал в точности похож на подготовленного к отпеванию покойника.
Меняя маски
1. Унесенный ветром
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
рейтинг книги
