Андрей Миронов: баловень судьбы
Шрифт:
Делать нечего, приезжаю на «Мосфильм», открываю дверь в студию, и передо мной открывается такая картина: прямо на полу сидят Леонид Гайдай, Андрей Миронов и Юрий Никулин. Сидят и распивают на троих бутылочку. Увидев меня, они сразу же предложили: «Давай, Аида, присоединяйся!» Я говорю: «Знаете, надо делать что-то одно – либо пить, либо петь…» Короче, я их не поддержала.
К тому времени Юрий Никулин уже закончил записывать песенку «А нам все равно», Андрей – свой «Остров невезения», а мне предстояло еще работать. Я тихонечко села в уголочке, взяла ноты «Помоги мне» и стала изучать…
В пять утра была готова первая проба, которая понравилась всем настолько, что дублей делать уже не стали. Именно она до сих пор звучит в фильме. Леонид Гайдай только развел руками и
17 мая Миронов в очередной раз играл Жадова в «Доходном месте». Как оказалось, играл в последний раз, поскольку высочайшим повелением спектакль был снят с репертуара. Практически с первых же показов «Доходного места» власть испугалась того резонанса, который стал сопутствовать спектаклю. И была сделана первая попытка постановку прикрыть. Буквально через несколько дней после премьеры. Эту попытку осуществила министр культуры СССР Екатерина Фурцева. Но у спектакля внезапно объявился влиятельный защитник – секретарь МГК КПСС А. Шапошникова, которая с недавних пор была в контрах с министром. Их неприязнь друг к другу возникла год назад при аналогичных обстоятельствах. Только там все было наоборот: Фурцева встала на защиту спектакля театра «Современник» «Большевики», а Шапошникова пыталась его закрыть. Тогда победила Фурцева. И вот теперь Шапошникова решила взять реванш. Благодаря ее заступничеству «Доходное место» продержалось в репертуаре несколько месяцев (прошло 40 спектаклей). И все же в итоге спектакль был снят из репертуара, как некогда и другая постановка «Сатиры» – «Теркин на том свете». Так Андрей Миронов потерял одну из лучших своих театральных ролей. Парадокс, но и сто лет назад – в декабре 1857 года – тогдашняя цензура тоже запретила спектакль по идеологическим причинам.
Но вернемся в май 68-го.
19 мая Миронов играл в «Клопе», 20-го – в «Интервенции», 23-го – в «Дон Жуане», 24-го – в «Бане». После чего стал паковать вещи, чтобы присоединиться к съемочной группе «Бриллиантовой руки», которая еще 17 мая выехала в Адлер для натурных съемок фильма. Но, прежде чем выехать на юг, Миронов «обработал» Егорову. Он сообщил ей, что у него чесотка, которая наверняка передалась и ей. А посему им обоим надо лечиться – втирать в себя специальную микстуру. И он выдал ей два флакона чрезвычайно вонючей жидкости. «Надо втирать ее два раза в день – утром и вечером. Я буду мазать на юге, а ты – здесь». Доверчивая Егорова поверила. На самом деле Мироновым двигала элементарная ревность. Он раздобыл эту жидкость у знакомого врача и преследовал одну-единственную цель – чтобы его возлюбленная пропахла этой гадостью настолько сильно, чтобы ни один мужчина не смог к ней даже приблизиться.
Съемки фильма возобновились 25 мая. В тот день группа курсировала между двумя городами – Сочи и Адлером, снимая следующие эпизоды: Граф кидает трость в машину (эпизод из пролога фильма); Граф подходит к пихте, где прячется Лелик, и докладывает: «Клиент дозревает», после чего направляется к туалету типа «сортир»; Горбунков, Надя и двое их детей идут по улице (снимали в Адлере на Приморском бульваре). В ролях детей снимались: сын поэта и журналистки Митя Николаев (его Никулин выбрал по картотеке, мальчик попал туда, когда проходил пробы к фильму Ларисы Шепитько «Крылья»), и девочка из рабочей семьи Саша Лисютина (ее нашли в одной из московских школ).
В «Бриллиантовой руке» Миронов снимался с огромным вдохновением, поскольку роль Графа идеально ложилась в русло его актерского темперамента, позволяла широко импровизировать. Мало кто знает, но знаменитый жест Графа – откидывание головы назад с видом гордой независимости – придумал сам Миронов. Как писал позднее К. Рудницкий: «Миронов вносит в кинокомедию особый, театральный привкус актерской импровизации. Даже если вы опытный зритель и понимаете, что каждый эпизод снимался несколько раз, что были „дубли“, более или менее удачные, пока режиссер не остановился вот на этом варианте и не включил его в фильм, все равно вас не покидает ощущение только что, сию минуту найденной актером позы, внезапного „сбоя“ уверенной походки, вдруг озадаченного моргания глаз, вдруг плаксивого выражения лица, вдруг угаданной смены интонаций. Приходилось читать статьи, в которых Миронова хвалили за эту импровизационность, за то, что в его актерских созданиях ощутим, говоря словами Маршака, „веселый жанр черновика“. Однако связывали „кажущуюся неряшливость манеры“ с тем, что у Миронова якобы нет „идеальной чистоты линий“.
Это – заблуждение. Весь «фокус» Миронова состоит именно в том, что идеальная чистота линий и безукоризненное благородство внешней формы – мимической, пластической, интонационной – сохраняют у него свежесть сиюминутной находки, внезапность актерской шалости, непринужденность озарения, простоту и легкость случайной догадки…»
Но вернемся на съемочную площадку. 30 мая в Адлере снимали эпизоды: Граф вручает детям цветы, а жене Горбункова мороженое. Но затем вспоминает наставления Лелика и исправляет свою ошибку; жена Горбункова сообщает Графу, что муж ее обманывал: у него под гипсом не закрытый, а открытый перелом; Граф уговаривает Горбункова съездить на рыбалку с ночевкой. Горбунков от ночевки отказывается: мол, боюсь руку застудить. Договорились ехать с утра; сын Горбункова Максим стреляет из игрушечного пистолета мороженым в лицо Графа.
Вспоминает Ю. Никулин: «Сидим в машине, а Леонид Иович смотрит сценарий, отмечает снятые кадры и говорит мне:
– Завтра с утра снимаем семью Семена Семеновича и Графа в кафе. После ужина приходи ко мне в номер порепетировать. Подумай, какие смешные ситуации могут возникнуть за столом.
Утром мы приезжаем на съемку эпизода «Сцена в кафе». Гайдай сидит в уголке и делает пометки на полях сценария. Рядом его неизменный портфель, в котором всегда бутылка минеральной воды и пожелтевшая пластмассовая чашка, сопровождающая Гайдая на всех фильмах.
Идет подготовка к съемке. Устанавливают камеру, свет, застилают скатертью столик. Потом долго ищут детей, участвующих в съемке, которые без спросу убежали к морю. Только поправили грим актерам, оператор потребовал поднять на пять сантиметров стол, за которым мы сидим с Мироновым. Плотник набил под каждую ножку по деревянной плашке.
Снова провели репетицию. И тут ассистент режиссера заметил, что надо сменить цветы, которые Миронов подает Гребешковой. Цветы сменили. Пока меняли цветы, растаяло мороженое. Послали за ним человека. На это ушло еще двадцать минут. И вот наконец все готово: стол на нужной высоте, свежие цветы качаются в вазе, мороженое принесено. Включили свет, приготовились к съемке. Но за несколько часов подготовки мы настолько устали и разомлели на жаре, что потеряли нужное актерское состояние. И тогда в кадр врывается Гайдай. Он тормошит нас, громко говорит за каждого текст, подбадривает, поправляет у Миронова повязку на глазу, а у меня кепочку, и наконец мы слышим энергичную команду:
– Мотор, начали!
К этому времени мы снова в форме и делаем все, как требуется…»
Кстати, «мороженое», которым мальчик попадает Графу в лицо, вовсе не мороженое, а смесь творога с молоком. Кидал его в актера ассистент режиссера, причем было сделано восемь дублей, которые Миронов стоически вытерпел.
31 мая (Адлер) – семья Горбунковых сидит за столиком в летнем кафе; Граф в машине сообщает: «Клиент прибыл». Съемочный день строился так: с 7.00 до 8.30 снимали, после чего остановились – набежали тучи. Съемку возобновили в 17.30 и снимали до 20.30.
1—2 июня – выходные дни.
3 июня – съемочная группа перебазировалась на 29-й километр Красной Поляны. Недалеко от этих мест Гайдай два года назад снимал «Кавказскую пленницу» (эпизоды в реке), теперь здесь предстояло отснять «развилку». Из-за пасмурной погоды сняли всего четыре кадра (15 полезных метров): Володя зевает в такси; Граф и Горбунков подъезжают на мотоцикле к развилке и др.
4 июня (Сочи) – съемку хотели начать в 6.30, но пасмурная погода не позволила этого сделать. Работать начали в 10 утра. Сняли эпизоды: Горбунков выходит из подъезда; Михал Иваныч и Горбунков читают записку от Анны Сергеевны, милиционер, понюхав ее, определяет парфюмерные пристрастия ее хозяйки: «Шанель номер 5».