Андрей Миронов: баловень судьбы
Шрифт:
Л. Арнштам: «Миронову не хватает заземления, тогда сразу станет виден образ…»
10 августа Миронов вышел на сцену театра в «Клопе». 12-го это была уже «Интервенция».
15 августа съемочная группа выехала для съемок натурных эпизодов в Павловскую слободу. Снимались следующие сцены: Граф с муляжем грудного младенца стоит на дороге; машина с Леликом и Горбунковым проезжает мимо Графа; Граф садится на мотоцикл и бросается в погоню; Горбунков бежит по лесу и натыкается на Шефа; Лелик и Граф привязывают Горбункова и Шефа к дереву; с Горбункова снимают гипс; Горбунков разоблачает Шефа, тот в ответ произносит крылатую фразу: «Как говорил один мой знакомый – покойный: „Я слишком много знал“.
В течение следующих пяти дней Миронов в съемках не участвовал. 16-го он играл в «Дон Жуане», 19-го – в
Утром 22 августа Миронов и Егорова проснулись в доме на Петровке, 22. Миронов включил радио, причем не советское, а «Свободную Европу», и услышал неожиданную новость – советские войска вошли в Прагу, чтобы подавить «бархатную революцию». Егорова была в ванной, когда туда ворвался потрясенный Миронов и буквально завопил: «Танька, наши танки в Праге! Это не страна, а держиморда какая-то! Тут всех пересажали, теперь за чехов взялись!» Однако долго обсуждать эту новость у обоих не было времени: Миронову надо было на съемку, Егоровой – на репетицию. Но вечером они договорились встретиться и все хорошенько обсудить.
В тот день в «Бриллиантовой руке» были сняты очередные «ресторанные» эпизоды: Граф и Горбунков за столом в ресторане, Граф заказывает водку, коньяк и пару бутылок пива, после чего произносит фразу-пароль: «Феденька, и хорошо бы дичь».
Вечером Миронов и Егорова отправились на квартиру к Игорю Кваше на улице Немировича-Данченко, где собралось не менее двух десятков человек, чтобы обсудить последние события в Праге. Собравшиеся бурно возмущались происшедшим, однако дальше слов дело не пошло: послать возмущенную телеграмму советскому правительству, как это сделал Евгений Евтушенко, никто не решился.
Кстати, пражские события самым прямым образом коснулись киношной карьеры Миронова. Весной этого года был закончен фильм «Урок литературы», где он играл одну из ролей – внука известной писательницы Феликса. Фильм был широко проанонсирован в печати, в Доме кино состоялся его предварительный показ для избранной публики. Однако после пражских событий Госкино приняло решение запретить фильм к прокату. В нем не было никакой политики, однако цензура все равно придралась к сюжету – в нем главный герой (его играл Евгений Стеблов) совершал попытку хотя бы один день прожить без вранья. Это, собственно, в новых условиях и было сочтено как крамола. «Урок литературы» лег на полку, повторив судьбу еще нескольких фильмов, которые за год до пражских событий тоже были признаны идеологически неправильными: «Скверный анекдот» Александра Алова и Владимира Наумова, «История Аси Клячиной» Андрея Михалкова-Кончаловского, «Комиссар» Александра Аскольдова, «Похождения зубного врача» Элема Климова, «Короткие встречи» Киры Муратовой, «Ангел» Андрея Смирнова, «Родина электричества» Ларисы Шепитько, «Интервенция» Геннадия Полоки. Премьеры всех этих фильмов состоятся спустя 20 лет – в конце 80-х.
В этот же список угодил еще один фильм с участием Миронова – «Любить» Михаила Калика. В нем цензура разглядела крамолу в документальных кадрах, где простые советские люди размышляют о любви. Картина за спиной Калика была изуродована цензурными ножницами до такой степени, что режиссер потребовал убрать его фамилию из титров. В поисках справедливости Калик обращался в суд, в ЦК КПСС, но все было напрасно – фильм был запрещен. Более того: чтобы наказать Калика за строптивость, была дана команда картину смыть. К счастью, ассистент режиссера Инесса Туманян сумела сохранить у себя дома одну из копий. Благодаря этому спустя двадцать пять лет Калик сумеет восстановить первоначальную версию фильма. Правда, Андрей Миронов до этого дня уже не доживет. Но вернемся в год 68-й.
23 августа Миронов играл в «Клопе», 25-го – в «Бане».
27 августа Миронов снова снимался в «Бриллиантовой руке». В 6-м павильоне были сняты эпизоды: Граф подходит к Борису Савельевичу (А. Хвыля) и произносит фразу-пароль: «Я заказал Феде дичь»; к столику Горбункова подходит незнакомец-амбал (Роман Филиппов); Горбунков мечется в поисках телефона; Горбунков в телефонной будке; Горбунков отказывается пить водку, но Граф незаметно делает ему «ерша».
Вечером того же дня Миронов вышел на сцену Театра сатиры в образе Дон Жуана.
Утром 28 августа Миронов снова был на съемках. В павильоне № 6 «Мосфильма» снимали следующие эпизоды: Граф в телефонной будке; незнакомец подсаживается к Горбункову: «Я тебя тоже не сразу узнал. Ты зачем усы сбрил?» «Что? – удивляется Горбунков. „Я говорю, зачем усы сбрил, дурик?“. – „У кого?“ – продолжает недоумевать Семен Семеныч. Тут к столику возвращается Граф. Незнакомец представляется: „Ладыжинский Евгений Николаевич – школьный друг этого дурика. Вы не знаете, зачем Володька усы сбрил?“ Граф обращается к Горбункову: „Сеня, быстренько объясни товарищу, почему Володька сбрил усы – у нас очень мало времени“. Ладыжинский смеется: „Вы уж простите – обознался. Вот усы вам – вылитый Володька Трынкин, вы-ли-тый“. Граф его торопит: „Товарищ, у вас когда самолет?“ „Да, пора, – соглашается Ладыжинский. – Ну, будете у нас на Колыме, милости просим“. От этих слов Граф поперхнулся водой: „Нет уж, лучше вы к нам“; планы посетителей ресторана.
28 августа в Театре сатиры состоялась премьера спектакля «Последний парад» А. Штейна. Миронов в спектакле занят не был, но он приехал посмотреть на Егорову, которая играла одну из ролей. На премьеру приехал также и Владимир Высоцкий, песни которого звучали в спектакле. До этого он полтора месяца снимался в Сибири, в фильме «Хозяин тайги», и только вчера специально прилетел в Москву, чтобы присутствовать на «Параде». Остался он и на банкет, который состоялся сразу после представления в фойе Театра сатиры. Там произошел неприятный инцидент. Егорова, которая догадывалась, с кем и как Миронов провел последние выходные на Пахре, решила ему отомстить – стала флиртовать с Высоцким. А тот, взяв гитару, стал петь одну песню за другой, всем своим видом показывая, что песни эти предназначаются ей, Егоровой. Миронов, естественно, это заметил. И когда после очередной песни Высоцкий взял тайм-аут, Миронов попросил Егорову выйти с ним в коридор. Девушка пошла, поскольку даже в мыслях не могла предположить, что ее там ожидает. А ожидало ее ужасное. Едва они оказались в коридоре, как Миронов развернулся и со всей силой заехал ей кулаком в лицо. Из носа Егоровой хлынула кровь, заливая ее белоснежную кофточку. Увидев это, Миронов мгновенно опомнился. Он схватил Татьяну за руку и поволок ее в мужской туалет. Там смочил платок в холодной воде и приложил к больному месту. Кровь остановилась. Поскольку возвращаться в зал было уже нельзя, они незаметно покинули театр. Их путь лежал на Петровку, 22, в дом родителей Андрея, которые были на очередных гастролях. И уже там случился еще один эпизод, на этот раз из разряда забавных. В пять утра Миронову позвонила одна из актрис Театра сатиры, которая сообщила, что готова ему немедленно отдаться. Актер воспринял это заявление всего лишь как шутку чрезмерно перебравшей на банкете женщины. Каково же было их с Егоровой удивление, когда эта дама действительно возникла на пороге их квартиры. Правда, ее присутствие длилось считаные секунды: увидев Егорову, нежданная гостья с диким воплем бросилась прочь.
29 августа съемки «Бриллиантовой руки» продолжились. Снимали эпизоды: Горбунков взбирается на сцену; Горбунков поет «Песню про зайцев»; Граф приседает у фонтана; Горбунков поет. Вечером того же дня Театр сатиры закрыл сезон в Москве, показав «Интервенцию» (после этого сцена театра на время была отдана под гастроли Ленинградского театра комедии). «Сатировцы» разъехались кто куда, но не Миронов: он остался в столице, поскольку продолжал сниматься у Гайдая.
Съемки Миронова возобновились 2 сентября. Все в том же 6-м павильоне «Мосфильма» были сняты эпизоды: крупный план Горбункова, сидящего за столом в ресторане; Шеф рассказывает друзьям, куда он собирается потратить деньги, полученные за сданный государству клад; Граф кусает Горбункова за гипс; Федя приносит дичь; Федя смотрит на сцену; Горбунков поет; Граф встает и направляется к сцене.