Андромеда
Шрифт:
— Моя дорогая, я, право же, не могу… — Рейнхарт не смотрел ей в глаза. — Может быть, это и хорошо, что теперь все открылось… Джуди вдруг заметила, что стоит по стойке смирно. Она повернулась к Джирсу.
— Меня сменят?
— Нет.
— В таком случае могу я получить другое назначение?
— Нет.
— Ну, а раз так, могу я подать в отставку?
— Нет, пока не отменено чрезвычайное положение. Она заметила, что глаза у Джирса посажены слишком близко. Эти глаза смотрели ей прямо в лицо; то был начальственный взор.
— Если бы не ваш отличный послужной список, я подумал бы, что вы слишком неопытны для этой работы. Но я полагаю, что на вас просто повлиял образ мышления
— Он не безответственный.
— Неужели?
— Когда речь идет о важных вещах.
— Здесь у нас считается важным лишь то, что обеспечивает стране возможность выжить. На нас оказывают очень сильное давление!
— Для военных — все война, — холодно заметил Рейнхарт. Он подошел к окну и остановился, заложив руки за спину. — Мрачное, знаете ли, место. Все мы чувствуем его гнет! Некоторое время после этой стычки Джирс был необычно сговорчив. Он сделал для Дауни все, что мог, и новое оборудование взамен разбитого Флемингом было доставлено очень быстро. Вообще Джирс уже открыто причислял себя к участникам ее работы. Рейнхарт боролся изо всех сил, пытаясь сохранить хоть какое-то влияние на ход дела, а Джуди в мрачном отчаянии вернулась к исполнению своих обязанностей. Она даже набралась храбрости и пошла к Флемингу, но его комната была пуста, так же как и три валявшиеся у кровати бутылки. В течение нескольких дней после смерти Бриджера Флеминг ни с кем и словом не обмолвился, за одним-единственным исключением. Едва получив возможность, Дауни снова ушла с головой в работу; сравнительно простые вычисления, связанные с подготовкой данных для счетной машины, выполняла Кристин. Не прошло и недели, как им удалось осуществить еще один успешный синтез. Поздним вечером они следили за его ходом в отремонтированный микроскоп, как вдруг дверь лаборатории распахнулась: на пороге, пошатываясь, стоял Флеминг.
Дауни выпрямилась и посмотрела на него. На Флеминге не было ни куртки, ни галстука — только измятая и перепачканная рубашка; видимо, он не брился уже с неделю. Казалось, он был на грани белой горячки.
— Что вам нужно? Он устремил на нее мутный взгляд и сделал неверный шаг вперед.
— Прошу Вас, пожалуйста, не подходите.
— Я вижу, у вас приборы новые, — сказал он заплетающимся языком, и его губы, задергавшись, расползлись в бессмысленную улыбку.
— Правильно. Пожалуйста, уходите.
— Бриджер умер… — Он продолжал тупо улыбаться.
— Я знаю.
— Вы тут все работаете, как будто ничего не случилось… — Трудно было понять, что он говорит. — А Бриджер — мертвый. Его больше не будет никогда…
— Мы все это знаем, доктор Флеминг. Качнувшись, он сделал еще один шаг вперед.
— Что вы все здесь делаете?..
— Это вас не касается. Может быть, вы наконец уйдете? — Дауни поднялась и решительно направилась к нему. Он, мигая, смотрел на нее, и улыбка гасла на его лице.
— Он был мой самый старый друг. Дурак он был, но он был мой самый…
— Доктор Флеминг, — спокойно сказала Дауни, — вы уйдете, или мне вызвать охрану?
Он еще несколько секунд смотрел на нее, словно пытаясь разглядеть ее сквозь туман, затем пожал плечами и потащился прочь. Дауни шла за ним до двери и заперла ее, когда он переступил порог.
— Только этого нам не хватало! — сказала она Кристин. Флеминг с трудом добрался до своего домика, вытащил из ящика стола начатую бутылку виски и вылил ее в раковину. После этого он свалился на постель и проспал целые сутки. На следующий вечер он побрился, принял ванну и начал собирать вещи.
Глава 7. Часть 2
Новая клетка размножалась с фантастической быстротой. Через несколько часов Дауни пришлось перенести комочек вещества с предметного стеклышка в небольшую ванночку с питательным бульоном, которую на следующее утро пришлось заменить ванночкой побольше. Весь день, пока Флеминг спал, клетки продолжали безостановочно делиться; к вечеру Дауни была вынуждена обратиться за помощью к Джирсу. Тот отнесся к проблеме как рачительный хозяин и приказал, чтобы в мастерской изготовили глубокий бак с электрическим подогревом, системой капельной подпитки над верхним открытым концом и смотровым окном в середине передней стенки. Перед рассветом четыре ассистента извлекли новое существо из ванны, ставшей слишком тесной, и поместили его в бак. Оно продолжало расти, пока не достигло размеров овцы; затем рост прекратился. Существо, по-видимому, чувствовало себя хорошо, казалось вполне безвредным, но отнюдь не отличалось красотой. Утром пришел Рейнхарт, который наконец принял определенное решение и намеревался поговорить с Дауни. Она все еще была в лаборатории и возилась у бака, проверяя систему подпитки. Он ходил вокруг да около, пока она не освободилась.
— Все еще живет?
— И процветает! — Дауни за это время побледнела, вокруг глаз и рта залегли морщинки, но тем не менее она совсем не выглядела усталой. — А ведь полтора дня назад это было просто пятнышко на предметном стекле. Я же говорила, что организм может расти с любой быстротой — лишь бы было соответственное питание.
— Но, кажется, оно уже перестало расти? — Рейнхарт заглянул внутрь, сквозь смотровое стекло, за которым виднелась шевелящаяся во мраке темная масса.
— Похоже, что его размер и форма предопределены заранее, — сказала Дауни, беря со стола пачку рентгенограмм. Она протянула их Рейнхарту. — Правда, здесь мало что видно. Полное отсутствие костных образований. Напоминает огромный кусок студня. Но в то же время у него есть глаз и какое-то подобие мозга, напоминающее очень сложные нервные узлы.
— И больше ничего примечательного? — Рейнхарт, прищурившись, рассматривал рентгенограммы.
— Нет, разве что зачатки ног, хотя, вернее всего, это просто раздвоенный кусок ткани. Рейнхарт отложил рентгенограммы и сосредоточенно нахмурился.
— Как оно питается?
— Непосредственно через кожу. Оно живет в питательной среде и усваивает ее прямо клетками тела. Очень просто и очень эффективно.
— А что машина? Дауни сделала большие глаза.
— При чем тут машина?
— Она как-нибудь реагирует на все это?
— Но каким образом?
— Не знаю, — Рейнхарт обеспокоено нахмурился. — Так как же, реагирует?
— Нет. Она была совершенно спокойна. Профессор отправился в машинный зал и медленно возвратился, опустив голову, сосредоточенно рассматривая поблескивающие при каждом шаге носки тщательно вычищенных туфель. Время было раннее, кругом стояла полная тишина. Он заложил руки за спину и сказал, не поднимая глаз:
— Я хочу, чтобы Флеминг сюда вернулся. Сначала Дауни ничего не ответила, потом сказала:
— Эксперимент полностью контролируется.
— Кем контролируется?
— Мной. Профессор заставил себя взглянуть на нее.
— Мы живем в долг, Мадлен. Местное начальство хочет от нас избавиться.
— Сейчас, когда работа в самом разгаре?!
— Нет, министерство отстояло нас, но мы должны работать как единая группа и давать результаты.
— Хорошенькое дельце! А это что же, не результаты? — Дауни ткнула в бак коротким костлявым пальцем. — Мы на пороге величайшего открытия века — мы создаем жизнь!