Ангел быстрого реагирования

Шелонин Олег Александрович

* * *

Шатаясь от усталости, она наконец доволокла до шала­ша свою добычу, размером почти с неё саму. Встревожен­ный Вай-мир ждал снаружи. Он, должно быть, уже доволь­но долго так сидел, потому что посерел от холода, а мех под носом встал дыбом, и каждая волосинка была украшена маленькой капелькой. Он глянул на вымазанную глиной Мерыю, на её добычу и попросту расхохотался. Долго рас­качивался, покряхтывая и ударяя себя кулаками в грудь.

— Одурел?! — просипела Мерыа, глядя на этот приступ хорошего настроения,

и быстро заслонила рот ладонью, чувствуя, как её губы сами приподнимаются к ноздрям в невольной ответной улыбке.

— Как ты выглядишь! — простонал Вай-мир.

Мерыа глянула на свои пятнистые руки и тоже безумно расхохоталась от облегчения.

Они ели и ели, так что наконец почти не могли уже дви­гаться.

— А что это за зверь такой?

Теперь, когда пустой желудок уже не заслонял целый свет, Мерыа задумалась, кого она всё-таки подстрелила. Насколько она помнила, ни один охотник ещё не приносил ничего подобного. Вай-мир долго рассматривал уже об­грызенную добычу, в задумчивости взъерошивая мех над мембранами.

— Кечтгрент-ра. Зерноглов,— наконец сообщил он.

И правда, узкий череп животного напоминал продолго­ватое зёрнышко.

— Откуда ты знаешь? — спросила Мерыа.

— Придумал. Я был один из лучших в придумывании историй,— Вай-мир посмотрел на Мерыю, задорно шевеля носом.

— Значит... они новые? — Она коснулась пальцем мёртвой головы и тут же отдёрнула руку, точно животное могло ещё её укусить.

— Тут всё новое,— ответил Вай-мир.

— Кечтгрент-ра прибыли сюда? Как вайа?

— Наверное.

Мерыа подняла глаза на кроны деревьев, с которых осы­пались листья.

— Всё меняется, всё двигается,— медленно проговорила она.— Когда мы передвигались с вайа, листья всегда были одинаковые и звери были те же самые в привычных местах. А теперь всё выглядит так, будто мы остановились, а всё остальное пустилось в путь.

Она не рассчитывала, что её товарищ поймёт точный смысл, который она имела в виду. И даже, кажется, боялась понимания с его стороны. Её беспокоили те черты, кото­рые открывались в мужчине, ведь раньше он просто суще­ствовал рядом как представитель другой, полезной, но не до конца познанной расы.

— В последнее время у меня было много времени для размышлений,— сказал Вай-мир, поглаживая ногу в луб­ке.— Может, всё всегда двигалось, только мы этого не заме­чали?

— Двигается всё, кроме нас,— перебила Мерыа.

— Нет,— возразил он.— Мы тоже двигаемся, а ты даже больше, чем я.

Он снова глянул на свою сломанную конечность, но Мерыа откуда-то знала, что он не имел в виду своё состоя­ние.

* * *

Новый способ охоты давал свои результаты. Мерыа каждый раз приносила добычу, иногда небольшую, но ни­когда уже не возвращалась с пустыми руками. Часто это были такие животные, которых они ни разу в жизни ещё не видели. К «зерноглову» скоро присоединился «нюхач» с длинной мордой, украшенной пучками шевелящихся усов, «греболап», убитый, когда он рылся в лесной подстилке, несколько «пятнашек» и, наконец, опасный «когтяр», ко­торый едва не покалечил охотницу.

Мерыю

всё больше увлекала охота. Она перестала быть трудной обязанностью, а стала возбуждающим и даже при­ятным занятием. Ей нравилось рисовать на коже жёлтые и коричневые рисунки, дающие невидимость. Иногда она подкрадывалась и замирала в зарослях в шаге от кормяще­гося стада лесной мелочи — только для того, чтобы пона­блюдать за животными. Она чувствовала себя более круп­ной, сильной и очень опасной. Вай-мир был прав: она «двигалась».

Мерыа приносила добычу, а Вай-мир набирался сил и все больше работал. Он выделывал шкуры добытых живот­ных. С некоторых терпеливо соскрёбывал волосы, резал на полосы и сплетал из них целые охапки ремней и канатов, предохраняющие щитки, перевязи для инструментов.

— Для чего тебе столько? — спрашивала Мерыа.— Толь­ко шалаш забиваешь. Повсюду лежат шкуры.

— Пригодятся,— уверял он её.— Я люблю, когда у меня руки чем-то заняты. А потом, приятней укрываться мехом, чем холодными листьями.

Кончились трудности с едой, но холод остался и даже увеличивался, так что Мерыа оценила усилия товарища, когда возвращалась в шалаш мокрая и промёрзшая.

* * *

Сменяли друг друга дни и ночи. Мир двигался по своей колее к неведомому. Мерыа и Вай-мир перемещались по лесу как два едва уловимых призрака. Яркая раскраска на их телах уступала место чёрным и коричневым цветам по мере того, как пуща замирала, объятая вездесущей влаж­ностью.

Нога большеглазого ркхета срослась немного криво. На бегу он прихрамывал и слегка пошатывался, что произ­водило впечатление какого-то странного танца. Но ведь увечье не мешало ему сидеть в засаде на звериных тропах. А стрелял он так же точно, как и раньше. Мерыю раздражало только его увлечение всякими чудными вещами. Он со­бирал листья, скорлупу, копался в земле. Терял время, раз­глядывая зубы убитых животных, осматривал их лапы, раз­дувал мех. Иногда разрезал им животы и проверял, что они ели.

— Зачем ты это делаешь? — не выдержала однажды рас­серженная Мерыа.

— Пригодится,— спокойно ответил он.

— Копание в кишках этих жирных вонючек может при­годиться?! — фыркнула Мерыа, пхнув ногой добычу.

— Верно, они жирные,— согласился Вай-мир.— А я хо­тел бы знать почему. Что они едят, чтобы стать такими тол­стыми? Может, и мы можем это есть? Я учусь всему новому. Это может оказаться важным.

Сидя на корточках над выпотрошенной добычей, по­крытый маскировочным рисунком, с вымазанными кро­вью руками, он походил на демона из рассказов для детей.

— Может, я узнаю и совсем неважные вещи,— продол­жал он,— но это будет ясно потом. А пока я делаю то, что делаю. Я хочу понять всё это.

Он широким жестом обвёл лес вокруг себя.

«Обучение» всегда состояло в том, чтобы слушать стар­ших женщин, которые рассказывали, как было прежде и как должно быть теперь. Существовало много сказаний, содержащих знания. А вот теперь этот... этот мужчина го­ворил Мерые, что знания есть также в земле, в деревьях и в мясе. Это звучало просто кощунственно!