Ангел для кактуса
Шрифт:
— Ну да, хорошая перспектива, — согласно кивает Игорек, пока я утопаю в собственных размышлениях. Меня терзают смутные догадки насчет «бесцеремонного перца в галстуке» и его приказного стиля общения, но пока я только отмалчиваюсь. — И когда пригоняют?
— Завтра после обеда. И да, вот номер телефона финансового отдела или отдела снабжения — я так толком и не понял. В общем, надо связаться.
Егор протягивает Игоречку визитку, но я ее перехватываю.
В ту же секунду меня как простреливает: это же «дочка» отца! И первое, что я испытываю: колкую злость, подобравшуюся к горлу. Потому что подозревал, потому что догадывался! Но отметал все навязчивые мысли прочь.
Какого черта?!
Но злость не успевает впиться в меня, сдавить в своих тисках, затруднить дыхание — я вижу воодушевление парней, их надежды, внутреннее ликование. Подобное предложение, действительно, могло бы открыть нам новые горизонты, выход на следующий уровень, серьезный и перспективный. И я запоздало осознаю все, что произошло.
Отец ни за что, ни при каких обстоятельствах не переступил бы через себя, будь то последний представившийся случай, грозящий навсегда отделить его от внешнего мира высокой бетонной стеной, за которой ему пришлось бы сидеть в одиночестве до скончания своих дней. А значит, этот его шаг навстречу — вовсе не реверанс в мою сторону. Отец до мозга костей недоверчив ко всему и вся. Явившись в бокс, он собственными глазами увидел то, что мы делаем, как мы делаем, где мы делаем, и оценил. Может быть, поспешно, конечно, и еще тысячу раз пожалеет об этом, но он наконец-то услышал меня. И я во что бы то ни стало постараюсь оправдать его доверие!
— Лех, аллё! Ты че завис-то? Тебя что-то смущает? — я слышу голос Егора только после того, как ощущаю его бодрый хлопок по плечу.
И спешу возразить:
— Да не, все нормально.
Ведь все нормально. Даже более чем нормально!
Я осматриваюсь по сторонам, как будто вывалился в реальность из другого измерения, из серости в светлый день, и мне приятно вновь видеть привычное окружение.
— Слушай, а он не мог по чьей-то наводке на нас выйти? Название этой фирмы тебе ни о чем не говорит? — спрашивает Игоречек и заглядывает мне под руку, в то время как я продолжаю вертеть между пальцев визитку. — Или…
Он хочет добавить что-то еще, но осекается. Осекается слишком резко и сдавленно. И по выражению его лица я понимаю, чем он собирался дополнить свой вопрос.
— Это был мой отец, — не видя причин юлить, подтверждаю его догадку я.
Егор удивленно присвистывает, Даник по-дурацки переспрашивает:
— Че, серьезно?
Я киваю, после чего в воздухе повисает неловкая пауза.
— Я говорил тебе про скоропалительные обещания? — вполголоса шикает Игоречек в сторону Егора.
Теперь они будут винить себя, что поставили меня в неловкое положение…
— Нет, я серьезно. Все нормально! Будем работать, парни.
Будем работать. И двигаться только вперед.
— То есть, у вас все наладилось?
— Не знаю, — пожимаю плечами я. — Надеюсь, его приезд сюда и это предложение — хороший знак.
— Конечно! — расправив плечи и вернув улыбку лицу, одобряюще кивает Егор. — На днях наверняка вернешься в свое прежнее холостяцкое жилище и оседлаешь колесницу…
— Нет, — уверенно отрезаю я.
Но не успеваю объяснить свою позицию, от которой я не собираюсь отказываться, как в бокс входят девчонки, Лина и Катя. И вид Лины не столько растерянный, сколько напуганный.
Но кто посмел обидеть моего Ангела?
— Ну вот, видишь, — улыбается ей Катя и не упускает возможности погрозить мне кулаком. — Я же говорила: с ним все в порядке. Куда он денется? Растяпа! Забыл где-нибудь телефон… — Она проскальзывает мимо меня и каким-то чудным образом почти сразу же оказывается в крепких объятиях Даника. И пока я осмысливаю ситуацию, переключив внимание на белокурую девчонку, робко переминающуюся с ноги на ногу у порога, милую и невозможно очаровательную, такую родную, но вновь открывшуюся мне с неизведанной стороны, из-за капота «Рено» уже слышится приглушенное воркование: — Ты уж меня извини, что я заехала за тобой раньше времени. Так вышло. Но я не прочь посидеть здесь рядышком и подождать хоть до десяти.
Но чужие голоса заглушает грохот моего сердца.
Я подхожу к Лине так близко, насколько только позволяют правила приличия, и прикасаюсь ладонью к ее щеке:
— Что случилось?
Егор с Игоречком недвусмысленно кашляют и, озорно перебрасываясь между собой безобидными шуточками, поспешно выходят на улицу. Но мне нет дела до их шутовства. Я тону в бездонных ангельских глазах и не желаю себе спасения.
— Уже ничего, — кротко отвечает она. — Но я хотела убедиться, что с тобой все в порядке…
Я завожу выпавшую прядку ее волос за ухо:
— Почему ты решила, что со мной могло что-то произойти?
— Я прочитала это, — Лина слегка отстраняется и достает из нагрудного кармана своего по-детски смешного комбинезона смартфон, снимает блокировку, и я вижу фотографию Шуши. И странного содержания пост в Инстаграме. И даже не хочу дочитывать…
— Ты всерьез из-за этого разволновалась? — покусывая губу, спрашиваю я.
Мне приятна ее забота. Приятно осознавать, что даже когда мы не вместе, она думает обо мне. Но я вижу кое-что и еле сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться, в то время как Лина, опустив ресницы, продолжает:
— И потом… ты не отвечал на мои звонки. Я решила, что могу позвонить Кате, нашла в маминых бумагах номер ее телефона и… Куда ты смотришь? — заметив очевидное, вдруг вспыхивает она.
— Твои кеды.
— Ты смотришь на мои кеды? Сейчас?
— Я смотрю на твои кеды.
— Зачем? — смягчившись, смеется она.
— Я заметил, что они такие же безупречные, как и мои рубашки, — хохотнув, я обнимаю ее за талию и притягиваю к себе. — По-моему, мы идеальная пара.
— Два само… влюбленных… эго… центрика, — сквозь поцелуй пытается сказать она. Но я не даю ей произнести больше ни слова.
Потому что эгоцентрик здесь только один.
А она — Ангел.
*ГАЗ-24 «Догонялка» — так называют версию Волги с двигателем V8, на которой в советское время выезжали на оперативные задания сотрудники КГБ.
* * *
Июньское солнце, едва проснувшись, выбирается из-за горизонта и спешит разбудить всех вокруг. Сквозь утреннюю дремоту я чувствую его ласковое прикосновение, щурюсь и улыбаюсь. Нежиться в постели приятно. Вдвойне приятнее, если ты блаженствуешь не один.