Ангел Кумус(из сборника"Алые паруса для бабушки Ассоль")
Шрифт:
Вол расслабился и обнаружил полную неспособность реально оценить обстановку: он так перемучился собственной болью и страшным грохотом в голове, что как только эта боль и этот грохот отступили, он потерялся в пространстве, совершенно не умеющий думать.
“...невозможность полноценной работы. Вероятно, допущена какая-то ошибка.. Непонятно такое сильное воздействие на меня, это не поддается объяснению. А что если?..”
В этом месте то, что представилось Волу, показалось ему таким чудовищно-несправедливым, что он застонал, потом испуганно притих, покосившись на Веру.
“..
Вол выбирал минут двадцать между неожиданным спокойствием и необходимостью, вздохнул и потянулся к телефону.
Су ничего не поняла, голос бормотал приглушенно, иногда добавлялся чуть слышный тон музыки.
– Вам кого?
– Дай мне, – ЭлПэ отобрал у Су трубку и ничего не стал говорить, несколько раз требовательное “Але! Але!” взывало раздражающе, наконец, ЭлПэ вздохнул и ответил.
– С вами говорит всемирная ассоциация матерей. Але?! Вы должны пройти регистрацию по распределению…
Вдруг ЭлПэ подумал, что это касается Су и протянул ей, удивленно стоящей рядом, трубку, Су, гримасничая, показала ему язык, и выслушав все, в обалдении положила трубку.
– Кто это был? – она смотрела на ЭлПэ заинтриговано, но без испуга.
– Какая-то ассоциация матерей.. Всемирная. Бред какой-то. Я даже не запомнил по поводу чего надо пройти распределение.. нет, регистрацию по распределению. Ничего не понимаю, а что тебе сказали?
– Что пришлют машину, чтобы мы как можно быстрей прошли регистрацию.
– Машину значит, – ЭлПэ запаниковал тут же, но вино все еще давало о себе знать, двигаться быстро он не мог, Су показалось, что он стал бессмысленно бродить по квартире, натыкаясь на нее, – Машину! И какую именно, не сказали?
– Сказали. С шофером.
– Шофер будет горбун! – закричал ЭлПэ, вытаскивая из шкафа сумки, – Мерзкий тип, лошадник! Он хотел, – кричал ЭлПэ, разбрасывая вокруг себя все, что не годилось в сумки, – он хотел засунуть Мерилин Монро в пупок… Да, вспомнил, кажется, морковку!.. Именно морковку!
– Ну, с таким шофером просто опасно ездить! – Су насмешничала, хотя ничего толком не понимала и трусила.
ЭлПэ застыл на секунду, посмотрел на нее внимательно и понял, что если он не успокоится немедленно, то погубит их обоих. Он принял независимый вид, засунул руки в карманы и ласковым голосом начал:
– Дорогая Сусанна. Нам просто очень, ну очень необходимо хорошенько правильно собраться, быстро выйти из дома и спрятаться куда подальше, – тут он не выдержал больше и заорал громко и визгливо: – Чтобы не сесть в машину к этому шоферу, который хочет засунуть морковку!..
– В пупок Мерилин Монро!!! – заорала последние слова Су, после чего наступила тишина.
Додик занервничал, терся между ними и скулил.
– Ты только послушай, что ты говоришь, – устало взмахнула руками Су, – Если бы кто нас услышал, психушки не миновать!
– Ладно, я ничего не буду объяснять, ты сама сказала, что все это не поддается объяснению, давай просто соберем вещи и удерем поскорей, пока не приехал
– У меня нет вещей, в прошлый раз нам казалось, что нужны паспорта, деньги, а потом получилось, что ничего этого не нужно.. У меня ЕЩЕ нет паспорта! У меня УЖЕ нет денег! Я не хочу! Я не хочу всего этого, я не хочу быть мамой!! – Су решила зареветь.
– Я тоже не хочу быть мамой… этой, папой… не хочу быть папой, вытри сопли и оденься. Слушай меня! Нет, ты послушай меня внимательно, давай сделаем так. Найдем тихое и спокойное место, отоспимся там и подробно все расскажем друг другу. Ну? Мы сразу во всем разберемся, вот увидишь.
Додик взял в зубы ручки большой сумки, легко ее поднял и завилял хвостом.
Вера проснулась утром одна. В мутных зимних сумерках с трудом различались предметы. Сначала она автоматически побрела к огромному графину с водой, но вдруг провела расслабленно по лицу рукой, словно очнувшись от забытья. Скользнув по ее щеке, мгновенно пробежав грудь, с легким стуком на пол упали две белые таблетки с крошечными выгравированными буковками.
Вер подумала, не разбить ли графин для верности, тогда и не будет чем запивать следующие таблетки, она неуверенно толкнула его, графин устоял. Тогда она сцепила руки на затылке, потянулась, легко забросила босую ногу и пнула противный графин на столе изо всех сил. Графин упал на пол, образовал большую лужу, всасывающуюся в красный ковер, гулко покатился, стуча утробно гранями, но не разбился.
Вера прошлась несколько раз вокруг него, словно оценивая противника, потом оглянулась в поисках чего-нибудь тяжелого и металлического. Ничего подходящего. Она взяла большой стул, устраивая поудобней ладони на деревянных перекладинах его спинки, размахнулась повыше и изо всех сил ударила по графину стулом. Графин, крутясь волчком, совершенно невредимый отлетел к стене и замер, на Веру посыпались разноцветные осколки разбитой при размахе люстры.
Она медленно выбирала цветные стекла из волос, сидя на корточках возле графина и внимательно его рассматривая. Пузатый, из толстого стекла с резкими продольными гранями, графин смотрел в нее круглым нахальным горлом с отвисающим нежным клювиком.
Позже Вера никак не могла объяснить себе, что именно тогда с нею произошло, как ей удалось так освободиться от всех своих мыслей, она словно умерла на время, ее больше не существовало, одна единственная цель водила ею – разбить ненавистный графин, потому что тогда не придется пить таблетки. Почему именно графин она так возненавидела, тоже осталось неясным, но это был ее первый осознанный протест против чего-либо с момента ее отъезда с Волом.
Вера, громко дыша, прошлась туда-сюда по комнате, резко распахнула входную дверь и оценивающе осмотрела лестницу. Ковер. Прикреплен по краям металлическими планками.
Она вернулась к графину и несколько раз ударила по нему электрической бритвой Вола, графин увертывался, Вера ползла за ним на коленках. Она стала плакать, повизгивая, выронила бритву, набрала побольше воздуха и взяла графин в руки. Прижимая его к животу левой рукой, правой открыла балконную дверь и шагнула, обжигая ступни ледяной плиткой.