Ангел Кумус(из сборника"Алые паруса для бабушки Ассоль")
Шрифт:
– А эти? – спросил младший, показывая на бумаги Максима П.
– Засунь ему в нагрудный карман на рубашке.
Булавками закрепили карман внутри больших семейных трусов младшего, накинули на плечи куртки и подошли к люку:
– Чего ждешь? Вытаскивай! – сказал младший толстяку. – На свободу пойдем, гулять будем!
– Жаль, оружие придется оставить, – старший с сожалением положил свой автомат и ласково провел по черному боку. – А давай, кто первей? – подросток провел вдруг вспотевшими ладонями по трусам.
– Это вестерн, что ли? – перестал улыбаться младший. –
– Это ты из пистолета в тире лучше стреляешь. А тут – посмотрим.
– Так нечестно, – покачал головой маленький, – я меньше тебя, для меня автомат тяжелей!
– Неужели у тебя есть недостатки? Или мне показалось? – старший переступил, расставляя ноги. – Ты же всегда считал себя умнее, хитрее, способней, а уж моложе меня был по жизни, и это раньше не доставляло тебе неприятностей!
– Ладно, – подумав, сказал младший и тоже расставил ноги, глядя на свой автомат на полу. – Ты из-за золота? А сколько сможешь унести?! Ну один-два слитка, не больше!
– Не беспокойся об этом. Давай просто выясним, где начинается и кончается справедливость. Меня должны были уволить через две недели после твоего прихода, и не уволили только потому, что в перестрелке погибли двое наших. Укомплектуют штат и уволят. А почему, знаешь? Потому что мне больше пятидесяти, потому что ты в тире стреляешь лучше, ты даже не питерец, а берут тебя!
Сопя, снизу забрался в вагон охраняемый объект и потащил к люку второй ящик.
– Предлагаю ужесточить условия, – насупился младший. – Оставим по одному патрону. Отойдем на двенадцать шагов, как в старину на дуэлях. Положим автоматы на пол. И по сигналу начнем. Выгребай свои. – он наклонился, не обращая внимания на протестующе выставившего руку старшего, поднял автомат.
Старший мальчик быстро схватил свое оружие. Младший, не глядя на него, начал возиться с магазином. Когда старший, сопя, вытряхнул на пол первые патроны, младший, поднатужась, вскинул, короткоствольный автомат и прошил своего напарника очередью.
– Да, – сказал он, бросив с грохотом оружие рядом с телом обходчика, – да, представь себе. Умнее, хитрее и моложе. И ты думал, что я, как последний дурак, засуну в трусы парочку слитков и пойду продавать их на базар, да? Нет, напарник. Это надо спрятать. Пока не подрасту – не трону и пальцем. Вот так-то.
Женщина в ресторане сидела за столиком не одна. Инспектору стало вдруг скучно и неудобно. Он заказал себе что-то из курицы и минеральную воду. Подходил народ, постепенно заполнялся зал, дрожали от толчков в закрепленном стаканчике у окна полевые гвоздики.
– Я подумала, что вам скучно, – женщина села напротив. И по тому, как она облокотилась на изогнутую ладонь под подбородком, как медленно поворачивала голову, инспектор понял, что коньяк уже подействовал. – Уйти?
– Что вы, – очнулся инспектор, – конечно, скучно. Что вам заказать?
– Водку, апельсиновый сок, пол-лимона и сыр.
Инспектор сам сходил к стойке и дополнил свой заказ.
Он ел курицу. Женщина выдавливала в бокал с водкой сок лимона, укладывала на далеко высунутый язык тончайшие квадратики сыра,
– Хотите со мной поссориться? – спросила она, подавшись вперед и рассматривая вблизи его жующий рот.
– Нет, – ответил инспектор, проглотив.
– Клянетесь, что не будете со мной ссориться?
– Клянусь.
– Что бы я ни сделала?
– В допустимых пределах, – уточнил инспектор, – хотелось бы обойтись без членовредительства.
Женщина засмеялась, закинув голову, инспектор рассмотрел ее великолепные зубы и потрогал у себя во рту языком разрушавшуюся пломбу.
– Ладно, – она шлепнула ладонью по столику, – рассказывайте мне про себя. То, что никому еще не рассказывали.
Задумавшись, инспектор наблюдал, как она гремит льдинками после сока в бокале.
– В общем, есть такая история, – сдался инспектор. – Я был студент. Молод. Хорош собой. Уверенный в себе и отлично воспитанный будущий юрист. Я бы умер со стыда, надев на экзамен галстук не в тон. И это, прошу заметить, при совершенно демократичных свитерах и затертом вельвете многих моих сокурсников. Мне нравилась девушка.
– О-о-о, – протянула женщина. – Это история любви?
– Это история моего унижения.
– Отлично!
– Так вот, – нисколько не стушевался инспектор, – она мне нравилась как-то правильно, что ли. Никакой тебе бессонницы, страданий, потери сознания от прикосновения руки к руке. Но думал я про нее практически каждый день. Однажды она выбрала меня, когда компания рассаживалась в кинотеатре. Села рядом и сразу прикоснулась коленом. Потом, по ходу фильма, колено отодвинулось, я даже думаю, что это было случайное прикосновение. Но этот фильм я помню в двух частях: до колена и после. И вот тогда я решил сделать ей предложение. Последний курс, пора определяться, я москвич, имею отдельную квартиру…
– Скучно, – вздохнула женщина. – Когда начнутся унижения?
– Да, – засмеялся инспектор. – Это действительно не очень романтично, не то, как нужно рассказывать красивой женщине про старую любовь, но это правда. Я пригласил ее в кафе. Шампанское, мороженое, шоколад. Она начала было обсуждать что-то про учебу, я настойчиво перевел разговор в другое русло, заинтриговал, удивил. Я вкратце описал ей мои достоинства. Вероятно, описал очень предвзято, потому что она поинтересовалась, а есть ли у меня, такого хорошего, недостатки? Она еще не знала, зачем я все это говорю. Она думала – это я потом понял, что мы дурачимся. Что потом она должна будет рассказать про себя.
– У вас, что, не оказалось ни одного недостатка? – женщина перестала давить в кулаке лимон и уставилась на замолчавшего инспектора как на редкого насекомого.
– Я так и сказал, – кивнул инспектор, – что, в принципе, у меня нет недостатков. Я не жаден, умен, добр, легко прощаю, ненавижу лень, не имею вредных привычек, люблю жизнь настолько, что не позволяю себе уныния, сексуально вынослив. И так далее, уже не помню, потому что половину из того, что тогда говорил я сейчас уже растерял. Но один недостаток, – сказал я, – у меня есть.