Ангел Кумус(из сборника"Алые паруса для бабушки Ассоль")
Шрифт:
– А мне по фигу. Я по закону должен только после трех суток начать шевелиться. На мне висят три трупа и два ограбления, а я, значит, в понедельник с утречка побегу искать пропавшего без вести? И не просто поищу, но и найду?!
– Напишешь через неделю, что ты его нашел.
– Ева, отстань. Если тебе нужна четверка крепких парней, на сорок минут обещаю выдать их безо всяких вопросов.
– Я хочу официально. Дело элементарное.
– Нет. У меня и так невероятная раскрываемость, спасибо, родная. Вот, назначили начальником подразделения и теперь суют только
– Адрес по номеру телефона, – вздыхает Ева. – Имя по адресу, если повезет и он там прописан. Константин. Номер машины.
– Ка-а-а-кая ты! Есть такой Константин, пиши адрес. От себя добавлю, что не он не состоял и не привлекался. Офицер войны, если тебе это надо. В квартире прописан один.
– Обед или деньги? – спрашивает Ева напоследок.
В проеме двери – полукруглой аркой – фигурка старой женщины вызывающе несчастна. Ева вздыхает.
– Написали? Распишитесь. Спасибо. Если вам позвонит шофер Костя, обо мне и о розыске мужа ничего не говорите.
– Он никогда мне не звонит первым. Вы хотите, чтобы он вам помог?
– В какой-то мере. Оговорим оплату. Если я нахожу вашего мужа сегодня, с вас сто двадцать долларов. Если я его не нахожу сегодня, с вас по сто рублей в сутки на время поиска, пока вам не надоест. Оплатите в конце. Вот здесь я пишу: «оплата по завершению работы» и «аванс выдан». Дайте мне десять рублей, чтобы мы могли окончательно зафиксировать сделку.
– Не могу. Пенсия послезавтра, а у меня последняя пятидесятка. А можно я вам аванс дам картиной?
– Оригинально. Хорошо, давайте картиной. Самой маленькой по размеру.
– Самая маленькая – моя любимая. Там кот сидит на водосточной трубе и играет на губной гармошке, – Луиза обходит мастерскую и выбирает. – Вот. Возьмите «Репку». – Женщина осторожно снимает маленькую картину и заворачивает ее в холст.
– Знаете что, – задумывается Ева, – лучше дайте мне аванс горшком. Я от ваших горшков балдею.
– Нет. Горшок возьмёте в подарок. Балдейте, пожалуйста.
В одиннадцать десять Ева уже звонила в дверь квартиры шофера по найму Кости.
– Ко-о-остик! – пропела она, корча рожи в глазок. С той стороны двери ее изучали, стараясь не шуметь. Щелкнул замок. Красавец, да и только!
В щель, ограниченную цепочкой, на нее смотрел потрясающий брюнет при полном параде. Особенно Еве понравился красный галстук на ослепительно белой рубашке под синим пиджаком шелкового костюма.
– Мы знакомы?
– Да ты что, Костик? Ула-ула, ула-ула, – пропела Ева, начав пританцовывать. – Помнишь мелодию? – она чуть отошла и сильным ударом ногой по двери вырвала цепочку. Освободившаяся дверь ударила празднично одетого Костю по лбу, он упал с грохотом, закрыв своим телом вход. – Ну вот и вспомнил, – Ева пробиралась в квартиру с трудом.
Первым делом она закрыла дверь, быстро обошла три вызывающе обставленные комнаты, а потом уже обыскала Костю. В кармане шелкового
– Где старик? – спросила Ева, встряхивая ампулу и стараясь прочесть, что на ней написано.
– Я вызову милицию.
– Я уже пробовала вызвать, но они не захотели приехать. Несовершенство розыскной системы порождает вакантные места в этой области.
– Старик улетел сегодня утром в Швейцарию. Он позвонил мне вчера. Я сам отвез его в аэропорт. Его не пропустили на таможне с драгоценностями, он попросил меня их здесь продать и половину денег отвезти жене, а другую половину привезти ему.
– Понятно. Швейцария, значит. Сядь на пол.
– Ты налетчица?
– Нет. Я работаю на Луизу. Сядь на пол и прислонись спиной к стене. Где деньги?
– У старика.
– Столько он не мог вывезти.
– Сдал в банк и получил карточку. Элементарно, – легкая наглая ухмылка испортила правильные черты лица Кости.
– Скажи мне, очень тебя прошу, где старик. Считаю до трех. Утром нет рейсов в Швейцарию. Раз.
– А то что будет? – ухмылка превратилась в улыбку с налетом беспокойства.
– Прострелю тебе колено, если старик жив, и оба, если он мертв. Два.
– Ну конечно! Колено, потом утюг на пузо. Ты откуда такая шизанутая? Возьми себе камушки и убирайся.
Ева достала из кобуры пистолет и сказала «три», а поскольку Костю появление оружия так удивило, что он потерял дар речи, она подождала секунд пять и выстрелила. Костя закричал, стуча здоровой ногой в пол. Ева смотрела, как новенький итальянский ботинок светло-коричневого цвета долбит подошвой в паркет и ждала. Она решила осмотреть обойму, а Костя неправильно понял и закричал, что есть силы: «Багажник! Багажник!», из чего Ева заключила, что старик, по всей вероятности, жив. Подхватив с пола ключи и карточку, она спускалась по лестнице престижного дома медленно, прислушиваясь к звукам в подъезде и не убирая оружия.
Старик лежал в багажнике скорчившись, его связанные руки были заведены под колени, а ноги тоже связаны. Ева сорвала пластырь со рта и приподняла веко. Глаз под ее рукой ожил и уставился в нее с остервенением страха и обиды. Разрезая веревки ножом, Ева молчала. Старик тоже молчал, только натужное частое дыхание выдавало его волнение, а движения были медлительны и осторожны. Дотащив его на себе до машины, Ева справилась с тошнотой от запаха старого перепуганного тела, уложила старика на заднем сидении и протянула ему банку лимонада, обмочив свой палец при открывании.