Ангел Кумус(из сборника"Алые паруса для бабушки Ассоль")
Шрифт:
Маруся видела сквозь прозрачный поезд ее упавшее тело.
Она побежала домой, заперлась, ребеночка к себе прижала и не спускала с рук неделю. А он все одно помер.
Женщину похоронили, уголовное дело завели, да только поездов в это время по расписанию никаких нет, а что другое могло ее так измолотить, никто и не представлял.
Маруся же, похоронив ребеночка, пришла на переезд, осмотрела внимательно проезжавший поезд, так, чтобы никогда не забыть, и поехала в Москву узнавать, кто это пускает такое по путям. А грудь болела, и заливалась молоком каждый день по два раза раковина в туалете Курского вокзала.
В трубке слышна возня.
–
– Обязательно, – Ева закрыла зевок ладонью. – Что у тебя с голосом?
– Я еще выпила. Совсем чуть-чуть, чтобы чувствительность не восстановилась. Читать могу, а ты как?
– В порядке.
– Ну, тогда вторая жуткая история Маруси Лебеды про Вдовий дом. Читать буду медленно, а то язык заплетается.
В этом доме должны быть маленькие окна и много комнат. Переходишь в потемках из комнаты в комнату – как книгу читаешь. Это кровать бабушки, это – комод прабабушки, тут дедушка умер, тут мама первую брачную ночь делала себе. В этом доме деревянные полы и стены, везде стоят сундуки, пахнет сразу всеми людьми, которые тут жили и умерли, по углам селятся паучки и поджидают заблудившуюся муху, за печкой обязательно живет сверчок, а в подполе – одна крыса, своя. Зимой, когда растопишь, в нем тепло – потолки низкие, а летом прохладно – тень от деревьев укроет от солнца. Дом постепенно врастает в землю, стареет, дети и внуки пристроили себе терраски и сделали по отдельному входу. В некоторых таких домах можно до семи входов насчитать. И это еще не берется в расчет подпол, из его низкого – норой лаза можно тоже попасть в дом. Понятно, что дом должен был жить долго-долго, растить детей, умирать в себе стариков и старух, прежде чем стать Вдовьим домом.
Обычно предназначение дома определяют случайно. Зайдет в гости к хозяевам женщина, чаю попьет или соли займет, поговорит, а выходя, запутается в сумраке множества комнат и выйдет не в ту дверь, в которую вошла. Все, считай, вдова. Сначала, в первый раз, никто этому значения не придает, подумаешь, умер у женщины муж – замерз пьяный на дороге в ста метрах от дома. Второй и третий разы тоже могут пройти незамеченными, но так уж получается в небольших поселениях, что всегда найдется какая-нибудь бабка, которая заметит и расскажет. И это будет обязательно бабка, и, конечно, сначала никто ей не поверит, и она, как это бывает с такими бабками, войдет в азарт и подстережет, а после закричит на всю округу, как именно это было. “Заходила, милая, к Сергуне чаю занять? Заходила. Разговоры делала? Делала. В какую дверь вышла? А я помню, в какую! Там дверей не счесть. А я помню! В другую дверь вышла, не в ту, куда вошла, я все помню, теперь плачь-кричи, мужа хорони.”
Надо сказать, что как только эта проныра установит, что дом действительно Вдовий, все, как по уговору, перестают об этом говорить и дальнейшее происходит без обсуждений. И бабка сразу успокаивается и перестает подстерегать. Чего доказывать, все уже ясно. Окрестные женщины начинают задумываться. И есть про что подумать. Редко какая счастлива с мужем, всегда что-то не так. В сердцах, под сильной обидой, соберется, утирая слезы, перекрестится в первый раз в жизни, а пока дойдет до дома, успокоится. Так и сидит то одна, то другая неподалеку от дома на поваленном дереве, лицом светлая, улыбается. Значит, вспомнила, что и хорошее было. Или на руках после роддома с ребенком нес, или пожалел вовремя. Посидит, посидит и уйдет обратно домой.
Те, которые твердо решили, обиды не ждут. По сильной злобе, другой любви или корыстно, стараясь не попадаться никому на глаза, идут, как прогуляться вышли. Заходят быстро в дом, а причина готова: то спросят у Бабушки, какие огурцы сажала – больно хороши в тепличке, то спросят комнату снять
И все. Хоронит своего через месяц.
Мужья по-разному умирали, но все естественно. То пьяный под поезд попадет зимой, а летом может запросто и на косу напороться, оскользнувшись схоженой подошвой сапог на мокрой траве. Простывали, сгорали за две недели от внезапного рака, давились пельменем за обедом, стреляли друг друга из охотничьего ружья и тонули в холодной воде. Был, правда, один случай интересный. Дачница жила недалеко, все лето копается на грядках, берет молоко и яйца, с виду простая и обыкновенная, а оказалась ученой известной. Мух исследовала. Станет иногда, обопрется на лопату и смотрит завороженно на старый дом через забор. Потом встрепенется, оглянется, как заблудилась, и опять копать. Бабушка, что во Вдовьем доме жила, говорила деревенским, что поколачивает ее муж, а зимой молодых девок привозит для разврата на дачу, она видела, да молчит, не хочет соседку расстраивать, работящую и тихую. Скоро или не скоро, только пришла эта женщина к Бабушке, заплатила за молоко и вошла в дом. Сели они в потемках, на стене часы тикают, крыса родная шуршит в подполе, женщина молчит, и Бабушка молчит. Помолчали немного, потом женщина встала, а ее как будто ноги не держат. “Простудилась, наверное”, – говорит. Бабушка засомневалась, может, она перепутала и по рассеянности выходит не туда, куда вошла. “Вон у меня, – говорит, – калиточка как расшаталась, может, твой муж приедет отдохнуть, забьет пару гвоздей?” Женщина подумала-подумала, посмотрела в лицо Бабушке, посмотрела, куда она показывает рукой, – а она показывала на первую дверь, – и опустив голову, вышла в другую.
Две недели ее не было. Приезжает в черной косынке. Пришла к Бабушке, принесла ликеру и конфет. “Помянем, говорит, моего мужа”. “Подавился, или утонул?” – спрашивает Бабушка. Качает головой, что нет, не так. “Ну тогда под машину попал, или врачи по ошибке зарезали?” Опять не так. “Упал с балкона, отравился грибочками?” Все не так. “Его, говорит, наемный убийца случайно застрелил”. “Ох-ти-и-и, мила-а-я моя, ты что же, еще и киллера наняла?! Это ж какие деньги!”. “Не нанимала, – говорит женщина, случайно вышло. Его киллер с соседом попутал. У нас дом ведомственный, с охраной. Киллер в засаде сидел на соседа почти неделю, а когда я от вас приехала, в тот же вечер мужа у машины соседа пристрелили. И киллера этого поймали, он сознался и долго еще не верил, что подстрелил не того.” “Ну и слава Богу! – перекрестилась Бабушка, – А то вдруг бы на тебя подумали!”
Вот как бывает. Объяснение? Какое тут может быть объяснение. Бабушка говорила, что все женщины на земле связаны одной пуповиной невидимой, если что одна умеет или знает, обязательно другой постарается передать – такой у них союз и взаимопонимание. Если женщина чего очень сильно захочет, никакой ангел-хранитель мужчины не сдюжит. Обязательно заблудится и потеряется.
– Подожди, – возмутилась совершенно проснувшаяся Ева, – это что же получается, и осечек не было? Стоит войти и выйти не туда, куда вошел, и дело в шляпе? Во всех случаях?
– Золотые слова. Я так и спросила. А она говорит: Это все от твоего терпежа зависит. Сколько ты терпеть можешь. Некоторые затаятся, ждут неделю, две, три, их терпение кончается. Одна такая девка молодая, две недели ждала, не выдержала, побежала к Бабушке второй раз. Ей навстречу мать мужа. “Стой, говорит, что скажу”, – а с виду спокойная. Девка спешит: “потом, не к спеху”. Влетела в дом и раз десять туда-сюда по нему бегала, в одну дверь забежит – в другую выбежит, потом в третью, из дома – в четвертую, пока без сил не упала. Идет обратно, устала, бедная. А свекровь сидит себе на деревце поваленном, ждет ее. Она, оказывается, шла ей сказать, что сын умер, а лицо спокойное сделала, чтобы невестку не испугать, подготовить потихоньку.