Ангел мести
Шрифт:
И вот сейчас я уже на месте, оцениваю ситуацию, паркуясь на своем мотоцикле. Я сняла шлем, завязала хвост, надела кепку, поправила перчатки на руках и подбежала к своим ребятам, которые уже находились в процессе выяснения отношений.
Скажу так, ну и твари же эти «Огненные Львы»! Мало того, что нарушают правила боя, так еще и активно используют кастеты и ножи.
Но, как говорят русские: «Мы тоже не лыком шиты!» Шон нами, я думаю, будет гордиться.
Мы, конечно, тоже пострадали: у меня и нескольких парней небольшие ножевые ранения на руках и плечах,
А вот «Огненных кошечек», так я их теперь называю, что им не понравилось и вызвало ярость еще во время драки, мы подрали: два сломанных носа, одна челюсть, перелом ноги и отбитые внутренности у двоих, как минимум.
Еще в процессе драки я больше всего подвергалась нападению со стороны одного парня, прямо чувствовалась его ухмылка даже под маской, при этом он внимательно всматривался в мои разъяренные глаза, и в какой-то момент мне показалось, что он тихо прошипел «Зефирка». А вот его глаза, глаза… Я была уверена, что видела их раньше, они особенные.
Мы сидели в клубе перед Шоном, который сурово осматривал нас с ног до головы, становясь более хмурым.
– Почему мне не сообщи, паршивцы?
Тон тренера заставлял нас чувствовать себя виноватыми.
Поскольку пауза затянулась, я решила подключить свои чары младшей «дочери» нашей спортивной семьи, жалобно, глазами котика из мультфильма «Шрек» посмотрела на Шона и сказала: «Тренер, любименький, прости нас засранцев. Мы же отстаивали свою честь, четь семьи, и победили, между прочим… мяу». После этого все дружно в голос засмеялись, включая Шона.
Он выдохнул, коротко поведал, что о нас думает, и мы начали «зализывать» раны, которые получили в ходе битвы.
Обработав своих «братиков», туго зафиксировав свою рану на плече, я села на байк и поехала в больницу. Как раз дежурил Мартин, которому я предварительно позвонила, попросила ждать меня в одной из перевязочных.
Пока обрабатывали мою рану, я поражалась тому, какой у меня заботливый и ворчливый друг. Понятно, что у него более гуманное направление в работе, поэтому-то ему меня и жалко. При этом Мартин как старший брат не переставал в такие моменты напоминать, что я девочка и должна себя беречь, а не хулиганить, как это часто бывает.
Быстро управившись, я обняла и чмокнула в щеку друга и поехала домой, легла спать и всю ночь видела во сне глаза парня, с которым больше всего дралась сегодня. Что-то есть в этих глазах такое знакомое, но что?
ДЖАМИР
Когда в результате стычки с конкурентами и предательства некоторых лиц из нашей группировки в перестрелке пострадал наш босс по кличке «Лютый» (отличается жестокостью, любовью пытать и истязать неугодных и убивающий на месте предателей и слюнтяев), я принял решение доставить его в Центральную больницу города, где у нас имелись свои «подвязки» в лице главного врача – взяточника и трусливой шавки, который за деньги по поддельным документам оказывал нам помощь, латая, спасая наших, конечно же, не ставя в известность полицию.
Последний раз одного из наших спасла молодая хирург, которую он сравнил с Ангелом, о которой сам главный врач говорил с гордостью как о человеке с золотыми руками. Именно ее он и рекомендовал для спасения Лютого, утверждая, что состояние критическое, при этом заломив немалую сумму бабла.
Я мог предположить все, что угодно, но когда мне со стороны показали этого Ангела, запаниковал. Как такая маленькая девушка, на вид которой 18 лет, может быть хирургом.
Я помчался к главврачу, схватил его за грудки и заорал: «Ты, специального, гад, подсунул нам малолетку вместо врача, чтоб она угробила босса? Не хочешь брать ответственность или тебя подкупили? Учти, если он откинется, я взорву на хрен всю больницу!»
На что айболит, изрядно струхнув, сказал: «Она лучшая, поверьте».
Я же вылетел из его кабинета, громко хлопнув дверью.
Мы с охраной сидели под дверями операционного блока, не спуская глаз со стекла в дверях, через которое видно было двери операционной. По истечении 7 часов табло над входом погасло, дверь операционной открылась и вышла невысокая девушка в медицинском костюме, прислонилась к стене и сползла по ней, сев на пол.
У меня запульсировало в висках, рука дернулась к пистолету за поясом, хотелось поубивать всех здесь, начав с главврача.
Девушка несколько минут сидела неподвижно, потом бросила на меня беглый взгляд, поднялась и направилась в нашу сторону. Врач остановилась, сняла маску и сказала, что операция прошла успешно.
Я смотрел на нее и не верил своим глазам: такая маленькая на нашем фоне, с глазами цвета бирюзы, немного бледная и уставшая. Все было как во сне. А дальше я по привычке сделал то, что обычно в таких ситуациях делал – предложил денег за ее работу. Она же в ответ меня послала очень далеко вместе с деньгами, просто прожигая своим взглядом уже не бирюзового, а стального цвета, способным заморозит всю землю, потом повернулась и ушла.
Этот доктор не выходила у меня из головы. Боевая оказалась девочка, моих парней быстро поставила на место, меня «послала» далеко и надолго, ничего и никого не боится, работу любит.
Но меня напрягла моя собственная реакция на увиденное как-то ночью из коридора блока, где лежал босс, и были палаты с другими пациентами, в одной из которых лежал маленький, месяцев 10-11, не больше, афроамериканец, которого тоже оперировала доктор Мари Росси, и к которому она проявляла особое внимание.
В тот день я дежурил вместе с тремя охранниками около палаты. Уже было совсем поздно, когда мимо меня, не обращая ни на кого внимания, пробежала Мари, меня как ветром обдало ароматом ее приятных духов, и вошла в палату к ребенку, из которой буквально через полминуты вышла медсестра и зашла в медсестринский кабинет.
Из любопытства подошел ближе и увидел, как Мари наклонилась к малышу, он потянулся к ней, взяла его на руки и ласково стала гладить его по спинке и целовать в голову. Если честно, я сам испугался тому, что мне эта картина нравится.