Ангел на метле
Шрифт:
Однако, несмотря на полярно изменившееся общественное мнение, существует множество людей, для которых слово «тюрьма» звучит синонимом существительного «позор». Именно они и составляют ядро тех, кто дает взятки судьям и следователям, хочет обелить в глазах общества не столько оступившихся родственников, сколько себя.
– Но встречаются особенные ситуации, когда и тюрьма – позор, и взятку дать невозможно. Соображаешь?
Лика закашлялась и вновь пошла к крану напиться.
– Пока ничего сверхъестественного я не услышал, – подал голос я, – в России много нищих людей, у которых копеек на хлеб не хватает. Где им тысячи на откуп найти?
Лика ухмыльнулась:
– Ну я как раз о богатеньких
– Загадочное заявление, – не утерпел я, – посадить не сажая, это как?
Лика схватила мои сигареты:
– Лучше на примере объясню. Вот Егор Федосов, хороший мужчина, из положительных. Весь такой правильный, что от него жена удрала, не вынесла зануду, а сына папе оставила.
Егор женился второй раз, у него родилась дочь, и зажила семья счастливо. Отец – хозяин частной школы, его супруга там завуч. Учебное заведение пользуется отличной репутацией, ученики в очередь выстраиваются. Наверное, Федосову многие завидовали. Везде удача: и на работе успешен, и дома счастлив, дочка растет, сын взрослеет. Да уж, повезло Егору по полной программе, только под каждой крышей свои мыши, а в семье директора школы обнаружились совсем уж крупные грызуны.
Дочь Егора неожиданно стала угрюмой, нервной, мать насторожилась, отвела десятилетнего ребенка к врачу и узнала шокирующую подробность: ее Танечка давно живет половой жизнью.
Отец схватился за ремень, Таня, рыдая, призналась: любовником является ее брат Артем. Девочке неприятно проделывать все, что он требует, но юноша заставляет сводную сестру подчиняться, попросту насилует ее и велит молчать, грозя убийством.
Представляете, в какую ужасную ситуацию попал Егор? Если обратиться в милицию, сдать мерзавца Артема правосудию, то что получится в результате? Поломается жизнь Тани, девочку начнут допрашивать, подвергать унизительным медицинским осмотрам, заставят давать показания в суде. После этого окружающие станут тыкать в нее пальцем, сверстники будут дразнить Таню, ее брат окажется в тюрьме, где его незамедлительно опустят другие зэки. Рухнет бизнес Егора, родители начнут забирать детей из школы. Их можно понять: если директор и его жена не сумели воспитать собственного сына, то они плохие педагоги. Наступит пора позора. Что делать? Велеть Тане молчать и оставить Артема безнаказанным? Продолжать жить с подонком в одной квартире? Глубоко зарыть семейную тайну? Но где гарантия, что юноша оставит девочку в покое? Невозможно посадить сына, но и оставить его в семье нельзя.
Лика в упор уставилась на меня.
– Въехал в ситуацию?
– Да, – кивнул я.
– И как она тебе?
– Очень надеюсь, что никогда не окажусь в подобном положении, – искренне признался я.
– Федосов тоже прифигел, – тяжело вздохнула Лика, – и вышел на Антонио. А у того тюрьма для таких, как Артем! И все довольны. Егор денег заплатил, Артема тихонечко, без суда и следствия, посадили, запрятали под замок.
– Это как же получилось? – изумился я.
– Очень просто, – пожала плечами Лика, – официального следствия не затевали, уберегли Таню от унижений, Артема в камеру засунули. Антонио родителям нормальные условия гарантировал: бить парня не станут, унижать тоже, работой завалят, библиотека там есть, в комнатах телики, нормально будет жить, но на свободу он не выйдет. А всем приятелям и соседям, кто интересоваться парнем станет, Егор сообщит: «Сын в Англии учится, в университет поступил». Все шито-крыто! С одной стороны, посадил насильника, с другой – огласки избежал. Думаешь, таких, как Федосов, мало? Ошибаешься, родной. У нас со Славкой лист ожидания был!
– Но каким образом можно засунуть в лагерь молодого человека, пусть даже и совершившего ужасное преступление, без соблюдения официальных формальностей? – поразился я. – И что это за элитное исправительное учреждение, более похожее на санаторий?
Лика начала расхаживать по кухне.
– Ты совсем дурак или прикидываешься? – зло поинтересовалась она.
– Нет. Я на самом деле не понимаю!
– Тюрьма частная.
– В России возможно подобное? Я думал, вся система исполнения наказаний принадлежит государству.
– Нет, ты правда идиот! Антонио ничего официально не оформлял. Его зона считается коттеджным поселком из таунхаусов, там охраны полно. Естественно, за порядком следят, и вопросов ни у кого не возникает. Имеется огромный пищеблок. И что? Может, жильцы предпочитают не готовить сами, а заказывать еду в местном трактире. Наличие больницы тоже не вызывает подозрений, пока «Скорая» из Москвы причапает, умереть можно, а так все врачи под рукой. Антонио супер все продумал, он якобы дома сдает, качает из них арендную плату. Налоги государству платит, правила соблюдает, всякие разрешения имеет, с землевладением полный ажур, ничего не нарушено, лес не вырубался! А внутрь домов без приглашения хозяев или ордера на обыск не войти. Антонио хитрый! Посторонние люди там показываться побаиваются.
– Почему?
Лика села.
– Говорю же, ловкий больно! Он, когда дело только затевалось, слух пустил: мол, в деревне, на месте которой поселок возводится, болезнь приключилась, инфекционная. Вот, дескать, почему жители сбежали. Много ли людям надо? Сплетня живо распространилась, чуть ли не о чуме болтать стали, до того дело дошло, что местная газета опровержение давала. Ну, вроде, прекратите глупостям верить, никакой оспы с холерой в регионе нет!
– Думаю, публикация лишь усугубила положение, – покачал я головой, – подобные статьи, как правило, действуют наоборот. Наши люди привычно думают: раз нас пытаются переубедить, значит, дело нечисто, дыма без огня не бывает.
Глава 26
Лика кивнула:
– Точно. До сих пор, я думаю, эти Озерки все стороной обходят.
– Озерки? – вздрогнул я.
– Ну да, – ухмыльнулась Солодкина. – А ты ловко проверяешь, исподтишка выясняешь, что я знаю. Ха! Говорила уже, мне Слава все рассказывал!
– Откуда Новицкий мог знать подробности о бизнесе Антонио? Навряд ли человек, сумевший придумать столь необычный способ заработка, откровенничал с посторонними.
– А кто тебе сказал, что они чужие? – фыркнула Лика. – Родные братья как-никак, близнецы!
Я подпрыгнул на стуле.
– Близнецы?
– И что удивительного? – прищурилась Лика.
– Следовательно, Антонио тоже Новицкий?
– Ну… наверное.
– А как его зовут?
– Антонио! Поглупей чего спроси!
– Это странно.
– И что тебе не понравилось? – скривилась Лика.
– Одного сына родители записали Славой, а другого Антонио?
– Милославом, – поправила Лика, – а почему второму такое имечко досталось, я понятия не имею.
– Вы с ним встречались?
– С Антонио? Нет, но я хорошо представляю, как он выглядит, – хмыкнула Лика, – Слава запретил с ним видеться, он за меня боялся. Понимаешь, Антонио старший, он всю жизнь Славкой и руководил.
– Братья – близнецы, – напомнил я.
– И чего?
– Как среди них старшего определить?
– Кто первый родился, тот и главный, – абсолютно серьезно заявила Лика. – Хоть вместе в маме росли, да разные вышли! Слава честный человек, мягкий, нежный, а Антонио грубиян и хам. Он буквально вынудил Славика ему помогать. Ясное дело, у следователя больше возможностей подыскать клиентов в такую тюрьму. Антонио Славу запугал, он его с самого детства гнобил. На Елизавете силой женил.