Ангел-наблюдатель
Шрифт:
Я даже попытался было прибегнуть к тоже уже опробованному методу превращения ее многократно повторенных «Нет» в финальное «Да», но поскольку опробовался этот метод на Татьяне, бдительность в решающий момент она не потеряла.
— Татьяна, Дарина что, все еще плохое влияние на Игоря оказывает?
— Нет.
— Он откажется провести с ней лишнее свободное время?
— Нет.
— Осенняя куртка с ботинками ему еще впору?
— Нет.
— Он захочет полдня всякую одежду примерять?
— Нет.
— Так нужно ему с тобой в магазин тащиться, вместо того чтобы с Дариной где-нибудь погулять?
— Хорошо, — кротко согласилась она, — я закажу ему новую одежду в Интернете,
Тьфу. Пришлось ждать дня рождения Светы. Я, правда, уже начал побаиваться, что Татьяна и там у нас над душой стоять будет, но давно устоявшийся ритуал встреч у Светы на даче пересилил даже ее подозрительность. Тоша, конечно, не сразу заметил благоприятно складывающиеся обстоятельства и в целях повышения безопасности еще какое-то время носился с Аленкой по двору, изображая нарочито равный интерес ко всем присутствующим — вместо того чтобы быстро хвататься за подвернувшийся шанс.
Но все же в один прекрасный момент нам с ним и Максимом удалось, словно невзначай, уединиться с детьми и воссоздать — наконец! — полную картину воздействия Игоря и Дарины на сознание Алены. Дарина, естественно, внесла в нее вспышки фейерверков и гирлянды цветов, но, тем не менее, я получил возможность окончательно и бесповоротно убедиться в том, что самую основную, базовую, фундаментальную, а потому и не всегда заметную глазу работу над мыслями Аленки проводил Игорь. Как, впрочем, и положено мужчине и моему сыну.
На Тошу же, как и следовало ожидать, самое сильное впечатление произвели Даринины спецэффекты. Ради возможности лицезреть которые он, как выяснилось, был готов практически на все — даже на беспринципное братание со своим личным, в не столь еще недавнем прошлом, темным противником. Который, в силу пакостности своей натуры, не постеснялся сыграть на его слабости и попробовать вырвать его из-под моего влияния и подчинить своему — подсунув этому технически отравленному идиоту безотказную приманку в виде машины.
На этот раз я даже словом свою обиду не выразил. Вовремя вспомнил, с кого Игорь берет пример умения молча и с достоинством нести основной груз любого мероприятия, пока другие его разноцветными завитушками расписывают и на поклон восхищенной публике первыми выскакивают.
Занервничала Татьяна — особенно осенью, когда Тоша стал приезжать в сад за Дариной вместе с Максимом. Заметив ее плотно сжатые губы и фанатичный блеск в глазах, когда она, прищурившись, провожала их взглядом, я понял, что она готовится в очередной крестовый поход. В ходе которого она точно докопается до причины, лежащей в основе объединения Тоши с Максимом, а значит, до моей осведомленности о последнем, участия в нем и, что еще хуже, до преступного сокрытия всех вышеперечисленных фактов от нее. После чего в ход пойдет очистительный огонь — причем начиная с рядов ближайших соратников.
На самом деле, я никогда не утаивал от Татьяны ни крупинки жизненно важной информации. Просто, не понаслышке зная о непредсказуемости ее реакции, я всегда дожидался наиболее подходящего момента для того, чтобы ввести ее в курс изменившихся обстоятельств. Который неизменно наступал после того, как она начинала — тоже втайне от меня, между прочим! — воображать себе, что же вокруг нее происходит. На фоне работы ее богатого воображения реальные события всегда казались более бледными и невзрачными, в результате чего она — вместо того чтобы расстроиться, разозлиться или просто запаниковать — сразу успокаивалась.
Именно так и произошло, когда я рассказал ей, что Тоша и Максим обладают той же способностью читать мысли Аленки и Дарины соответственно, что и я — мысли Игоря, и что мы можем обмениваться полученной информацией. Разумеется, я не ограничился сухой передачей фактов — в первую очередь, я упомянул о том, что мы узнали о такой возможности совсем недавно, случайно столкнувшись все вшестером у Светы на даче. Я привлек ее внимание к тому моменту, что теперь значительная часть увлеченности Игоря Дариной перенеслась на Аленку. Я подчеркнул, что его общение с младшей, куда более податливой, девочкой развивает в нем творческие способности и чувство ответственности. И под конец я небрежно заметил, что такое общение не встретило до сих пор никакой отрицательной реакции со стороны наблюдателей.
Татьяна успокоилась. Но не совсем. И, главное, ненадолго. Уже разогнавшееся воображение тут же подсунуло ей картину мрачных последствий прямого влияния Максима на Дарину и косвенного — через нее же — на Игоря. Но на этот раз я позволил себе проявить твердость, на личном опыте убедившись, что постоянная занятость не оставляет места ни мрачной подавленности, ни слепой восторженности.
Дело в том, что, вернувшись в сентябре на работу в детский дом, я обнаружил, что моя предыдущая — кропотливая, методичная, терпеливая — работа начала приносить плоды. Убедившись, что беседы со мной не навлекают на них неприятностей ни со стороны воспитателей, ни среди сверстников, дети постепенно разговорились — и передо мной раскрылся бездонный источник причин и мотивов детских поступков. Оказалось, что даже самые грозные главы их кланов так упиваются своей властью не от избытка силы — физической или характера — а от невозможности выделиться другим способом. И хотя ярких талантов у них не было, у каждого — абсолютно каждого! — было глубоко скрытое желание попробовать себя в каком-то творческом деле, на что они, как правило, не решались из опасения, в случае неудачи, уронить свой авторитет. Мне оставалось всего лишь избавить их от этой типичной человеческой боязни, и вскоре между моими питомцами стали завязываться совершенно другие, строящиеся не на разделении, а на общности отношения.
Игорь с Дариной к тому времени начали готовиться к школе, и я, к примеру, вовсе не удивился, что у них-то как раз проявились самые, что ни на есть, выдающиеся способности, что тут же заметила и Света. Я с удовольствием поддержал ее мысль о том, что им будет весьма полезно заняться французским языком — под руководством Татьяны. Таким образом мне удалось одним выстрелом убить целую стаю зайцев.
Во-первых, Игорь в последнее время вообще перестал обращать внимание на наблюдателя — у него просто времени не было. Во-вторых, у него появилась дополнительная возможность видеться с Дариной, что, как я ни скрипел зубами, только улучшало ему настроение. В-третьих, наблюдатели во время таких их занятий появлялись все реже — видно, отсутствие компрометирующих фактов поубавило у них энтузиазма. В-четвертых, у Татьяны появилась, наконец, вполне безопасная для меня великая цель в жизни — она как-то незаметно для себя увлеклась этими занятиями и чуть ли не ежедневно готовилась к ним, забыв обо всем на свете. В-пятых… впрочем, я никак не мог решить, считать ли это положительным результатом — оказавшись под регулярным обстрелом Дарининых сияющих улыбок, восторженных взглядов и восхищенных ахов, Татьяна тоже не устояла.
А, ладно, махнул я рукой — по крайней мере, теперь у Игоря нет никаких оснований сомневаться в искренности Татьяны по отношению ко всем по-настоящему важным для него сторонам его жизни. А бдительность хранить — это мое дело. Как истинного ангела-хранителя. Пока объект его хранения ведет мирную и спокойную жизнь, от души наслаждаясь ею. И не подкидывая своему ангелу загадки с ребусами — по десятку в день. Игорю я еще и книг по всем предметам накупил, чтобы он ежедневно углублял полученные в саду знания.