Ангел-наблюдатель
Шрифт:
Я дождался, пока она проглотила все скачанные мной книги и попросила новую порцию.
— А что это ты так волшебством увлеклась? — спросил я, словно между прочим, просматривая врученный мне ею список.
— Ну…. интересно, — удивленно посмотрела она на меня.
— А что именно? — допытывался я, решив воспользоваться моментом, когда она не делала уроки, не читала и не играла с Аленкой.
Она глянула на меня еще внимательнее, и я вдруг понял, как давно мы уже не разговаривали — просто так, а не по школьным или домашним делам.
— Тебе не понравится, — слегка повела она плечиком и, засияв
— Дара, да я же не отказываюсь! — опешил я. — Просто уже в который раз смотрю: то эльфы, то гномы, то чародеи со всякими духами — вот мне и стало интересно, что тебе там интересно.
— Там нет ничего невозможного, — посерьезнев, ответила она. — Там не нужно смиряться перед тем, что сильнее тебя, и отказываться от того, что задумал — нужно просто найти к нему правильную дорогу.
Я дал себе слово на ближайшей же встрече из Макса душу вытрясти — с чем это ей приходится смиряться, куда она правильную дорогу ищет, и почему он мне до сих пор ни словом об этом не обмолвился.
— Дара, но ведь это же все ненастоящие истории, — как можно убедительнее возразил ей я. — В них что угодно выдумать можно, вот у героев все и получается. А вот взять исторические книги, хоть про открытия какие-нибудь — там ведь тоже людям какие только препятствия ни пришлось преодолевать, причем самые, что ни на есть, реальные…
— А почему ты думаешь, что в таких книгах все — правда? — тут же спросила она. — Там ведь написано о том, что давно случилось. Откуда мы знаем, как все на самом деле было? Нет, — уверенно мотнула она головой, — в настоящих историях все слишком просто: там есть плохие и хорошие, и хорошие всегда побеждают. Потому что они победили, и сейчас их все считают хорошими.
Я от всей души понадеялся, что на уроках истории Дара придерживается более традиционной человеческой точки зрения. Впрочем, судя по неизменно отличным отметкам, умение обходить острые моменты в любом разговоре ей, похоже, не изменяет.
— А в твоих волшебных книгах нет плохих и хороших? — ухватился я за явное противоречие в ее аргументах.
— Есть, — невозмутимо ответила она. — Но плохие ведь не родились плохими — что-то их такими сделало. А значит, это можно исправить, и они не должны навсегда оставаться плохими. И хорошие тоже не всегда правильные — они ошибаться могут. Или их плохие могут заколдовать. Или они так хотят победить плохих, что еще хуже тех становятся. Там все меняются.
В этот момент я окончательно поверил, что увлечение Дары и Игоря фентези — точно не Марининых рук дело. А жаль. Если бы Марина оказалась в состоянии принять мысль о том, что обезглавливание — далеко не единственный способ лечения головной боли, у нее бы Анатолий, а не я, ночами напролет работал, выискивая причины превращения хороших людей в плохие и способы устранения этих самых причин.
— И еще, — задумчиво и словно неохотно добавила Дара. — В этих историях никогда нет конца. Даже если он счастливый. После счастливого конца всегда скучно становится. Если хорошие всех плохих победили или исправили, откуда они будут знать, что они хорошие?
Как-то мне неуютно стало от такой трактовки вечного противостояния добра и зла. Особенно в свете моих собственных соображений о том, что ее людям… или, по крайней мере, авторам этих сказок мое же непосредственное руководство внушает.
Мне всегда представлялось, что вечность борьбы светлого с темным заключается в том, что на смену одним борцам за высокие идеалы приходят другие, против которых выступают новые же противники, и так и тянется эта цепочка — из седой старины в необозримое будущее. А теперь что получается? Даже мечтать не моги о заслуженной спокойной жизни после окончательной и безусловной победы в конкретном временном и пространственном промежутке? Ликвидировал злобного неприятеля, а за ним все остальные в очередь построились — чтобы померяться с тобой силами и не дать тебе боевую форму потерять?
Это как со спамом бороться, честное слово! Наткнулся где-то случайно на замаскировавшегося под порядочное агентство по брони-аренде-продаже спамера, засветил по недомыслию ящик — и пиши пропало. Назойливые адресары стаями, как животные в засуху, у живительного источника информации топчутся, каждый день два-три новых подтягивается — пока им со всех сторон подходы фильтрами не перекроешь.
С каждым новым рассуждением это представление о жизни как о непрерывном беге со все возрастающими препятствиями нравилось мне все меньше. Особенно в свете его возможного происхождения от нашего собственного руководства. А может, эти книги вовсе не для людей, а специально для постоянно проживающих на земле ангелов пишутся? В качестве ненавязчивого предупреждения об усложняющихся условиях работы? Так правила дорожного движения, к примеру, ужесточают, когда количество водителей резко возрастает.
Еще лучше. К бешеной человеческой жизни мы уже кое-как привыкли, со своими людьми общий язык, в целом, нашли, детей вот совсем не обычных воспитываем, словно путь между Сциллой и Харибдой прокладываем — в безлунную и беззвездную ночь, без карты, лота и компаса. Даже на Марину фильтр в виде Кисы поставили, а себе — на наблюдателей, даже с Максом справились…. не победили, к сожалению, но почти перевоспитали… Каких еще осложнений ждать прикажете?
Я поделился своими тревожными соображениями с Анатолием — он их нейтрализовал прямо на подходе, как новый антивирусник привычную нечисть. Во-первых, наше руководство не будет воздвигать перед людьми никаких препятствий на пути к совершенствованию — те сами с этим прекрасно справляются. Во-вторых, если возникнет необходимость поставить о чем-то в известность нас, существует куда более прямой, быстрый и надежный способ мысленной связи. В случае перегруженности работой наших руководителей можно даже организовать, через диспетчера, одновременную мысленную рассылку. И, в-третьих, он уже тоже говорил с Игорем об увлечении фентези.
Собственно, после рассказа Анатолия у меня сложилось впечатление, что Игорь с Дарой совсем не одни и те же книги читают. Игоря, как выяснилось, больше всего привлекало в них умение героев управлять своей силой воли — причем, как в воздействии на окружающую среду, так и в контроле над собой. Более того, он твердо уверовал в то, что владению своими мыслями и чувствами вполне можно научиться — что Анатолий, в свете непреходящего напряжения в отношениях с их наблюдателем, приветствовал всеми конечностями.