Ангел-наблюдатель
Шрифт:
— Тогда лучше вообще без рук, — проворчал я, чуть отступая назад.
— Нет, не лучше, — ступил рядом со мной Максим, протягивая Стасу руку. — Спасибо.
— На здоровье, — буркнул Стас, встряхнув ему руку так, что тот чуть не рухнул. — Вопрос только, на чье и как надолго. Когда вы, наконец, поймете, — заговорил он серьезно, переводя взгляд с одного нашего лица на другое, — с каким огнем играете? Сегодня я, похоже, все запасы влияния исчерпал. И наблюдатели вам этого не забудут — они каждый ваш жест теперь под микроскопом рассматривать будут.
— Среди них тоже приличные встречаются, —
— Где? — резко повернулся к нему Стас. — Там? — ткнул он большим пальцем в пол. — А решения принимают там! — Кулак его с отставленным пальцем метнулся к нам, указывая на дверь. — Я смогу наблюдателей контролировать, но только контролировать. Значит, так, — тяжело вздохнул он, — донести это все до мелких, во всех подробностях, выхода уже другого нет. Под блоком и в непредсказуемом месте. И чтобы все подступы к нему хотя бы на сотню метров просматривались.
— Э… — закряхтел Тоша.
— Ну-ну, — фыркнул Стас, — что еще скажете? Я помню, что вы ни единым словом… Но только объясните им, как хотите, в головы им вбейте, что до совершеннолетия полную ответственность за них с вас никто не снял. Если загремите, то все вместе. А Марина с Татьяной что…? — Он вдруг мучительно сморщился. — Все остальное при ближайшей встрече, а сейчас идите, ради всего святого, отсюда! Только там сразу кричите, что это вы, — у него мелко задрожал подбородок, — прямо у баррикады. А то чует мое сердце, что Марина сперва стрелять будет, а потом спрашивать, кто идет.
Я вдруг отчетливо вспомнил, что каждая минута пребывания Татьяны вне моего мягкого и ненавязчивого контроля всегда грозила мне новым дисциплинарным расследованием. А после сегодняшнего — не исключено, что сразу трибуналом.
— А где они, у нас? — спросил я на всякий случай, хватая Тошу и Максима за локти.
— А где же еще? — криво усмехнулся Стас. — По крайней мере, я теперь точно знаю, где главный штаб объединенных сил сопротивления расположен. Только я! — вскинул он обе руки, когда я дернулся к нему.
Последнее, что я успел подумать — слава Богу, что решение отправить Игоря в опалу возникло на земле. Хоть раз в жизни не придется выслушивать ее откровенные высказывания по поводу нашей мудрости и внимания к людям и доказывать, что в сложившихся обстоятельствах ничего лучшего и придумать было нельзя. От Анабель она все, что угодно, стерпит.
Глава 13. Возмутители спокойствия Анабель
Результаты многолетних наблюдений позволяют настаивать на том выводе, что исполинам не присущи ни чувство благодарности, ни реальный взгляд на свое место в мире. Лишь заподозрив свое небесное происхождение, не говоря уже о получении доказательств оного, они начинают сознательно культивировать в себе высокомерную надменность по отношению к вырастившему их человеческому обществу. С течением времени они все больше тяготятся им, не делая исключений даже для своих земных родителей, начиная одновременно испытывать все острее проявляющуюся неприязнь и к тем ангелам, которые с полным основанием отказывают им в их ничем не обоснованном стремлении считать себя равными представителям небесного сообщества.
Исполины категорически, хотя временами и в искусно завуалированной форме, отказываются признавать руководящую роль последних, обвиняя их в чрезмерном внимании к людям в ущерб их, исполинов, интересам. Вместо того чтобы осознать свое предназначение в качестве естественного связующего звена между ангельским содружеством и человеческим обществом и направить все свои, полученные в дар от первого, неординарные способности на укрепление связей между ними, они откровенно изучают и то, и другое — с целью, вне всякого сомнения, достижения своих, узко эгоистичных, целей.
Более того, ярко проявляющаяся в любых внешних контактах скрытность и лицемерие исполинов и их явное предпочтение общества себе подобных не позволяют с полной уверенностью исключить даже возникшее в последнее время и все более тревожащее сознательные слои небесного сообщества предположение, что исполины в большинстве случаев доходят до выделения себя в отдельный класс существ, нарочито противопоставляющих себя как земным, так и небесным обитателям и не признающих ничего общего ни с теми, ни с другими.
В связи с созданием подразделения по интеграции исполинов в систему небесно-земных связей представляется архиважным донести вышеизложенное до всех его сотрудников с целью информирования их о лежащей в основе природы исполинов лживости, а также привлечения их особо пристального внимания к скрытым мотивам интереса последних к установлению так называемых взаимовыгодных контактов с небесным сообществом и истинным причинам их, исполинов, согласия на сотрудничество.
(Из отчета ангела-наблюдателя)
Я всегда рассматривала свое участие в жизни Анатолия и Таньи — во всех ее проявлениях — как привилегию. Привилегию прикосновения к совершенно иному, редко понятному мне и потому завораживающему образу жизни, мышления и действий.
Еще до появления Анатолия (по крайней мере, на нашем с Франсуа горизонте), образ Таньи, созданный мной по рассказам Франсуа, чрезвычайно заинтриговал меня. Отпочкование человека от общества всегда казалось мне процессом сугубо индивидуальным, но поведение Таньи отличалось от всего, с чем я до сих пор сталкивалась, на некоем основополагающем уровне. Все знакомые мне люди, прошедшие эту стадию, обычно дистанцировались от общества — сохраняя все свои социальные контакты, они просто окружали себя определенным непреодолимым барьером, словно средневековый замок глубоким и широким рвом с водой. Танья же старалась сократить все встречи с окружающими до минимума и, оказываясь на самых неизбежных, словно выныривала из какого-то другого мира, не скрывая своего желания вернуться туда как можно скорее.
Я со все большим нетерпением ждала появления ее хранителя — мне было интересно, каким образом он вернет ее в единственно доступную для нас сферу человеческих взаимоотношений. Он пошел довольно стандартным путем — всего лишь материализовавшись в ее обычном мире и создав в нем, таким образом, точку концентрации ее интересов. Точно так же, как и я в свое время. Но затем, сначала из разговоров с ним Франсуа, а после и при личной встрече, я почувствовала, что хотя наши с ним мотивы для материализации были близки, конечная цель у нас с ним существенно разнилась.