Ангел-наблюдатель
Шрифт:
Я понял, что на земле опять-таки нужно действовать земными методами. Где проще всего незаметно поговорить с кем-то? Правильно — в целой толпе народа, прямо на глазах у всех заинтересованных в том, чтобы эта беседа не состоялась. Пришлось ждать Светиного дня рождения.
Ожидание спокойствия мне никак не добавило. Трудно безмятежно целой кучей дел заниматься, когда прямо под носом ключ от двери в волшебный мир маячит — и не схватишь его, поскольку он под охраной сигнализации, которая отключается по чьему-то капризу в некоем будущем. А тут еще Марина с первой минуты нашей обычной встречи какими-то загадками о машине заговорила. Марина. Подруга Татьяны. О машине.
Пришлось побегать. Сначала с Аленкой в сад, чтобы Татьяна и думать забыла, что я в чье-то конкретно общество стремлюсь. Затем к дому, чтобы глянуть, насколько Света с Галей увлекли Татьяну своими разговорами. Затем к Даре с Игорем — бросить на ходу Анатолию с Максом, чтобы сидели в полной готовности, пока я смогу незаметно присоединиться к ним. Затем к Марине — убедиться, что ее внимание полностью поглощено Стасом…
Наконец, я словно невзначай опять подвез Аленку к Даре с Игорем, вытащил ее из коляски, чтобы она на свежем воздухе размялась, и Дара с Игорем тут же переключились на нее. Я быстро и молча затряс головой, переводя взгляд с Анатолия на Макса, чтобы брались за дело — кто его знает, сколько у нас времени.
Как я и предполагал, Игорь брал на себя капитальные работы по формированию Аленкиного сознания — в то время как Дара занималась его окончательным дизайном. Именно она — кончиками усиков своих плетущихся мысленных растений — аккуратно укладывала отдельные песчинки Аленкиных мыслей в те умопомрачительные узоры, которые я уже так давно наблюдал. Причем она то просто упорядочивала их, то чуть разворачивала — так, что одни из них поблескивали, а другие словно в тень уходили.
Но не только. На изящных стебельках ее мыслей словно тончайшие корешки образовались, которые, проникая между упорядоченными песчинками, скрепляли их, не давая рассыпаться образовавшейся структуре. И та часть Аленкиной песчаной пустыни, над которой потрудились Дара с Игорем, вдруг превращалась в некий фантастический сад — с дорожками, бортиками, заборчиками и даже стенками, как будто выложенными яркой, сверкающей мозаикой, между которыми жизнерадостно журчали искрящиеся ручейки мыслей Игоря и то там, то здесь задорно покачивались роскошные соцветия Дариных.
— А ну, давай — мотай отсюда! — рявкнул вдруг Макс. — Дай им хоть немного отдохнуть!
Анатолий согласно закивал.
Я их чуть не придушил обоих — меня, значит, вон из зрительного зала, а сами — за кулисы, за актерами после представления подсматривать? Но, с другой стороны, действительно нужно было поддерживать видимость моего равного интереса ко всем присутствующим. Очень вовремя я вспомнил загадочные намеки Марины.
Почему-то я ничуть не удивился, выяснив, что она о них уже совершенно забыла. Более того, оказалось, что она вообще не в курсе, о чем речь. Типичнейшая для нее ситуация — услыхать краем уха оброненное кем-то кому-то слово в адрес еще кого-то и тут же пинками согнать всех в одну кучу, чтобы в лицо друг другу высказывались. Впрочем, когда она позвала в эту кучу Макса, я вовсе не возражал против того, чтобы увести его от Дары и, желательно, подальше, и с удовольствием пошел с ним в сад.
— Слушай, ты видишь, что они делают? — заговорил он, как только мы удалились на безопасное расстояние.
— Что делают, что делают, — проворчал я. — Объединяются. Точно так же, как мы. К сожалению.
— Но совершенно без нашего участия, — возразил он мне. — А кто из нас орал, что мы берем на себя всю ответственность за их поступки?
— Во-первых, я не орал, — возмутился я. — А во-вторых, это не мы, а я взял на себя всю ответственность за Дару.
— Да? — хмыкнул он. — И за что же ты собрался отвечать — пока я не расскажу тебе, что она задумала?
— Ты опять за свое? — прищурился я.
— Примерно, — как ни в чем ни бывало, кивнул он. — Ты сам видишь, что она становится все активнее, и в эту ее активность втягиваются все новые… участники. Людей она уже давно с полщелчка строит, даже наших, если уж Марина… — Он запнулся, и быстро продолжил: — И наблюдателей она брать в оборот не боится, и мелкие… — Заметив, что я поморщился, он поправился: — Ладно, ладно, какая разница — маленькие не просто объединяются, они вокруг нее объединяются. И двинется это объединение туда, куда она его направит.
— Ну, это спорный вопрос! — перебил его я. — Маршрут у них Игорь прокладывает, а она уже потом решает, как по нему идти.
— Но ты согласен, — неуклонно гнул он свою линию, — что и нам нужно это знать — и куда, и как? Тут уже дело даже не в наблюдателях — главное, что эти мелкие заговорщики явно чувствуют свое сходство друг с другом и отличие от других. Даже от нас. А им, между прочим — в отличие от нас — деваться с земли некуда, если что-то не так пойдет.
— И что ты предлагаешь? — насторожился я.
— За ходом Дариных мыслей нужно следить уже постоянно, — медленно, с расстановкой произнес он, внимательно всматриваясь мне в лицо. — Сделать это могу только я. Мне дают машину. Которой мы можем пользоваться по очереди. Скажешь жене, что мы ее пополам купили. Но с одним условием — вечером я буду с тобой забирать Дару из садика. И анализировать, что у нее в голове происходит. Чтобы не пропустить особо… передовые идеи.
Я остановился, как вкопанный. Руки у меня сами собой сжались на ручке коляски, словно под ними руль оказался, и в лицо словно ветерком из приоткрытого окна повеяло, и перед глазами словно замелькали всякие автобусы с троллейбусами, которые я лихо обхожу, пока они на остановках пассажиров впускают-выпускают… К горлу поднялся, просясь наружу, стон восторга от беспрекословного повиновения могучего чуда техники… Как же я давно мечтал об этом…! Вот только черта с два он дождется, чтобы я ему в этом признался!
— Ты это что, — медленно проговорил я, презрительно растягивая слова, — машиной меня купить собрался?
— Интересно… — Вытянув губы трубочкой, он окинул меня взглядом с головы до ног. — Если бы тебе Анатолий предложил на его машине кататься, ты бы тоже отказался?
— Он не предложит, — буркнул я, чтобы обойти очевидный ответ. — Он без нее работать не сможет.
— А я смогу! — хмыкнул он. — И имей в виду — днем, когда ты в офисе, и по ночам машина моя. А хочешь и дальше из себя что-то строить, так и по выходным, когда мы за город выезжаем, будешь все также бедным родственником у Анатолия на заднем сидении ютиться.
— Ладно, — проворчал я, старательно изображая готовность к самопожертвованию, — исключительно ради Дариного удобства. И у меня тоже есть условие.
Довольная улыбка тут же слетела с его лица.
— Какое? — настороженно подобрался он.
— Твои дежурства начнутся с осени, — твердо произнес я.
— Это еще почему? — заиграл он желваками. Вот так-то лучше — а то благодетель, понимаешь, нашелся!
— Летом Дара все равно дома будет, — объяснил я, — так что забирать ее будет неоткуда. А я пока… — Я замялся, — … с машиной разберусь.