Ангел-наблюдатель
Шрифт:
На выполнение всевозможных домашних заданий времени у них оставалось совсем немного, но его немного им и требовалось. Память у них обоих была просто феноменальная — послушав на уроке учительницу, дома они уже не возвращались ни к каким правилам. Я никогда не видел, чтобы Дара что-нибудь учила, даже стихи — пробежала пару раз глазами текст в учебнике, закрыла его, и готово. И писали они уже очень быстро, и какую-то свою систему сокращений изобрели, и компьютер уже на уровне… как минимум, Анатолия… нет, пожалуй, уже Татьяны освоили.
А Дара еще и каждый вечер с Аленкой возилась — безапелляционно отправив Галю на кухню,
Но главное, к чему я еще раз хотел бы привлечь внимание всех читающих (с тем, чтобы мы всем скопом постарались и наблюдателям это в головы вдолбить) — это то, что, не знаю, как другие ангельские дети, но наши появились на свет, вооруженные всем необходимым, чтобы замечательно вписаться в любое общество. С самых первых своих дней они были талантливы, любознательны, целеустремлены, толерантны, способны видеть во всем и всех, не исключая самих себя, как сильные, так и слабые стороны — и объединяться, консервируя свои слабости в своем маленьком кругу, а достоинства направляя не только на благо себе лично, но и на комфортное сосуществование с окружающими.
И я абсолютно уверен, что если бы это их жаркое стремление жить полной жизнью встречало одобрение и поощрение — вместо подозрительности и гнетущего напряжения — они бы никогда не сочли свою необычность признаком несовместимости с кем бы то ни было. Они даже задумываться о ней не стали бы! Не говоря уже о том, чтобы искать ее корни — втайне от всех, своими способами и с присущей им фантазией. И если бы открылись им эти корни не случайно — по глупости, слабости или самоуверенности некоторых — а стали бы знаком глубокого и искреннего доверия к ним, они бы уж точно не пришли к тому выводу, что не просто не могут найти себе место среди всех нас вместе взятых, а, собственно говоря, уже и не хотят.
Глава 8. Вставная ремарка Анатолия
Всестороннее рассмотрение объекта данного исследования требует признать тот факт, что исполины, как это часто случается с детьми от смешанных браков, оказываются, как правило, чрезвычайно талантливы практически во всех областях человеческой жизни. Возможно, это объясняется тем, что они наследуют от своего небесного родителя более высокоразвитый мыслительный аппарат, позволяющий им значительно эффективнее обрабатывать огромные объемы информации, обрушивающиеся на жителей земли в детском возрасте. В случае же территориальной близости двух и более исполинов, мысленный контакт между которыми происходит, по непонятным пока причинам, самопроизвольно и оказывается более прочным и долговечным, чем даже их вполне ожидаемая связь с представителями небесного сообщества, скорость процесса познания ими окружающего мира экспоненциально возрастает.
Однако, результаты проведенных наблюдений однозначно свидетельствуют о том, что природная одаренность исполинов нуждается в постоянном практическом применении. В противном случае, будучи предоставлены сами себе, они направляют ее в разрушительное русло. Эта тенденция особенно ярко проявляется в отношении посланных к ним наблюдателей — уже отмечались случаи полной дезориентации и даже частичной деградации тех из них, которые невольно привлекли к себе, как к некоему загадочному, еще непознанному объекту, чрезмерный интерес исполинов.
Таким образом, задача поисков сфер приложения способностей последних приобретает первоочередное значение и ложится, главным образом, на плечи их родителей, что также оказывает негативное, хотя и косвенное, влияние на качество работы того из них, кто пребывает на земле с небесной миссией.
Более того, с самого рождения чувствуя отличие небесного от другого родителя, равно как и от других людей, на определенном этапе исполины начинают вслух интересоваться природой как этого отличия, так и своего собственного несомненного сходства с первым, что резко повышает риск раскрытия сущности всех попавших в сферу воздействия исполинов представителей небесного сообщества.
(Из отчета ангела-наблюдателя)
Значит, так. Я, конечно, понимаю, что здесь собрались те, кто намного лучше меня знают, зачем пишутся все эти воспоминания, но поскольку идея собрать их родилась у меня, то я уж позволю себе, извините, вернуть их к тому, ради чего вам всем тут слово дали. Вернее, к той, кому это слово действительно нужно.
Да-да-да, вы все совершенно правы — усмотрев в пристальном, но типично по-ангельски отстраненном интересе наблюдателей к Игорю угрозу, Татьяна заметалась из стороны в сторону в поисках способов борьбы с ней. Да, временами от приходящих ей в голову идей мороз по коже шел. Да, приняв решение, она тут же начинала действовать. Да, ни в какие дискуссии перед этим она не вступала, всецело доверяя исключительно своему здравому, с ее точки зрения, смыслу. Как по мне — так ничего нового.
Но кто-нибудь из вас, столь ясно видящих всю нелогичность, опрометчивость, а то и просто взбалмошность ее поступков и суждений, хоть раз задумался о том, каково ей все это время было? Речь, между прочим, шла о ее единственном ребенке — существование которого сначала было объявлено ей невозможным, на появление которого она тут же бросила все свои силы и под угрозой потери которого она оказалась чуть ли не с первых минут его жизни.
Никто из вас даже представить себе не в состоянии, что происходило все это время у нее в душе. Даже я только догадываться могу — не потому что она меня в свои кошмары посвящала, а потому что всегда старался понять, что ею движет. Зная об участии ангелов в человеческой жизни, но не владея ни достаточной информацией о границах этого участия, ни возможностью повлиять на него, она оказалась в самом худшем из всех нас положении.
Пребывающей в блаженном неведении Гале даже в голову не приходило, что всесторонняя талантливость Дарины (и мне плевать, как она велит себя называть!) и Аленки может явиться поводом для какого бы то ни было беспокойства.
Мы с Тошей знали… нет, вернее, не знали никаких фактов, опровергающих общепринятую у нас точку зрения, что насильственным наше вмешательство в человеческую жизнь оказывается в чрезвычайно редких случаях и требует для этого куда более серьезных оснований, чем простое отличие от окружающих.