Ангел первого уровня
Шрифт:
— В городе, как правило, единовременно не более трёх — четырёх светлых людей. Один из них к концу жизни становится ангелом. Получается, один человек за полвека в городе.
— А за последнее тысячелетие на планете?
— Несколько сотен тысяч ангелов.
Озвученная цифра меня ужаснула. Мы привыкли считать ангелов единицами. На всю Иудею, Самарию и пустынные земли до самой великой страны Кемии, которую неграмотные греки кличут "Египтом", приходится пятнадцать боевых ангелов (на одну смену). На всю Европу — несколько сотен. В Гардарике, стране городов, их, конечно, побольше, но там и народа больше. В любом случае даже несколько десятков ангелов (пусть даже первого уровня) — это такая сила, которая может
— Нам бы ещё несколько десятков, мы смогли бы обеспечить правильное решение в каждом случае для каждого человека, — не смог я удержаться от того, чтобы не помечтать, — а это означает, что за сотню — другую лет люди смогли бы развить такие технологии, которые бы сделали их полностью независимыми от капризов природы, создали бы не паразитические государства…
— Это не я говорю, это ты говоришь, — заухмылялся Геннадий.
— Ты это на что намекаешь? Ты же знаешь, что большинство наших ангелов забирают на другие планеты — туда, где ситуация ещё хуже. Ну, создадим мы развитую относительно праведную цивилизацию, а в соседней звёздной системе тёмные в это время создадут какую-нибудь насквозь демонизированную рабовладельческую цивилизацию, бестолковую, зато с космическими кораблями. Прилетят они и забросают наших ядерными бомбами с орбиты. Сам знаешь, такое бывало.
— А ты уверен, что ситуация обстоит именно так? Из нескольких сотен тысяч ангелов не нашлось сотни, чтобы переломить ход событий у нас на планете? Надо же хоть иногда включать способности к арифметике, тормоз. Или в философский клуб ходить.
Я мрачно замолчал. Если Геннадий прав, то у нас имеет место интрига космических масштабов. Но мы не сможем ничего сказать определённо, пока не вырастим хотя бы до четвёртого уровня. А пока нам лучше доверять планетным властям. Если мы не будем доверять своим, то тогда совсем всё пропало. Вслух я этого говорить не стал — это было и так очевидно. Но сто тысяч ангелов… Мы с Геннадием понуро повесили головы и так и просидели до самого конца летучки, пока не пришел Мария и не взбодрил нас так, что мы и думать позабыли о чём-либо ещё, кроме победы клуба в соревновании.
После совещания я зашел к нашему новому ангелу — Константиносу. Он сидел в прекрасной беседке с резными колоннами, напротив Анфисы, учителя и наставника, обучающего новых ангелов, и о чём-то беседовал. Анфиса намеренно поддерживает внешность прекрасной дамы — только что умершим людям проще принять, что о них заботится кто-то, похожий на маму. Вместе они составляли очень умильную картину, хоть маслом пиши. Косту уже научили поддерживать стабильность тела. Он встретил меня, преисполненный энтузиазма.
— Леон! Привет ещё раз! Оказывается, ангелы могут так много! Удивляюсь, почему на Земле до сих пор такие тяжёлые условия жизни.
— Дело в том, что мы тут не одни. Есть ещё и бесы, и тёмные. Мы скованы Договором с ними — мы не имеем права являться перед людьми, не имеем права советовать. Не имеем права даже изменять конструкцию тел людей и животных. Как, впрочем, и демонические силы.
— Слушай, а откуда берутся новые души?
Я посмотрел на Анфису — не рановато? Тот кивнул:
— Покажи ему.
Я взял Косту за руку и перенёс его на обратную сторону Луны. Там, в одном из кратеров, закрытом прочным куполом, под надёжной охраной, стоит древний корабль. Мы не знаем, откуда он прилетел и сколько он тут стоит. Должно быть, он находится здесь от начала времён (начала времён нашей планеты, разумеется). Седой древностью веет от его корпуса и конструкций. Он сделан их сверхпрочного и нестареющего материала, но даже по этому материалу местами идут микротрещины. Все внутренние конструкции, сделанные из более простых материалов, давно распались пылью. Мы даже не знаем, как
Мы не знаем, сколько их. Не миллионы — миллиарды. И большинство из них отнюдь не светлые. Тёмно-серые, чёрные, тёмно-коричневые, тёмно-зелёные. Мы берём с полок ящик за ящиком и даём им возможность вырасти на Земле до светлых личностей. Некоторые становятся ангелами за двадцать — тридцать жизней, некоторые просто светлеют. Мы не поддаёмся искусу перебрать все ящики и отобрать только светлые сферы. Когда-нибудь они закончатся, и придётся воплощать на Земле только тёмных людей. Это будет очень неприятная эпоха, которая, скорее всего, быстро закончится тем, что Земля станет вообще непригодной для жизни. Тот, кто укладывал сферы, позаботился о том, чтобы в каждом ящике был приблизительно одинаковый процент тёмных и светлых людей. Так они и лежат там дружно тысячелетиями, в плену своих собственных ужасов, постепенно темнея и тускнея.
Каждый ангел проходит через этот шок. Вид тысяч ящиков с тёмными сферами кого угодно доведёт до подавленного состояния. Даже приблизительный подсчёт времени, которое нужно для их просветления, производит очень большое впечатление. Коста замолчал и зачарованно пошел вдоль рядов. Я остался на месте. Мы все проходим через эту боль. Когда мы устаём и хочется всё бросить, достаточно вспомнить корабль и длинные ряды ящиков.
— А где его команда?
— Никто не знает. Наверное, они давно уже выросли до высших уровней и недостижимы для нас. Говорят, что те ангелы пятого уровня, которые иногда заглядывают на нашу планету, что-то знают о команде, но их никто не спрашивает.
— Почему?
— Когда увидишь ангела пятого уровня — сам поймёшь. Просто не посмеешь спросить. Они лишнего не говорят и вообще говорят только то, что считают нужным. Кстати, с ними говорить могут только ангелы четвёртого уровня.
— А нам запрещено?
— Нет. Наше сознание просто не может вместить понимание их сути. Повредимся. С ангелами четвёртого уровня, кстати, та же история. Пятый уровень могут говорить с нами напрямую, только создав аватар — упрощённую дистанционно управляемую куклу. Их это замедляет больше, чем нас разговор с людьми. Пошли обратно, что ли… Жаль, что тебя нельзя ещё в клубы приглашать.
— Да, мои родственники тоже об этом жалели. А что это за ящики в самом конце корабля? Здесь души немного светлее, чем в среднем до этого.
— Это самоубийцы. Их откладывают на самую последнюю очередь.
Утренние бои в клубе начались с отработки типовых атак и способов защиты от них. Ангелы никогда не сражаются с ангелами. Все наши учебные бои в клубе — это, строго говоря, сплошное дурашничество. Когда дело доходит до соревнования — даже учебного — ангел никогда не поднимет меч на ангела. У нас слишком велико чувство сострадания, и преодолевать его ради победы в спорте никто не хочет. Поэтому соревнования проводятся очень просто: один ангел наносит типовые удары, второй их отражает. Потом они меняются ролями. Судят обычно ангелы второго уровня, которые способны по мельчайшим нюансам определить, кто сильнее в поединке. Как правило, они никогда не ошибаются. Но так проходит только первый этап соревнований. Второй этап соревнований — командный. Сражаются команды, но не друг против друга, а против дистанционно управляемых или автоматических машин. Две дошедшие до финала команды запускают в два одинаковых лабиринта с одинаковым количеством монстров. Разумеется, все стены этих лабиринтов утыканы камерами дистанционного наблюдения — наблюдать за финалом собираются все, кто может.