Ангел по имени Ваня
Шрифт:
— А второй фингал за что?
Не успели эти слова отзвучать, как последовал удар и второй глаз поплыл. Снова раздался голос Митятюли
— Валим козла? За что, Ваня? Жалко ведь…
Слова ещё не затихли, как Митятюля нанёс несколько ударов прямо в челюсть противника. Качнувшись, тот рухнул на траву и затих. Возвышаясь над поверженным
Слободкиным старшим, Митятюля оглядел присутствующих и негромко изрёк:
— Любишь ты людей калечить, Ваня!
Глава 10
Елена
отличном расположении духа. Ещё бы, они едва ли не впервые в жизни совершали такие серьёзные покупки. Большую часть дня они провели в магазинах, выбирая наряды и прочие милые женскому сердцу безделушки. Анастасия Фёдоровна то и дело непонятно мычала. Правда при этом она настороженно поглядывала в сторону входной двери.
— Мама, посмотри какая прелесть! — радостно произнесла Елена Митятюля. У неё в руках лежало светло- голубое платье. Она переворачивала его, пристально оглядывая со всех сторон. — Этот цвет мне всегда шёл.
— Откуда у него деньги появились? — Анастасия Фёдоровна не сдержалась. Она задала вопрос, который её мучил с той самой минуты, когда она узнала, что дочь получила деньги от мужа и приглашает её отправится за покупками.
— Компенсацию выплатили за травму! — ответила Елена Митятюля, не переставая любоваться платьем. Оно ей больше всего понравилось.
— Хоть на что–то его голова сгодилась, — пробормотала Анастасия Фёдоровна и понизив голос, настороженно поинтересовалась, — а что Ваня? Всё ещё говорит с ним?
— Говорит. — Елена Митятюля тяжело завздыхала. — То забудет, то снова начинает говорить. Иногда до того тяжело его слушать! Начинаю что- то спрашивать, а он отворачивается от меня и с пустотой начинает говорить.
— Главное, чтобы деньги носил, — таинственно зашептала Анастасия Фёдоровна, — ты посмотри, и холодильник новый купил и денег тебе на одежду дал. А продуктов сколько? Ни разу в жизни…
— Привет, бабуля!
Анастасия Фёдоровна вздрогнула, услышав голос внука. Сияющий Приам вбежал в зал и с ходу засыпал обеих женщин новостями.
— Что было, что было, — захлёбываясь стал рассказывать Приам, — меня после уроков опять эти два шмызика начали бить. Смотрю, отстали от меня. Потом вижу, отец стоит. Он их обоих за уши отодрал и предупредил, чтобы меня не трогали больше.
Слободкин отцу позвонил. Отец у него чемпион мира по боксу. Ну, чтобы тот приехал и побил моего отца…
— Ужас! Что у вас в школе происходит? — вскричала взволнованно Елена Митятюля.
— Ты дальше слушай, — осадил её сын и с той же лихорадочностью продолжал: — Приехал отец Слободкина. Они и сцепились друг с другом. Скажи мне кто раньше, что папашка эту обезьяну завалит, в жизнь бы не поверил. Вся школа только об этой драке и говорит. Папашка уложил этого гада несколькими ударами. Да ещё и издевался над ним. Говорил так, будто бить не хочет, а сам по–чёрному гасил. В общем, замесил как положено и свалил. А ко мне потом все ребята подходили, и дружить предлагали.
Теперь я крутизна. Кто вякнет, папашке скажу, мигом его уроет.
В конце речи Приам весело захохотал. Не переставая смеяться, он вышел из зала и зашёл на кухню. И уже из кухни донёсся весёлый голос:
— Слышь, бабуль, ты его больше не зли. Папашка зуб на тебя имеет. Сам слышал. Уж если боксёра завалил, тебя точно размажет по стене.
— Не смей таким тоном разговаривать с бабушкой! — закричала Елена Митятюля. — И вообще, Приам, оставляй свой непонятный жаргон на улице. Дома для таких слов места нет.
— Я чего? Я только предупредил!
— Мама! — Елена Митятюля бросилась к Анастасии Фёдоровне. Та сидела с подавленным видом на диване и едва слышно повторяла одни и те же слова: «Смерть моя пришла, не иначе». Елена Митятюля сразу стала успокаивать мать. Она говорила, что Приам преувеличил, что Онаил никогда не поднимет на неё руку и всё в таком духе, лишь бы её успокоить. Ей это почти удалось сделать, но в этот миг в зале появился сам Митятюля. У него было отличное настроение. Он выглядел необычайно весёлым.
Увидев его, Анастасия Фёдоровна изменилась в лице. Она, не мигая, смотрела на
Митятюлю, ожидая самого худшего.
— Привет, милая! — Митятюля чмокнул жену в щёку и повернулся в сторону Анастасии
Фёдоровны. Он уже открыл рот, собираясь поздороваться, когда раздался недовольный голос. — Чего припёрлась, толстуха?
— Онаил! — в ужасе вскричала Елена Митятюля. — Как ты разговариваешь с моей мамой?
— Это не я, Ленусь…
— Ваня? — пробормотала, не глядя на него, Анастасия Фёдоровна.
— Да, Ваня, — весело ответил Митятюля, — вы не обращайте на него внимания, Анастасия
Фёдоровна. Он у меня балагур. Любит пошутить. Меня вот, например, сегодня, грозился отдать Мандукару, а потом признался, что пошутил. Он не стал бы отдавать родного отца этому…вот такой он у меня.
— Что ещё за Мандукар? — спросила у мужа Елена Митятюля.
— Да так, — Митятюля махнул рукой, — он в испанской инквизиции работал. Всяким зверствам их обучал. А когда умер…
— Воды! — прохрипела Анастасия Фёдоровна.