Чтение онлайн

на главную

Жанры

Шрифт:

Вашингтонские дети, в конце-то концов. «Скалолазы» — впрочем, слово это не вполне подходит: ведь у Хэллеков есть деньги. Много денег.

(Но строго говоря, он все-таки преступник или нет? — хочется Оуэну спросить сестру. Я имею в виду: ведь он ни разу не был осужден, ни разу не был обвинен, ни разу не представал перед судом и не был признан виновным. Люди говорят — «преступник», а почему с такой же легкостью не сказать — «жертва»?)

Сестра и брат, брат и сестра. Ненавидящие друг друга. Любящие. Ссорящиеся. Как близнецы. Она — со своими причудами и своеобразным чувством юмора; он — галантно-вежливый, легко смущающийся, надежный, и умный, и честолюбивый, и осмотрительный — самый лучший (как он опасается) из второсортных. Она — тоненькая и нервная, как уж, и скорее всего ненормальная. Он — крепкотелый, популярный, общительный, нацелившийся в Гарвард изучать право, а затем, став юристом, сделать карьеру в Вашингтоне, человек с крепкой головой, уравновешенный, здравомыслящий. Более чем здравомыслящий. Собственно, за исключением ранних утренних часов, когда он вдруг просыпается и мозг его начинает усиленно работать и перед его мысленным взором снова… и снова… и снова…

предстает застывшее тело отца на алюминиевом столе в том сумеречном холодильнике, за кабинетом следователя в округе Брин-Даун, штат Виргиния, — за исключением этих минут он просто не знает, когда бы еще он мыслил не здраво. Мозг его подобен голой лампочке, ярко горящей в крошечной комнате с побеленными стенами. Ни теней, ни нюансов. И негде спрятаться.

И вот он говорит, говорит — кричит, перекрывая ветер. Время от времени сам начинает смеяться собственным словам. Кирстен тогда лишь бросает на него взгляд, сузив глаза. Я же знаю тебя,думает она. Доподлинно знаю, какой ты.

Но надо ли принимать Кирстен Хэллек всерьез? Изабелла однажды сказала про нее не без восхищения: «Этот хитрющий маленький шутенок». А хорошо известно, что Кирстен склонна к злым шуткам. (Оуэну вдруг вспомнился один эпизод, произошедший в Чеви-Чейзе, у Мартенсов, возле бассейна. Когда Ник и Джун жили еще вместе и даже «счастливо» — насколько можно судить. История в общем — то была ерундовая: Оуэн собирался прыгнуть в бассейн, как вдруг, откуда ни возьмись, возникла Кирстен, ухватила его за жирную складку на талии и, не разжимая пальцев, завопила: «Толстый! Толстый! Смотрите все, какой толстый!» Тогда Оуэн, рассвирепев, ухватил ее — да-да, так и ухватил — за грудь… за ее крошечную грудку, обтянутую ярко-желтым лифчиком, — ей было от силы лет одиннадцать или двенадцать. «Ах ты злобная тварь, — буркнул тогда Оуэн. — Вот тебе».)

А сейчас они очень близки, дети Хэллека. Оставшиеся после него.

Оуэн читал в университетской библиотеке о детях самоубийц. Все они явно патологичны. Кирстен знает об этом? Она тоже проводила на этот счет изыскания?

— Он не кончал самоубийством, — говорит Кирстен. — Ты это знаешь. Знаешь.

До чего же детей интересует то, что происходит за закрытой дверью! Как он подглядывал за ней в щелку — зеркало, отражающее другое, большое запотевшее зеркало в ванной: сверкающий белый кафель, завораживающее чудо женского тела — груди с золотистыми сосками, рыжеватый кустик волос.

А помнит она, как они плескались точно сумасшедшие, точно одержимые в большой ванне?.. В утопленной в полу ванне, выложенной голубым кафелем, с изогнутыми, как у цветка, краями… Маминой и папиной ванне в их ванной комнате… мама с папой уехали на весь вечер, и одна из горничных — должно быть, Нелли — решила доставить им удовольствие. А потом, наверное, горько об этом пожалела, когда пришлось убирать все это безобразие — разлитую мыльную воду, опрокинутую бутылочку с маминым душистым маслом цвета шампанского, баночку с зеленым шампунем-желе. «Ах вы мерзкие поросята! — кричала Нелли. — Вы только посмотрите на себя — ну что же это такое!.. Сущие черти!»

Он рылся в грязном белье. В плетеной корзине для белья. Белые бумажные трусики Кирстен. Он разглядывал их. Да. Отвратительно. Пахнете. И он слышал (не мог не слышать), как Изабелла ругала Кирстен за неаккуратность, говорила, что она грязнуля, редко принимает ванну, не соблюдает правил гигиены — Господи Боже, да что же это с ней? «Ты что же, ведешь себя так специально, чтобы вывести меня из себя? — спрашивала Изабелла. — Чтобы поиздеваться надо мной?»

(Однажды Оуэн слышал, как Изабелла и ее друзья — Клаудия, Тони Ди Пьеро и молоденькая красотка шведка с прелестным акцентом — беседовали о детях, детях, которые слишком быстро взрослеют или не взрослеют совсем. Изабелла в своей неспешной, сонной манере, с нотками удивления в голосе вдруг заметила, что она теперь скоро может стать и бабушкой: Изабелла Хэллек — и вдруг бабушка.Злополучная Кирстен как раз вступила тогда в пору зрелости.

Естественно, все заахали, зашелестели слова сочувствия, раздалось два-три вопроса, позабавивших остальных. Но тут Клаудия Лейн заметила, что Изабелла не совсем точна, не гак ли? У нее же есть сын Оуэн, которому самое меньшее лет четырнадцать или пятнадцать, и он вполне может стать отцом. «Ты, видимо, забыла, что у тебя есть сын, — сказала Клаудия. — Как же так?»

Изабелла от неожиданности рассмеялась. И сказала: «Не знаю. Право, не знаю. Я о нем в этом плане никогда не думала. А вот когда Кирстен заболела, я вдруг поняла…»)

— Я тебе никогда не говорил, — внезапно спрашивает сестру Оуэн, — о разговоре, который я однажды слышал? Разговор был между нашей мамой, миссис Лейн и Тони Ди Пьеро… несколько лет тому назад… тебе было тогда лет двенадцать. Никогда не говорил?

Причуды, шуточки, навязчивые идеи.Кирстен Хэллек — четыре года; хорошенькое личико все перемазано гримом, стащенным с туалетного столика Изабеллы, — ну и зрелище! Ах ты маленький шутенок! Золотисто-бежевый тон, розовые румяна, ярко-малиновая помада — губы намазаны так жирно, точно это маска ко Дню всех святых. А каким озорством искрятся ее глазенки! Серебристо-зеленоватые тени неровно размазаны по векам, не осталась без внимания и щеточка для ресниц — крайне преждевременно! Комната взрослых открылась перед ней, она смело, очертя голову влетела туда, лямка белой ночной рубашки съехала с плечика. Высокий смуглый мужчина в тюрбане нагнулся, посмотрел на ее раскрасневшееся личико и во всеуслышание объявил: «Какая красавица, совсем как ее мама». А генерал Кемп, который в ту пору еще не был таким общеизвестным пьяницей и считался одним из самых ценных неофициальных советников президента, милый генерал Кемп попытался усадить возбужденную Кирстен к себе на колени, но она завопила и вырвалась. (Ведь из другой части дома кто-то уже гнался за ней. Это могла быть Нелли или Сара, Сара с Барбадоса, которая верила в духов воду, и вампиров, и зомби и пугала Кирстен и Оуэна «тайными» карами, ожидающими плохих детей.) «Вы только посмотрите на нее! Посмотрите на эту красоточку! Это кто же — Мисс Бэби-Америка?!» Эстер Джексон, журналистка из «Джорнел», мадам Ла Порт, молоденькая супруга французского посла, Энтони Ди Пьеро в белом холщовом костюме и голубой, почти прозрачной рубашке, сенатор Парр, хохочущий во весь рот от пьяного восторга: «Ах ты обезьянка! Но разве не пора ей спать?» Кто-то попытался поправить Кирстен лямку, кто — то попытался остановить ее (а она носилась как сумасшедшая, взвизгивая, налетая на чьи-то ноги, опрокидывая стаканы, и рюмки, и подносы с закусками), кто-то раздраженно воскликнул: «Какого черта…», когда Кирстен вышибла сигару из толстых пальцев с криком: «Scusa! Scusa me!» [7] , что неизменно вызывало всеобщий смех. Она не только наложила несколько слоев золотистого тона себе на лицо, и затупила о свои губы малиновую помаду Изабеллы, и что-то страшное сотворила с глазами, — она еще вылила на себя духи из тяжелого хрустального флакона, который кто-то привез Изабелле из Марракеша, и повесила себе на шею несколько ниток Изабеллиных бус. «Вот выдумщица! До чего же изобретательный ребенок! Ну не прелесть!..» Однако жена министра юстиции Фрэйзера, насупясь, оттолкнула Кирстен от своих толстых, обтянутых чулками ног, должно быть, не видя ничего прелестного в этом ребенке, — собственно, она наверняка даже ущипнула ее исподтишка, пребольно. А Джек Фэйр, архитектор, не слишком убежденно протянул: «Отважная красотка, ничего не скажешь! Настоящая актриса». Длинноволосый же усатый мистер Макс, дамский модельер, и смуглая молодая красавица из одного ближневосточного посольства, и миссис Деглер в вельветовых брюках цвета кларета и тяжелых индийских драгоценностях: «Ну не душенька!.. Ай да Кирстен!.. Только бы она не расшиблась — бедняжка так возбуждена… остановите же ее… А где мама? Где папа?» Мори нет в городе, да, собственно, нет и в стране, он в командировке, а Изабелла гоняется за девочкой. Изабелла смеется — весело, лишь с еле уловимой досадой: «Кирстен, Кирстен, миленькая… Кирстен…стой же… пойди сюда… какого черта ты с собой сотворила…» Изабелла в разлетающемся марокканском кафтане, словно вытканном золотом, да он и выткан золотом, с золотыми серьгами в ушах, с золотыми цепями вокруг шеи, красавица Изабелла Хэллек, которая выглядит слишком молоденькой, чтобы иметь даже такую маленькую дочку, смеется, восклицает: «Ах, пожалуйста, остановите ее, ей давно пора быть в постели, просто не понимаю, как такое могло случиться, как она сумела удрать сверху…» Кирстен поймана, Кирстен вырывается, понимая своим хитрым умишком, что маминым гостям совсем не хочется, чтобы ребенок в истерике бился и брыкался; зная, что взрослые по-настоящему не применят к ней силу — только потом, только завтра мама накажет ее, но ведь это же не сегодня. И Кирстен вырывается, и бежит, взвизгивая, хохоча — разгоряченная, отчаянная, непредсказуемая, — мечется, ныряет, как потревоженная оса, ночная рубашка почти совсем съехала с плечика… и вот она уже в гостиной, и несколько мужчин, стоящих у камина, поворачиваются, смотрят на нее в изумлении, без улыбки, без всякого умиления… и тут вдруг появляется Ник, Ник Мартене, дядя Ник, он идет к ней, наклоняется, хлопает в ладоши, ухмыляется, улыбается, он подхватывает ее на руки и держит, а она отбивается, кричит… «Кто это у нас тут, кто эта озорная девчонка,почему она внизу, вместо того чтобы спать, а? Но пошалила — и хватит…»

7

Извините! Извините меня! (ит.)

Она вырывается, пинает его, пронзительно взвизгивает, а дядя Ник несет ее из комнаты и вверх по лестнице, бранит, целует в лобик: «Спать пора, лапочка, спать, хватит, время для игры прошло… перестань лягаться… пора в кроватку, ночь, возьмешь мишку и заснешь, и все будет хорошо…» Наверху лестницы он вроде бы уже всерьез сердится: малышка Кирстен лягнула его в живот, малышка Кирстен вымазала малиновой помадой грудь его белой рубашки… потеряв терпение, он встряхивает ее, опускает на пол и уже явно обращается к кому-то другому… к Изабелле… Изабелле, которая бесшумно поднялась следом за ними по лестнице: «Иисусе Христе, да неужели ты не можешь навести порядок с собственными детьми, неужели ты ни в чемне можешь навести порядок…»

Конечно же, он говорит это так, не серьезно. Хотя зубы у Ника сжаты, лицо красное, как кирпич, карие глаза сузились, так что в щелочках, точно крошечные рыбки, лишь поблескивает радужная оболочка, — не может же он всерьез рассердиться на Кирстен: ведь он обожает ее. «Ты только взгляни на мою рубашку, — говорит Ник, — черт побери. Изабелла, как девочка очутилась внизу? Она же носилась как сумасшедшая, она могла расшибиться…»

Изабелла шлепает ее и бранит, Изабелла чуть не плачет, но тут откуда-то сзади появляется черное злющее лицо Сары, она задыхаясь говорит: «До чего же скверная девчонка, сущий чертенок, я сейчас заберу ее, миссис Хэллек, просто не пойму, как это она умудрилась удрать, она же спала, когда я заглядывала, клянусь, спала, когда я заглядывала, миссис Хэллек…»

А на Кирстен вдруг наваливается усталость — она уже не в силах сопротивляться, она обмякает; большая потная Сара, продолжая бормотать, берет ее на руки — вечер кончился, все кончилось. Весь этот чудесный грим с нее сотрут, бусы снимут, придется второй раз лезть в ванну, снова будут ее бранить — вечно ее бранят, а потом уложат в постель, а внизу весь дом будет гулять.

Кирстен смотрит через Сарино плечо, пока та уносит ее. Мама и дядя Ник стоят наверху лестницы, они уже забыли о ней; Ник что-то говорит маме, а мама поправляет золотую длинную серьгу, ее прелестные бронзово-розовые губы надуты; потом мама прерывает его и говорит: «Зайди в гардеробную Мори и возьми, пожалуйста, одну из рубашек Мори, уверена, ты там найдешь что-нибудь пристойное, уверена, тебе не будет стыдно внизу…»

Поделиться:
Популярные книги

Прометей: каменный век

Рави Ивар
1. Прометей
Фантастика:
альтернативная история
6.82
рейтинг книги
Прометей: каменный век

На границе империй. Том 10. Часть 3

INDIGO
Вселенная EVE Online
Фантастика:
боевая фантастика
космическая фантастика
попаданцы
5.00
рейтинг книги
На границе империй. Том 10. Часть 3

Оружейникъ

Кулаков Алексей Иванович
2. Александр Агренев
Фантастика:
альтернативная история
9.17
рейтинг книги
Оружейникъ

Последний Паладин. Том 4

Саваровский Роман
4. Путь Паладина
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Последний Паладин. Том 4

Последний из рода Демидовых

Ветров Борис
Фантастика:
детективная фантастика
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Последний из рода Демидовых

Дикая фиалка Юга

Шах Ольга
Фантастика:
фэнтези
5.00
рейтинг книги
Дикая фиалка Юга

Магнатъ

Кулаков Алексей Иванович
4. Александр Агренев
Приключения:
исторические приключения
8.83
рейтинг книги
Магнатъ

Как я строил магическую империю 2

Зубов Константин
2. Как я строил магическую империю
Фантастика:
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Как я строил магическую империю 2

Защитник

Кораблев Родион
11. Другая сторона
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
рпг
5.00
рейтинг книги
Защитник

Мимик нового Мира 5

Северный Лис
4. Мимик!
Фантастика:
юмористическая фантастика
постапокалипсис
рпг
5.00
рейтинг книги
Мимик нового Мира 5

Райнера: Сила души

Макушева Магда
3. Райнера
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
7.50
рейтинг книги
Райнера: Сила души

Небо для Беса

Рам Янка
3. Самбисты
Любовные романы:
современные любовные романы
5.25
рейтинг книги
Небо для Беса

С Новым Гадом

Юнина Наталья
Любовные романы:
современные любовные романы
эро литература
7.14
рейтинг книги
С Новым Гадом

Штуцер и тесак

Дроздов Анатолий Федорович
1. Штуцер и тесак
Фантастика:
боевая фантастика
альтернативная история
8.78
рейтинг книги
Штуцер и тесак