Ангел тьмы

Карр Калеб

То было нервное время — эти последовавшие часа два: податься было некуда (прогулку на улице, понятно, отклонили), и заняться нечем, только курить и переживать. Кто бы там ни мастерил эти двери в суде, работенку он проделал знатную — ведь, не считая того, что в щель между ними не удавалось разглядеть ни черта, до нас ни разу не донеслось никаких звуков четче смутного бормотания — да и того-то ничтожно мало. Мистер Мур заметил, что это хороший знак — вот только хороший он был или нет, все равно странно и в немалой степени волнительно было стоять снаружи, не слыша обычной судебной перепалки. До нас не доносилось даже случайного эха от стука молотка судьи, ведь, как

я уже говорил, заседания большого жюри были бенефисами окружного прокурора (или, как в нашем случае, его помощника), и в этом зале попросту не было судьи, чтобы вмешаться в ход дел. Там был лишь один мистер Пиктон, его показания и свидетели, и сами присяжные жюри. Так что, с учетом такого расклада и малого количества шума, просачивающегося через двери, похоже, нам и впрямь стоило счесть, что дела шли неплохо — и пока время тянулось, каждый из нас все сильнее старался в это поверить.

И в кои-то веки предположения наши совпали с фактами. Где-то в половине второго мы услышали в комнате грохот стульев и шаги, потом двери красного дерева раскрылись; у каждой створки стояло по судебному приставу. Первыми из зала вышли Вестоны с доктором; последний с чувством обращался ко все еще бледной Кларе — но, пройдя мимо, он наградил нас коротким уверенным кивком, без сомнений говорившим о том, что они добились предъявления обвинительного акта. Последовали быстрые взаимные поздравления, но их прервал вид выходившей из зала семьи Вестонов: старый Иосия смотрелся так, будто побывал в сражении, а его жена Руфь выглядела очень бледной и изнуренной — на самом деле, сдается мне, она бы рухнула в обморок прямо на пол, когда бы ее не поддерживали под руки Питер и Кейт. Когда они миновали нас, вся радость погасла от холодного осознания того, что только что случилось, и что теперь оставалось сделать — и того, в какой опасности все они могли оказаться, вернись в Боллстон-Спа Либби Хатч.

Члены большого жюри по-прежнему толпились в комнате слушаний, словно боялись выйти, а когда наконец показались мистер Пиктон с шерифом Даннингом, юрист как будто пребывал в таком замешательстве и смущении, что было нетрудно понять: городку Боллстон-Спа, так шумно и недружелюбно проведшему это утро, похоже, предстояла встряска, коя могла многократно преумножить сии чувства. Мистер Пиктон извлек свою трубку и тыкал ею в лицо шерифу точно пистолетом, не прекращая нотации:

— …и я серьезно,Даннинг, — что бы вы там сами об этом ни думали, процесс был проведен должным образом, и я жду от вас и прочих служителей правосудия и закона в этом округе уважения и поддержки решений большого жюри. Что включает в себяраспространение вашей защиты на любого, с кем станет работать моя контора, равно как и на всех прочих, кому, по моему мнению, это потребуется. Окружной прокурор Пирсон в течение всего этого дела будет отсутствовать, так что ответственным буду я. Надеюсь, понимаю это не я один — и надеюсь, что выразился ясно.

Шериф поднял руку:

— Мистер Пиктон, сэр, можете поберечь усилия. Признаю, до сегодняшнего дня мне было не по душе ни это расследование, ни слушание — но после того, что я услышал и увидел там… — Глаза его, окруженные морщинами от солнца, бросили взгляд на Клару Хатч — и мне почудилось, что в них как будто показалась пара слезинок. — Что ж, сэр, — продолжил он, поглаживая густые седые усы, — мне еще хватает мужества признавать, когда я неправ. А на этот счет я был неправ. — Он вновь решительно посмотрел на мистера Пиктона. — Мы доставим сюда эту женщину, сэр, если нью-йоркская полиция

поможет нам. И все, что могу сказать насчет дальнейших событий… — шериф Даннинг протянул руку, — да пребудет с вами господь, мистер Пиктон. Потому что вы за это взялись.

Мистер Пиктон, который мог бы и выразить хоть какую-тоблагодарность или чувства в ответ на сей искренний акт признания, лишь быстро пожал шерифу руку и кивнул, ясно давая понять, что совершенно не различает похвалы и проклятия подобных людей.

— Ну а сейчас промысел господень вынуждает меня поговорить с этой толпой снаружи, — произнес он, резко вздернув голову. — Так что если вы или ваши помощники расчистят мне место на ступенях…

— Да, сэр, — быстро ответил шериф. — Сию секунду. Эйб! Галли! Идемте, ребята!

Трое мужчин направились к парадной двери, которая по-прежнему была плотно закрыта, а мы бросились за ними. Странный трепет — волнующий, но пугающий и, может, чуть горький одновременно — начал охватывать меня, и, думаю, все члены нашего отряда испытывали то же самое. Что же до семейства Вестонов, то из вышеупомянутых чувств они разделяли только страх и горечь, уж это-то было вполне очевидно: они обступили Клару будто живой стеной, словно думали, что кто-нибудь может попытаться схватить ее прямо у них из-под носа. Впрочем, учитывая настроение снаружи, подобное отношение не казалось безосновательным.

Дверь распахнулась, и мы услышали, как вновь раздалось то же самое злобное бормотание, что осталось снаружи два с половиной часа назад, так что шерифу Даннингу с его молодцами пришлось прибегнуть к некоторым уговорам — а в итоге и к открытым толчкам и распихиванию, — чтобы расчистить для мистера Пиктона небольшой участок наверху лестницы. Шагнув вперед и поднеся спичку к трубке, мистер Пиктон оглядел колышущиеся ворчащие головы с видом, что называется, крайнего презрения. Потом, дав им поорать на себя минуты две-три, он поднял руку.

— Ну ладно, ладно, а теперь хоть как-то возьмите себя в руки, если сие возможно! — крикнул он. — Ни у шерифа, ни у меня нет ни малейшего желания объявлять все это незаконным собранием, но вынужден попросить вас прислушаться к тому, что я должен сказать, очень внимательно! — В целом уровень шума понизился, и тогда мистер Пиктон поближе пригляделся к лицам перед собой. — Мистер Гроуз еще тут?

— Я здесь! — донесся в ответ голос газетного редактора. Он выступил из толпы. — Хотя, надо заметить, и не слишком рад выстаивать здесь битыми часами под полуденным июльским солнцем, сэр!

— Вполне понимаю, — откликнулся мистер Пиктон. — Но доля подстрекателя никогда не была справедливой, не так ли, мистер Гроуз? Как бы там ни было, я хочу, чтобы вы верно и сразу уловили следующие подробности, дабы мне не пришлось бесконечно повторять их в грядущие недели. Большое жюри собралось и вынесло свое решение — и мы все обязаны это решение уважать.

— И вправду обязаны! — провозгласил мистер Гроуз, оглядываясь с улыбкой. — Надеюсь, вы тоже готовы его уважать, мистер Пиктон!

— А как же, мистер Гроуз, — отвечал мистер Пиктон, с восторгом обнаружив, что редактор предполагает, что его, мистера Пиктона, притязания были отвергнуты. — А как же. В настоящий момент готовится обвинительный акт против миссис Элспет Хантер из Нью-Йорка, бывшей миссис Элспет Хатч из Боллстон-Спа, бывшей мисс Элспет Фрэзер из Стиллуотера, штат Нью-Йорк. Она обвиняется в убийстве первой степени Томаса Хатча и Мэтью Хатча, равно как и в попытке убийства Клары Хатч. Все в один вечер 31 мая 1894 года.