Ангел тьмы
Шрифт:
Мистер Пиктон подготовил нас к тому, что некоторые жители Боллстон-Спа могут заинтересоваться деятельностью совещательного органа, который намеревался собраться в пятницу утром, в одиннадцать, в маленькой комнате в крыле здания окружного суда; но мы совсем не были готовы (как, думаю, и он сам) к тому зрелищу, что встретило нас, когда мы подкатили к зданию. На ступенях и лужайке перед судом было, пожалуй, человек сто — всех возрастов, размеров и внешнего вида; они теснились там, словно кучка голодных цыплят. Охранник Генри на самом верху лестницы загораживал вход, поскольку заседания больших жюри всегда закрыты для публики (о чем, видимо, не были осведомлены многие из этих потенциальных зрителей). Но массивный охранник с лошадиным лицом, похоже, благожелательно болтал с толпой, несмотря на то, что вынужден был ее сдерживать. А чем ближе мы подъезжали, тем яснее становилось, что в целом настрой у них всех — включая Генри — отнюдь не радушный.
— Прекрасно, — проговорил мистер Пиктон, останавливая лошадь. Потом раздраженно запыхтел трубкой, которая начала выбрасывать искры. — Просто спал и видел,что мои собратья-горожане заинтересуются процессом, — нет ничего лучше публики, участвующей в делах штата, особенно когда эта самая публика слишком невежественна, чтобы понять, с какого момента им участвовать уже недозволено! — Он затормозил экипаж и, подхватив одну из больших стопок книг и папок, составленных на полу под кучерским сиденьем, соскочил на мостовую. — Я бы посоветовал вам не забирать Клару одному, доктор Крайцлер, — добавил он, когда доктор пересел с заднего сиденья вперед. — Одному богу известно, сколько еще этих людей в других частях города вышло поделиться своим драгоценным мнением.
— Со мной будут Стиви и Сайрус, — заверил доктор, пока я перебирался, чтобы взять вожжи.
— И Эль Ниньо тоже! — сообщил абориген, свесившись к нам со своей подножки снаружи экипажа. — Если вас охранять Эль Ниньо, сеньору доктору нечего беспокоиться! — И сверкнул широкой улыбкой, на которую доктор даже в такой сомнительной ситуации просто не мог не ответить.
— Очень хорошо, Эль Ниньо, — сказал он. — Ты тоже пойдешь с нами. Только не хватайся так резво за орудия своего ремесла. — Доктор покосился на толпу перед судом. — Таких людей, как эти, следует бояться не столько из-за их храбрости, сколько из-за невежества.
— Да, сеньор доктор! — кивнул Эль Ниньо, прыгая на заднее сиденье рядом с Сайрусом, когда освободилось место мистера Мура. — Правильно!
— Не хотите, чтобы я тоже поехал с вами, Ласло? — осведомился мистер Мур, все еще сонный после первого пристойного ночного отдыха за пять дней.
— Думаю, мы и так составим достаточно впечатляющий эскорт, Джон, — ответил доктор, оглядывая тех из нас, кто остался в экипаже. — А кому-то нужно будет провести через эту толпу мистера Пиктона. Кому-то, — тут доктор быстро улыбнулся мисс Говард, — кто не станет немедляхвататься за револьвер.
— О, лично у меняруки будут заняты, — отозвалась мисс Говард, с улыбкой поднимая еще одну стопку книг и документов. — К счастью для этой толпы.
— Шутки шутками, — вмешался Люциус, вытирая лоб, ярко блестевший под жарким утренним солнцем, — но вы будете осторожны, доктор? В конце концов, девочка — ключ к нашему делу.
— Да, детектив-сержант, — ответил доктор. — И не просто осторожен. Никто не причинит никакого вреда ни ей, ни кому-либо еще, я клянусь вам.
— И Эль Ниньо тоже! — заявил туземец, на что я улыбнулся детектив-сержанту.
— И Эль Ниньо тоже, — пробормотал я, пощелкав языком на лошадь мистера Пиктона, и мы медленно тронулись.
Разворачиваясь, мы следили за остальной четверкой, пробивавшей себе дорогу в толпе перед зданием суда; трубка мистера Пиктона вспыхивала, точно дымовая труба кузницы, когда он приветствовал знакомых с до невозможности фальшивым радушием.
— А, мистер Гроуз, какоеоблегчение для меня — видеть здесь представителя нашего «Уикли Джорнал», да еще и самого редактора! Поистине приятно! Человек моего рода занятий редко встречает такую демонстрацию поддержки!
Мы начали покидать поле слышимости, как раз когда раздраженный голос ответствовал мистеру Пиктону:
— «Боллстон Уикли Джорнал» уж точно несобирается поддерживать вас, сэр, если вы действительно намерены добиться обвинительного приговора для несчастной миссис Хатч!
Последним, что мы услышали из этого разговора, был ответ мистера Пиктона:
— Ах, какая жалость! Шериф Даннинг, вы же напомнитеэтим людям — включая и нашего друга Гроуза, — что подобные заседания закрыты для общественности, не так ли? Вот молодчина…
Доктор издал тяжелый вздох, и я обернулся к нему.
— Тысяча чертей, — прошептал он, отворачиваясь от сцены перед зданием суда и потирая свою высохшую руку здоровой. — Ну вот и начинается…
Добравшись до фермы Вестонов, мы увидели, что вся семья уже вышла из дома и окружила коляску — простой, но достойный экипаж, покрытый блестящим новеньким слоем черной краски. Выглядели они так, будто собирались в церковь: начищены и одеты в какую-то темную, официального вида одежду, которую, вероятнее всего, надевали только по воскресеньям да на свадьбы и похороны.
Доктор сел в коляску вместе с ними, на одно сиденье с Кларой, чета Вестонов заняла другое, а Кейт взобралась на кучерское место вместе с Питером, который взялся править.
Клара воплощала собой, разумеется, нервозность и смятение: ее золотые глаза округлились и бегали, как у напуганной чистокровной верховой лошади. Едва забравшись в коляску, доктор велел ей открыть альбом и достать карандаши: очевидно, он понял, что это лучший способ отвлечь ее мысли от того, куда она едет и зачем. Питер тронулся по дорожке, я направил наш экипаж за ним, и всю дорогу до города мы с Сайрусом и Эль Ниньо как следует высматривали любопытные или враждебные лица, что могли встретиться нам по пути.
Вплоть до окраины Боллстон-Спа нам так и не попалось ни одного — но холодные взгляды, что устремлялись на нас в самом городке, ясно говорили: слухи о происходящем в суде распространились повсюду. В целом реакция, кажется, была той же, что и у тех смельчаков, кои всей толпой приперлись к зданию суда. То была не совсем стадная психология толпы — я видывал толпы в действии, — здесь было нечто иное. Жители Боллстон-Спа по большей части как будто пребывали в замешательстве: их лица были взволнованы, изборождены морщинами, и ясно выражали желание, чтобы мы проваливали обратно в исторгший нас злой город.