Ангел в яблоневом саду
Шрифт:
– Хотите, я сама отнесу Валентинины книги? – предложила я. – Я знаю, где библиотека находится, в самом центре. Буду домой возвращаться и заеду.
– Вы серьезно?
– Конечно. Но только после того, как вы позвоните Андрею. А то мне уже начинает казаться, что Андрей – это фантом!
– Алкоголик он, никакой не фантом! Сейчас позвоню.
Через полчаса пришел Андрей. Черный от загара, небритый, с растрепанными мокрыми волосами молодой мужчина. Стрельнул в меня взглядом, мол, ты кто такая? От него разило сырой несвежей одеждой, луком и алкоголем.
– Ирина, пожалуйста, оставьте нас наедине, я должна задать ему несколько вопросов.
Ирина, обидевшись, вышла из кухни.
– Меня зовут Глафира, я помогаю расследовать убийство вашей хозяйки, – сказала я, внимательно наблюдая за пастухом. Трудно было представить себе женщину, которая захотела бы оказаться в его объятиях. Разве что такая же пастушка. – Что вы можете сказать по этому поводу?
– Валентина классная баба была, – сказал он, уставившись в окно. – Как подумаю, что ее нет, такая тоска берет. Не понимаю, кто и за что мог ее убить. Сначала подумал, что за деньги, но люди говорят, что у нее ничего не украли. Тогда за что?
– Вы знали Надежду Шинкареву?
– Надьку-то? Конечно, знал. Подлая баба.
– В смысле?
– Завидовала она Валентине, вот и весь сказ.
– Чему завидовать-то? Валентина одинокая была, такая же, как и Надя…
– У Валентины деньги были, а Надька жила за счет своего бывшего мужа. Не любила его, терпела, а жила.
– А тебе откуда это известно?
– Не в лесу, чай, живу. У меня тоже знакомые имеются, у которых глаза и уши есть.
– Где вы были вечером 25 августа?
– Это когда их убили? У себя был. Стадо пригнал, доил коз.
– Вы сами доите или помогает кто?
– Мальчишка соседский помогает. А я ему пиво покупаю или сигареты.
– Вы вручную доите или аппаратом?
– Нет, как вручную? У меня сто коз, это просто невозможно. Руки отвалятся. Это раньше я доил вручную, мне Валентина покупала специальную мазь, чтобы руки не болели. А потом купила мне аппарат. Поначалу я с ним тоже мучился, она сама помогала мне, мы с ней вдвоем доили. А затем я сказал, что хватит, Валентина, не дело это, я найду человечка, который будет мне помогать.
– Не представляю себе этот доильный аппарат, – призналась я, – но ваша жизнь, конечно, заметно изменилась, стало намного легче работать… Значит, 25 вечером вы были дома. Один?
– Один. Я вообще один живу.
– А кто вам готовит?
– Сам и готовлю, кто мне еще чего приготовит? Нет, бывало, утром приедет Валентина, а в руках ее корзинка… – тут лицо пастуха исказилось, губы задрожали, и он всхлипнул, – …корзинка, а в ней еда… пирожки какие-нибудь, консервы, котлеты… Уроды, гады, знать бы, кто это сделал… Убил бы своими руками!
Он сжал крепкие черные кулачищи.
– Может, наследил этот упырь? Ну… там… отпечатки пальцев или еще чего? Я кино-то смотрю…
– Андрей, вы кого-нибудь подозреваете?
– Не знаю… Но два дня тому назад кое-что произошло, и я призадумался… Мы же все думаем, что их убил мужчина. И никому не приходит в голову, что это могла быть женщина.
– ???
– Два дня тому назад, – тут он понизил голос до шепота и приблизился ко мне, – я, как обычно,
– И что?
– Когда она ушла, меня любопытство разобрало. Думаю, кто такая, что положила? На любовную записку-то не похоже. Подхожу, беру пакет, открываю и вижу в нем, вы не поверите: две ондатровые мужские шапки! Новые!
– И что? Ондатровые шапки…
– Вы погодите. Дослушайте. Думаю, зачем положили эти шапки здесь, в укромном месте за селом? Не успел я так подумать, вижу, с другой стороны, где у наших сельских огороды, идет кто-то. Я снова спрятался, жду, смотрю. И вдруг вижу – Ольга Ивановна Овсянникова. Ее, эту суку, извиняюсь, все в Идолге знают. Она на базаре мясом торгует. Сволочь редкая. Всех обвешивает, грубая такая, матершинница. Все знают, что она мужа своего, Петра, бьет. А уж за рубль – удавится. Она не идет, а прямо-таки бежит, оглядывается. Ну просто заговор какой-то. Шпионки, мать их. Подходит, забирает пакет и – ходу!
– Андрей, при чем здесь шапки?
– Вы что, думаете, что раз я пастух, то у меня мозгов совсем нет? У кого ондатры? Кто их разводит? Борис Карасев, что в Докторовке живет. Бывший муж Надьки. У нас многие в Идолге покупают у него шапки, он своим большую скидку делает. К нему можно прийти и купить. Все чин чином. Но про эти шапки, мне кажется, он ничего не знает.
– Думаете, это Соня, жена его?..
– А вы думаете, что баба не может удушить? Или вы считаете, что она не знает, что Борис к Надьке бегал?
– Постойте, ну при чем здесь эти шапки?
– Думаю, Сонька эта расплатилась с Овсянниковой за какую-то услугу или за молчание. Она же через дом от Надьки и Вальки живет. Думаю, увидела Овсянникова ее в тот вечер или ночью, не знаю… Сказала Соньке, что все видела, ну и та попросила ее молчать, а за молчание пообещала шапки. Вы пойдите к этой Овсянниковой, у нее большой кирпичный дом с зеленым забором. И ворота огромные, на них еще дракон оранжевый нарисован. Прямо точный портрет Ольги Ивановны, она сама как дракон!
Все выглядело так логично и просто, что я не могла скрыть своего восхищения Андреем.
– Значит, предполагаете, что это Соня Карасева могла убить Надежду?
– Больше некому. Я понимаю еще, если бы ее ограбили, а так… Удушили… Я Соньку не знаю, ни ее характера, ничего. Но то, что она все знала о Борисе и Надьке – факт. Да это все знали. Не могу поверить, что ей добрые люди не доложили. Получается, что она вышла замуж за Бориса, сделала его хозяином, подняла, получается, его, а он, кобель, вместо того чтобы быть благодарным ей, продолжал бегать к Надьке.