Ангел в яблоневом саду

Данилова Анна

– Однажды вы пожалели ее.

– Да. Пожалел. Как мог, по-мужски. Я думал, что больше такое не повторится, но Надя… Знаете, мне неудобно говорить об этом.

– Мне нужно понять ваши отношения с женщинами вплоть до их смерти… Валя догадывалась?

– В том-то и дело, что нет! – воскликнул он. – Она ничего не знала! Она любила свою подругу и была ей благодарна за то, что та позволила мне проживать в ее времянке. Еще за то, что Надя умела хранить тайны.

– Но вы не могли не понимать, что рано или поздно ваша связь откроется. Вы представляли себе дальнейшее развитие событий в этом случае?

– Я находился в зависимости от этих женщин! Я понимал, что они не выдадут меня, но и дальше жить в этой времянке, сидеть там, как в конуре, я уже тоже

не мог. У меня нервы были на пределе. Мне казалось, что я медленно, но верно деградирую, что только тем и занимаюсь, что ем и сплю. Да, конечно, вкусная еда, уход женщин, их любовь, ласка… Так все это зашло далеко, что я уже не мог отказать Надежде. А она решила, что уже имеет право на меня. А что уж говорить про Валентину, на которой я и вовсе собирался жениться…

– Валентина до встречи с вами была одна? У нее не было мужчины?

– Нет, не было. Она была вдовой. Ее муж погиб, разбился на машине. Несколько лет тому назад.

– Сергей, расскажите мне все, что вам известно о том трагическом вечере и ночи с 25 на 26 августа.

– Я очень хорошо все помню. Я пообедал и лег спать, а чего еще делать? И проснулся, когда услышал голоса за окном. Окна времянки выходят во двор Валентины. Забор там низкий, перелезть можно, все видно. Короче, часа в два приехала ее племянница Ирина. Она часто к ней приезжала, все денег просила на то, на се. И Валентина ей всегда давала. Валя вешала белье, когда та приехала. Встретились они хорошо, обнялись. Потом пошли в дом. Я снова задремал, а затем услышал их громкие голоса, они ругались. Я еще подумал тогда, что она снова приехала денег просить. Валентина ей говорила простые и ясные вещи, что, мол, хватит уже на мужиков надеяться, что надо самой добиваться всего в этой жизни, работать, наконец! А Ирка просила у нее денег на Турцию. Валентина отматерила ее… Ну а потом все стихло. Когда Ирина приезжала, Валентина не приходила ко мне, боялась, что та заметит меня, станет задавать вопросы. Надя тоже это понимала, и те редкие ночи, когда Валентины у меня не было, Надя звала меня к себе. Борис бывал у нее только днем, к тому же приблизительно раз в неделю. Больше к Наде никто не приходил, ни подруги, ни родственники. Разве что Валя, но не ночью же! Это я к тому, что эта ночь, как раз с 25-го на 26-е обещала быть спокойной. Конечно, я понимал, что обманываю Валентину, и хотел уже поговорить с Надеждой. Я решил ей объяснить, что дальше так продолжаться не может, что я, наверное, женюсь на Вале… Но не успел.

Меня так и подмывало спросить этого ловеласа, а как же твои отношения с Людмилой?! Ведь только она могла бы спасти его от уголовного дела, связанного с кражей денег. О какой женитьбе на Валентине могла идти речь, когда такие серьезные проблемы, светит срок?! Но промолчала. Подумала, что не мое это дело. К тому же любил ли он Людмилу вообще? Если бы любил, разве стал бы скитаться и прятаться у чужих людей, когда можно было бы найти способ связаться с Людмилой и попросить ее помочь ему спрятаться.

– …Я был у Нади в тот вечер. Она накормила меня ужином, и мы сидели с ней на диване. Просто разговаривали. Мы оба понимали, что до ночи еще далеко и что Валя может прийти сюда в любую минуту; у них было так заведено, они постоянно ходили друг к дружке, на чашку кофе, на сигаретку, как они говорили. К тому же окна гостиной выходят во двор, стало быть, при желании, если подойти поближе, то сквозь щель в занавеске можно увидеть то, что происходит в комнате…

– Скажите, Валентина знала, что Надежда тоже подкармливает вас?

– Знала и не была от этого в восторге, она словно заранее ревновала… Так вот, мы сидели на диване, потом Надя вышла из комнаты и вернулась уже… нагишом. Представляете?! Это было не по правилам. К ней в любую минуту, повторяю, могла прийти Валентина. Это была провокация чистой воды. Я сказал ей об этом. Но она лишь отмахнулась, мол, мне все равно. Мне надоело прятаться, и все в таком духе… Я почувствовал себя полным идиотом, который сам себе расставил сети. Я попросил

ее одеться. Она надулась… Обиделась. Племянница Валентины осталась ночевать у нее, как я уже говорил, поэтому во времянку ко мне она вряд ли пришла бы. Словом, чтобы не усугублять ситуацию, я решил вернуться во времянку и лечь спать. На душе у меня было скверно. Я, выходит, негодяй, который обнадежил несчастную одинокую женщину. Да что там – я вообще запутался в женщинах и не знал, как мне себя вести дальше. Конечно, мне было бы проще, если бы я еще в самом начале связался с Людмилой, каким-нибудь образом сообщил ей, где нахожусь, и она бы с радостью помогла мне. Но все эти мысли мне пришли уже позже, когда я жил в Идолге. Поначалу я не обращался к ней по многим причинам. Одна из которых – возможная слежка за ее квартирой, да и за ней. Следователь Русаков, я был уверен, не успокоится, пока не отыщет меня. Для него это было уже делом чести. К тому же я чувствовал вину перед Людмилой. Я-то знал, что взял эти деньги. И не собирался их отдавать… Я стал вором!

– Что было потом? Вы ушли к себе?

– Да, я ушел. Но когда приблизился к времянке, а было уже темно, я не включал там свет – Валентина снабдила меня маленьким фонариком, чтобы я мог перемещаться ночью по двору, в баню, в туалет… Мне показалось, что у дома Надежды кто-то стоит. Какая-то темная фигура. Но не Валентина… Вроде бы женщина, да к тому же в шляпе. Хотя, подумалось мне тогда, я мог и ошибиться и принять очертания деревьев и кустов за человека. И когда я уже входил во времянку, послышался шорох, как если бы кто-то шел по тропинке. Эти два дома – Валентинин и Надеждин – связывает узкая тропинка, которая проходит сквозь большой лаз в заборе. Соседки редко пользовались калиткой, чтобы навестить друг друга. Разве что, если они шли с улицы, из магазина, или со станции, или автобусной остановки. Какой смысл обходить сад, когда можно быстро добежать напрямик?

Я вернулся к себе. Было очень тихо. У меня под кроватью жил сверчок. И когда я выключал телевизор, он, словно ему давали команду, принимался стрекотать во всю глотку… Вот и в тот вечер тоже было тихо, если не считать сверчка.

И вдруг я услышал женские голоса. Мне показалось, что я слышу голос Нади, которая на повышенных тонах отчитывала кого-то, ты чего, мол, пришла. Или пришел… Ей отвечал голос, но тише, глуше. Потом все стихло, хлопнула дверь. Я ничего не понимал. Однако мог предположить, что это пришел Борис. Может, он увидел в окне меня, я не знаю. Хочу рассказать об одной детали. Надя сменила шторы. Купила очень красивые, красные и вроде бы непрозрачные, плотные, но с широким кружевом посередине. Я поначалу не обратил внимания, но потом понял, что издали в окне ничего не видно, даже вечером, когда в комнате горит свет. Но если подойти поближе, то сквозь кружева можно разглядеть абсолютно все.

– Думаете, она купила эти шторы специально, чтобы Валентина вас увидела вместе?

– Я так предполагаю. Просто она хотела поскорее расставить все точки над «i». И эти точки расставила сама жизнь…

– …или смерть, – сказала я задумчиво. – Женщины для достижения своей цели способны на многое. Ей хотелось развязки, ясности. Значит, она была в какой-то степени уверена в своих женских силах, в том, что вы предпочтете ее Валентине. Вы обнадежили ее…

– Да я обеих обнадежил.

– Не зная о беременности подруги, Надежда, вероятно, узнав о собственной беременности, готовила для вас бомбу, козырь, называйте как хотите. Но почему она не рассказала вам об этом?

– Теперь, после того, как я сам узнал об этом от вас, могу лишь предположить, что она поджидала удобного момента.

– И этот момент наступил?..

– Думаю, да. Потому что спустя некоторое время снова послышались голоса, женские.

– Вы узнали их?

– Нет. Вернее, один узнал, это был голос Нади. А вот другой голос или голоса я различить не мог, потому что они были тише.

– Вы уловили смысл слов?

– Нет… По отдельным репликам разве что… Надя кричала что-то, может, мне и показалось, но речь шла о каком-то аппарате…