Ангел
Шрифт:
Понятно, что Касси разозлилась:
— Что с вами происходит?
Голова его на мгновение отделилась от двери и тут же снова вернулась на прежнее место.
— Не могу открыть дверь.
— Вы потеряли ключ?
— Не заперто. Она нахмурилась:
— Тогда почему бы вам просто не отворить ее?
— Рука слишком распухла — не могу повернуть ручку.
— Обе руки?
— Нет.
— Тогда почему бы вам не сделать это другой рукой?
— Не додумался. Спасибо за совет.
Только сейчас Касси поняла, что он пьян, ужасно пьян. Она поджала
Она ахнула:
— Что с вами случилось?
Один глаз у него заплыл так, что не открывался. К щеке прилипла содранная полоска кожи, рядом красовались несколько ссадин. Из носа текли две тоненькие струйки крови. Потом она увидела зажатую в его руке распечатанную бутылку виски и кровь на четырех пальцах. Пальцы эти ужасно распухли, причем то были пальцы правой руки, в которой он обычно держал револьвер.
Он таращил единственный уцелевший глаз, но, похоже, не мог отыскать ее своим остекленевшим взглядом; скорее всего он ориентировался на голос.
— Побеседовал с вашим обожателем.
— Каким обожателем?
— Морганом.
Касси покраснела. Она предпочла бы, чтобы Ангел не прознал про то, что Морган пытался ухаживать за ней. Но, на счастье. Ангел не обратил на ее реакцию никакого внимания. Он попытался повернуть дверную ручку левой рукой. На этот раз дверь открылась, но так как он все еще опирался на нее всем телом, то потерял опору и ничком рухнул на пол.
Касси вздохнула, глядя на его лежавшие поперек порога ноги. Она уже поняла, что не стоит бояться пьяного Ангела. Было очевидно, что он совершенно безопасен. Более того, было столь же очевидно, что он нуждается в помощи.
Войдя в комнату, Касси увидела, что Ангел растянулся на полу, подложив руки под голову. Каким-то загадочным образом при падении не пролилось ни капли виски; он по-прежнему сжимал бутылку в руке.
"Не оставить ли его там, где он лежит, разве что снять с него сапоги и накрыть одеялом?» — промелькнула у нее мысль. Но она не могла так поступить. И без того ему здорово досталось. Ночь, проведенная на холодном полу, вряд ли пошла бы ему на пользу. Так что Касси пришлось изрядно попотеть: громко проклиная пьяницу, она перекатывала его по полу, тащила за руки, за ноги… В конце концов ей удалось положить его на кровать. При этом он даже толком не проснулся. Решив воспользоваться тем, что он отключился, Касси принесла воды, чистой марли и принялась обмывать его лицо.
Лицо Ангела представляло собой довольно грустное зрелище. Ей стало интересно, кто же затеял драку и в каком состоянии теперь Морган. Но наибольшее недоумение вызывал вопрос: почему Ангел позволил втянуть себя в драку, если взял с собой револьвер? Такое поведение было ему совершенно несвойственно.
— У тебя такие нежные пальцы, милая. Касси вздрогнула, отдернув руку от его лица. Эти слова Ангел произнес, не открывая глаз. По всей видимости, он толком не
— Ни разу не мог сказать такого другим женщинам, которым доводилось меня «штопать», — продолжал Ангел, по-прежнему не открывая глаз.
Касси не хотела его перебивать — он нисколько не мешал ей, но ее одолевало любопытство.
— И многим женщинам приходилось вас «штопать»? — решилась все-таки спросить она.
— Джесси Соммерс, например. Услышав это имя, Касси насторожилась.
— В самом деле, вспоминаю: мне как-то говорили, что некие конокрады подстрелили вас на ее землях. Вы были тогда серьезно ранены?
— Довольно серьезно.
— Тогда, наверное, вам, скорее, запомнились раны, а не то, как их лечили.
— Возможно… и все же мне достаточно двух пальцев, чтобы сосчитать женщин, столь нежных, как вы… и один палец уже был использован.
При этих словах она улыбнулась:
— Вы пытаетесь мне льстить. Ангел? Он с трудом приоткрыл один глаз:
— Сработало?
— К чему вы клоните?
— Хочу, чтобы вы легли рядом со мной. Хочу забыться в ваших нежных объятиях.
Она приоткрыла рот от удивления. Но тут же овладела собой.
— Вам лучше обратиться к доктору, — холодно проговорила Касси, уязвленная тем, что он мог предложить ей подобное.
"Должно быть, он просто здорово пьян… черт побери, наверное, так пьян, что просто не понимает, какую чушь несет».
Она все еще раздумывала над его словами, когда он продолжил:
— Никакой доктор не сможет вылечить то, что у меня болит сейчас, — разве что женщина-доктор.
— Во всей округе только один врач — мужчина, так что я искренне советую вам попытаться заснуть.
— Вы уверены, что не хотите приласкать меня перед сном?
— Совершенно уверена.
— Вам может это понравиться, Касси.
Она всплеснула руками. Значит, он прекрасно понимал, что за ним ухаживает именно она! Это открытие произвело на нее удивительное впечатление. Она даже на секунду задумалась над его словами. Что плохого может случиться от того, что она ляжет рядом с ним? Этот человек сейчас совершенно не способен ни на что дурное — он только согреется в ее объятиях и, возможно, сделает еще несколько нескромных замечаний… Да она просто рехнулась!..
Касси вскочила на ноги и поспешно вышла на балкон, где разложила на ветру влажную ткань, чтобы приложить к его подбитому глазу холодный компресс. Ангел за ее спиной шумно вздохнул — даже мертвецки пьяный, он думал о ней.
Сегодня на ней была такая же белая хлопчатобумажная ночная сорочка, как и предыдущей ночью, сорочка с длинными рукавами, отделанными кружевами на запястьях, с кружевной оторочкой на высоком, стойкой, воротнике с завязками. Эта сорочка, не разорванная спереди, скрывала очертания ее фигуры. Ничто в ней не могло навести мужчину на недостойные мысли, разве только сам факт, что на ней больше ничего нет, но для Ангела в его нынешнем состоянии это вряд ли могло иметь значение.