Ангел
Шрифт:
Касси пыталась подслушать, о чем они говорят, но уловила лишь несколько слов. После того как Гайлен, воспользовавшись угольком из очага, начертил на обрывке старой газеты какой-то примитивный план, Гарри набросил на плечи куртку и вышел из хижины. Гайлен же принялся устраиваться на освободившемся матраце.
Касси подождала несколько минут, но, похоже, Гайлен собирался лечь спать, нимало не заботясь о том, чтобы накормить ее, прикрыть одеялом или хотя бы пересадить поближе к огню. Но она отогнала от себя эти мысли.
— И как же вы собираетесь заполучить сюда Ангела?
— Он должен
— Но почему вы думаете, что он выполнит ваше требование? Скорее всего моя мама пошлет…
— Она пошлет сюда Ангела — или разговора не будет.
— Она может попросить его, но это не значит, что он согласится приехать, — заметила Касси.
— Он же наемный убийца, разве не так? И ваша мама может нанять его, если он не захочет сделать это задаром. А так как он не знает, кто вас похитил, не знает, что я собираюсь убить его, так почему бы ему не согласиться? Кроме того, я слышал, что вы с ним поженились, когда были в Техасе. Ведь муж обязан отправиться за своей женой, разве не так?
Касси не очень-то следила за его рассуждениями, но мысленно отметила, что Гайлен уверен: Ангел непременно приедет. И вновь ее охватил страх — страх за Ангела. Запомнила ли мама, что они видели в городе брата Рафферти, и сможет ли она сделать правильные выводы? А если да, то скажет ли об этом Ангелу?
Касси поняла, что должна что-то предпринять, должна выбраться отсюда и найти способ предупредить Ангела. Если бы Гайлен не связал ей руки за спиной, она могла бы броситься на него и ударить по голове одним из поленьев, сложенных у очага. А если бы он не снял с нее сапожки, она могла бы ударом ноги нокаутировать его. В очаге тлели два жалких полена, так что у нее даже не было возможности пережечь головней шейный платок, которым Гайлен связал ей руки. Может, попробовать сунуть руки в очаг, чтобы освободить их? Нет, не годится… У Касси не было уверенности, что к тому времени, когда ткань сгорит, она будет в состоянии что-либо предпринять.
Похоже было, что единственный выход — попытаться отговорить Гайлена от его замысла. Но когда Касси взглянула на своего похитителя — тот лежал у огня, закинув руки за голову, и казался совершенно спокойным, уверенным в себе человеком, — она лишилась всякой надежды на успех своего предприятия.
И все же она решилась заговорить:
— Разве вы не убили бы человека, который пытался выстрелить вам в спину, Слэйтер?
— Разумеется, убил бы.
— Ну вот. Поэтому Ангел и убил вашего брата.
— Леди, я наслышан о том, что там произошло. Этот ваш Ангел искал моего брата, чтобы убить его, а все прекрасно знают, какой он стрелок. Раф все равно не устоял бы против него, поэтому он и попытался использовать единственный шанс, который у него оставался, и я вполне могу его понять. Или вы хотите сказать, что этот ваш Ангел Смерти не собирался убивать его?
У нее не хватило духу отрицать это.
— Ваш брат пытался изнасиловать меня. Поэтому Ангел и хотел убить его.
Он впервые взглянул на нее с интересом. Даже с некоторым удивлением.
— Убить? Да за что же? Из-за вас убивать? Ведь и посмотреть не на что.
Лицо Касси залилось краской.
— Это не меняет того, что он…
— Даже если он и изнасиловал вас, — перебил ее Гайлен, — это еще не причина, чтобы его убивать.
Он, похоже, был искренне убежден в том, что его брат не заслужил пулю Ангела. Поэтому Касси решила сменить тактику:
— Вам это все равно ничего не даст. Даже если вам удастся убить Ангела, вы не сможете жить спокойно. Я найду вас, где бы вы ни…
Он снова не дал ей договорить:
— Леди, но почему вы решили, что я оставлю в живых вас? Я не пристрелил вас только потому, что этот головорез захочет увидеть вас живой, прежде чем приблизится настолько, чтобы я смог всадить пулю в него. Из-за вас погиб Раф, поэтому вы тоже умрете, как и этот тип.
Гайлен, вероятно, думал, что его слова заставят Касси замолчать, но он ошибся.
— Все равно вы просчитались. Сегодня днем я видела вас в городе. И рассказала об этом своей маме. Она достаточно умна, чтобы сообразить, кто вы такой, поэтому человека по имени Слэйтер будут разыскивать в каждом штате и по всему Западу. Если вы нас убьете, вам не видать спокойной жизни.
— Ну и что? Тогда я просто уеду из этой страны, — ответил он, пожав плечами. — И ничуть не расстроюсь из-за этого. Но вы надоели мне своими разговорами, так что придержите язык, пока я не засунул вам кляп в рот. Ваша мамаша сможет получить деньги только утром, когда откроется банк, так что ваш головорез появится здесь не раньше полудня. А до того времени я хочу вздремнуть.
Касси решила не сообщать Гайлену, что Катарина найдет его даже на краю света, где бы он ни скрывался. Он скорее всего ответил бы на это, что расправится и с ней.
Касси на время оставила Гайлена в покое. Утром она еще раз попытается поговорить с ним и с его другом Гарри. Тот малыш, похоже, более податлив на уговоры, он, возможно, сумеет образумить Слэйтера.
Но Касси не хотела оставлять последнее слово за ним.
— Я голодна, — пожаловалась она.
— Не вижу смысла кормить будущую покойницу. Последнее слово осталось все же за ним.
Глава 39
Катарина забарабанила в дверь комнаты Ангела в два часа ночи. Она шумела так, что можно было подумать, будто к нему ломится банда убийц. Остальные обитатели меблированных комнат выглянули в коридор, желая посмотреть, что происходит, как раз в тот момент, когда Ангел открыл дверь.
За спиной Катарины маячили свирепые физиономии двух ее работников — она специально выбрала самых отчаянных. Ангел стоял на пороге своей комнаты в одних трусах, но с револьвером в руке. Сначала он решил, что на сей раз она задумала выпроводить его из города под конвоем этих двух типов. Уже знакомый ему черный мешок, который Катарина снова держала в руке, еще больше утвердил его в этой мысли. Но если так, ей следовало бы действовать, не поднимая такого шума. Револьвер в руке Ангела свидетельствовал о том, что он готов к любому повороту событий. Разбудив его, Катарина не дала ему досмотреть замечательный сон, в котором главным персонажем была ее дочь, так что Ангел, настроенный весьма решительно, не собирался терпеть новые оскорбления.