Ангел
Шрифт:
Именно для этих целей, и ни для каких других, служат в этом случае «камни». Мощнейший источник автономной и негасимой энергии. Действительно, — они, при необходимости, своего рода системы вооружения, способного разнести на куски любую из существующих флотилий или даже звёздных Систем. Но они ни разу до этого нами нигде не использовались, ибо лишь с Его ведома можно крушить миры, а потому, скорее, они были созданы нами именно для того, чтобы, сколько ни прошло бы времени, по их расстановке и подаваемым сигналам, Хранители пришли к своим подопечным. Хаара, безусловно, знал и это. А потому намеренно спутал мне карты, пожрав до этого человеческое существо, хранившее, в свою очередь, его собственный Сосуд жизни. Убив этим сразу трёх зайцев. Обеспечив себе первую, столь необходимую ему пищу, хранение его в течение многих лет и доставку на нужное ему место. Ну, и дальнейшие проблемы для возможной высадки десанта воинов — анаггеалов. Его гений просчитал многое. Не учёл лишь несколько вещей. О которых, в принципе, мог и не знать. Ведь не каждому божеству стоит знать всё о делах своих чад или задумках Вышестоящего. Тем более, что он отсутствовал столько времени. В безбрежной Вселенной немало мест, где можно укрыться. Не ведал он о том, что Матки корабля содержат ряд скрытых в их генетической памяти особенностей. Даже будучи глубоко перерождёнными, гены органа, отнятого нами у Иузулла, помнят родство с породившей их планетой, что по-своему разумна. И сам по себе её материал способен выступить в роли мощной логической машины. В роли алтаря для свершения обряда, если угодно. Она способна вычленить из хаотических переплетений данных необходимую цепочку ранее имевшихся строгих последовательностей. Именно на это я рассчитывал, пытаясь использовать Матку для нейтрализации последствий «шалостей» Хаара. Однако, должен признаться, Нортон меня поразил. Он каким-то образом сообразил, что главный орган корабля Сильных можно принудить выполнять другие функции. Помимо тех, которые предусматривал для него я сам.
— Выходит, скрытый под куполом потенциал не был известен даже вам, его создателям?
Первый пожал плечами:
— Нигде, никто и никогда не пытался использовать Матку для перемещений в пространстве методом мгновенного сжатия волокон Времени. В этом-то и странность. Это считалось невозможным в принципе, являлось прерогативой Высших сил. В качестве двигателя, источника преобразования энергии Пространства в движение, — да. Мы заставили работать частицу Иузулла на себя, пронося корабли сквозь Системы. Но и только. Не знаю, по какому наитию, предчувствию Чик, которому так точно подошла Печать Познания, распознал тот единственно возможный принцип, могущий заставить Матку подчиниться, сократив "мускулатуру Сущего", и открыть зев Пространства своей кровью, максимально приблизив точки взаимного расположения Систем… — Готов биться об заклад, при этих словах анаггеал вздрогнул. — Такое позволено и может столь легко, играючи, удаться только Ему. Мне кажется, что даже удумай сделать нечто подобное кто-то из других, более «умных» рас, ничего бы не вышло. Причин тому много…
— Я знаю главную, Первый. Ты и сам когда-то думал о ней. Лишь мы, как говорил ты сам, — крохотные черви, плывущие среди бурных вод звёздного океана, — владеем крохой, искоркой Его Духа и прямого Сознания. Сознания, что заставило Матку покорно прислушаться и с готовностью последовать приказу мысли и «вкусу» клеток тела Нортона, тут же выдав направленную было на уничтожение самой себя и окружающего мира мощь для выполнения другой, противоположной задачи. Умирая, жертвуя собою, Матка, пробивая небесную просеку, торную дорогу к звёздам, попутно прибила, распылила ещё в атмосфере, эти поганые ракеты. Послала последние раскрытые коды твоим соплеменникам, дополнив собою работу твоей «схемы». Она услужливо пронесла сквозь себя и многократно усилила принесённый мною из серости и принятый погибшим Фогелем сконцентрированный, миллионами лет бережно хранимый Тенями Двоих, Свет. Тот Свет, что «долил» в меня Он, явившись пред моим оглушённым «я». Тем открыв самый что ни на есть прямой Путь анаггеалам. Матка, похоже, просто не могла поступить иначе…
Я видел, будто со стороны, что твои прибывшие воины сотворили с теми тонхами, кто был в зале, и с теми, кто сидел на орбите. Жуткое, незабываемое зрелище, Первый… Теперь могильщикам и отрядам по обеззараживанию местности предстоит титаническая работа. Собрать и быстро захоронить такое количество столь быстро разлагающихся тел — задача ещё та. Насколько я понял, они, не дождавшись Наагрэр и видя, как тяжко приходится Хаара, решились бросить вызов даже тебе, и собрались вернуться. Думаю, они бы, навалившись скопом, покончили с нами за пару минут, и тогда ничто уже не удержало бы их от расправы над людьми, населяющими планету, любой ценой. Даже если бы ракеты упали на местность и убили Матку. Они выделили для этого пару тысяч воинов-смертников, спустившихся в модулях на планету, и ещё несколько тысяч были в самом корабле, как оказалось… И если бы не Путь, не Нортон, не Фогель, мир их праху, не твои головорезы… — Первый слушал молча, как почтительный посетитель лекции известного учёного. Мне стало немного не по себе от сознания того, что мёртвая материя «поучает», "просветляет" того, кто умнее и мудрее всего человечества в целом. Но всё же я счёл нужным закончить свою мысль:
— Наша кровь, ты говорил, тоже суть Свет… Его свет. Ослушаться прикосновения которого к себе не способно ничто под этими небесами, если оно не соткано из самой бесплодной Тьмы. Как Хаара. Хотя даже он проявил должное уважение. Наше проклятое воображение, что чаще направлено на изобретение способов убийства и создание всякого рода подлостей и собственных страхов, иногда может работать на созидание. Наверное, в своей кичливости и наглости расы некоторые из нас, наиболее чувственные, впечатлительные и нервные натуры, какими были Нортон, Фогель и Мони, способны на миг представить себя даже Богом… Что и произошло, видимо, с Чиком, когда он отдал себя Матке, растворившись в её недрах. Скрепив в качестве фактора, окончательно подтверждающего своё право командовать, свои приказывающие ей мысли и синапсы, твоей кровью, — кровью существа, чьё бессмертие биомасса расценила, как Его лёгкое прикосновение. В тот момент, больная и ошалевшая от мысленного напора Нортона, запутавшаяся в собственной генетической памяти и чувствующая, как ей казалось, присутствие рядом самого Творца, Матка просто «попутала». И была готова либо порвать на клочки Землю, либо выпрыгнуть наружу от усердия, стараясь исполнить любой каприз того, кто, как ей казалось, имеет по природе своей право распоряжаться её сущностью и силами. Благодаря силе мысли и желания американца она выбрала повиновение. Мне кажется, привитая нам вами воля, загадочным образом перебродившая в нас в необычное упрямство одержимого идеей мечтателя, помноженная на чувство глупой вседозволенности, иногда дают нам самим самые неожиданные плоды. Однажды убедив себя, что желания наши имеют шансы жить, а мечты исполнимы, мы, нежданно для самих себя, способны выстроить чудо, простирающееся от верёвки с развешенным на нём нашим собственным исподним до самых дальних пределов Нереального… Отчего мы порою сами приходим в ужас, и не верим, что такое вообще возможно. И вскоре, напуганные, начинаем заявлять, что это — нечто из ряда вон выходящее, противоречащее нашим крайне узким «знаниям» о Материи Сущего…
Маакуа как-то настороженно посмотрел на меня. Словно я выдал его самые сокровенные мысли, которых сам он опасался даже иметь:
— Может быть, ты прав… Скорее всего — прав, и… — мне страшно об этом снова даже думать! — Матка распознала мысли Нортона, как Его собственный приказ! Не иначе. Прямой и недвусмысленный. Которому невозможно не подчиниться. Ибо вы — "по образу и подобию"… Иначе как ещё объяснить тот факт, что приготовившаяся умертвить целую планету мощь покорно отдала силы на один-единственный толчок силы, прямо противоположный задуманному было ею применению? Ведь, приблизившись к Матке, мне стало ясно, что Доленгран активировал её на поражение. Да-да, скорее всего, так и есть. Я начинаю пересматривать некоторые свои взгляды на вас, как на сам факт, на предназначение и особенности существования вашей загадочной для всех нас расы. Иногда меня посещает и другая странная мысль, что вы — особый, пока ещё лишь растущий, но уже робко проявляющий свой изначально заложенный Им потенциал, цветок. Сейчас, анализируя происшедшее, не могу без удивления вспоминать, с какой готовностью я сам исполнял «приказы» Нортона. Я, который стоял рядом с Его могуществом, достойно выдерживающий Его прямой взгляд, — я суетился, как мальчишка, словно стремясь угодить крохотному человеку… Моему изумлению не было предела, когда Матка безропотно приняла его тело. И выдала желаемое. А потом появился этот Свет, что и стал мостом, стволом Пути, по которому и прошли столь быстро корабли анаггеалов… — Первый пребывал в тяжком раздумье, и будто подбирал слова. — Похоже, Он не сказал всего, всей правды о вас. Даже нам, — тем, кто все это время делил с Ним радости и тяготы вашего становления. Его тайные и ведомые лишь Ему самому замыслы и дела, проследить и понять которые не дано никому, могут содержать самые неожиданные повороты. Его планы — непроницаемая пелена, скрывающая будущее и вуалирующая настоящие мотивы поступков прошлого. Даже в настоящем дела Его — полная тайн Вселенная, и то, что на поверхности, есть лишь тончайшая плёнка, создающая для всех иллюзорность полной прозрачности, сквозь которую видны камешки на дне мелкого ручейка. Но на деле это — надёжно покрывающая бесконечную бездонность глубин Его истинных побудительных мотивов и бескрайность замыслов защита… И нам, наивным и недалёким, кажется единственно возможной и максимально открытой окружающая нас, привычная нам, реальность. Видя, как резвятся на мелководье мироздания рыбёшки наших мнимых реалий, мы успокаиваемся и уже забываем лезть с расспросами и требованиями к Нему, к Его гению. Похоже, именно это Ему и нужно. Ибо раскрывать всю сущность безмерно сложного Бытия — значит, обеспечить кому-то возможность его бездумно и коварно менять. Чего нельзя делать ни при каких обстоятельствах. Ибо, пока мы, упиваясь радостью и сознанием мнимого собственного величия, стоим по щиколотку в тёплых водах этого лесного ручейка, мы не рискуем сами утонуть в сокрытых под ним пучинах… Все мы, без исключения, населяющие Вселенную. Он мудро хранит тайны Мира от нас же самих. Ибо, распахни Он двери, ведущие в сердце настоящих Знаний, мы очень скоро найдём способ убить самих себя и других с их помощью…
Я был согласен с ним целиком и полностью. Его мысли настолько соответствовали моим нынешним представлениям о Мире, что обсуждать ещё хоть что-то казалось напрасной тратой времени. Но перебить его — значило оскорбить существо, вкладывающее в свои слова максимум заботы и внимания к человечеству. Жаль, безусловно, что его единственным благодарным слушателем был я. Кто знает, был бы толк, устрой он публичные чтения или лекции своих познаний? Не сбежали б с них земляне, зевая и думая о том, что к обеду их ждут пиво и отбивные? Что-то говорило мне о том, что так оно б и было…
Наконец, Первый умолк. Мы с ним глупо пялились на игру и мерцание кристаллов светил, равнодушно моргающих нам из неописуемых далей. Как обделённые подарками дети, восторженно замершие предновогодним вечером у шикарно украшенной витрины. Кругом спешат взрослые, а мы, раскрыв от немого восхищения рты, никак не можем оторваться от сияния усыпанной тускло освещённым пенопластом сказки…
Рассыпая мелкие искры, объятый ревущим пламенем от мгновенного температурного окисления, чернеющий небосвод западного полушария Земли вспорол крупный метеорит. Игриво блеснув в лучах скрывающегося за телом планеты Солнца, он вспыхнул напоследок ослепительным и весьма эффектным разбросом капель выгорающего дотла вещества, как будто это внизу, на Земле, воспарил и зажёгся в небе на секунду новый вид фейерверка. Прямо праздник какой-то! "Праздник уже то, что не все они долетают до поверхности", — я, тут же мысленно поправив себя, проводил глазами отживший свой век обломок. Его дымный след оставил в атмосфере медленно расползающуюся широкую, но не видимую с Земли «диадему».
— Храни Господи вот так всерьёз увенчать наш дом такой "короной", — к моим мыслям, похоже, Первый прислушивался абсолютно случайно, потому как и отозвался он вроде бы мимоходом:
— Да, Аолитт, наиболее крупные обломки «стражи» уничтожают или отводят от вашей орбиты… Последнее падение метеорита, причинившее серьёзный ущерб Земле, было в период расцвета на планете гигантских ящеров, ныне ископаемых. Потом мы нацелили в космос «Эдем». А после стали трудиться «стражи». Та мелочь, что падает к вам в стога травы и пробивает крыши ваших сараев, мы не трогаем, дабы вы хотя бы имели представление о природе подобных вещей…
Я так и думал. Не бывает таких «случайных» чудес, когда мимо планеты так часто пролетает масса каменюг, не попадая по ней, как в пьяном тире после парада на Первое Мая… А это значит лишь одно, — кто-то или что-то не дремлет.
— Скажи, Первый, а кто такой Христос, и был ли он? — Отчего-то эта страница в моей памяти пустовала.
Он не слишком хотел отвечать на этот неожиданный мой вопрос. Я это чётко видел. Он словно опасался, что такие вещи нельзя разносить, сеять сорняками в умах неокрепшего человечества, чья основа жизни построена на пока на догмах веры. Хотя бы на такой тупой и примитивной, что у нас есть. Потом, очевидно, вспомнив, что уж кто-кто, а я-то точно не смогу разболтать его откровений первому встречному и не побегу на приём к Папе, начал пояснять. Впрочем, весьма неохотно: