Ангел
Шрифт:
– Ну, суть-то в общих чертах ты уловил, – слова Марта источали сарказм, – однако всё свалил в одну кучу, получив э-э… не слишком удобоваримое блюдо. Обиделся? Зря. Ты сейчас похож на падишаха, готового отрубить голову гонцу, который принёс неприятную весть о том, что горы всё ещё намного превышают рост Его царского величия, «простирающего длань свою над миром», а солнце всё так же встаёт без спросу, вопреки подписанному «Светлоликим, чей взор затмевает дневное светило» указу.
– Иди ты к чёрту, со своим падишахом! Разве дружба не делает человека сильнее?! Разве любовь не делает его прекраснее?!
– Самоотверженная и безусловная дружба? Любовь? Красивые сказки! Парадные рамки для группового портрета! Человеком управляют силы более мощные, через которые не в состоянии переступить ни его рассудок, ни его воля. При определённых обстоятельствах эти силы способны подавить (да что там – напрочь смять!) и дружбу, и любовь… Если не отрицать с тупым упрямством сей непреложный факт, то начнёшь наконец рассматривать привязанности в их реальном ключе, не ожидая проявления несвойственных им чудес!
– Значит, через дружбу ты всё-таки готов переступить?! И через любовь?! И через другие «незначительные» «рамки» и «сказки»?!
– Да что ты так вцепился в эти примитивные клише, которыми до краёв забит «богатый внутренний мир» наивных дурачков? – вспыхнул раздражением Март. – Ведь ты совсем не идиот, и в глубине души, я уверен, всё прекрасно понимаешь! – и запнулся, различив в лице Алека кое-что ещё, кроме исказившего его гнева, а различив, растянул губы в подобие улыбки, хотя глаза его не смеялись – глядели пристально, не мигая: похожее выражение можно увидеть на морде змеи, перед тем как вонзятся в жертву ядовитые зубы. – Ага, понимаешь… – кивнул. – Ты вот задал вопрос – но уверен ли, что хочешь услышать ответ прямым текстом? Вижу, что нет! А знаешь почему? Да ты просто чертовски боишься своего понимания! Ты споришь со мной, отрицая очевидное, вовсе не потому, что слепец или дурак, нет – ты трус, неспособный к решительным действиям, да и споришь ты в действительности не сомной, а с собственным малодушием, нападая на него и тут же оправдывая «объективными причинами»! Правду сказать, ты не один такой: даже среди истинных интеллектуалов далеко не каждый способен добровольно отказаться от розовых очков… А знаешь, – Март прищурил глаз, – я готов помочь тебе избавиться от них! Совершенно бескорыстно! Друзья должны помогать один другому, ведь так?!
– А ты их мне надевал, очки эти, чтобы теперь – «помочь»?! – набычился Алек и качнулся к Марту, кулаки его сжались.
– Ребята! Ребята! Ну что вы сцепились? – поспешно встала между не на шутку раззадоренными спорщиками Санни. – Марти вовсе не хотел никого обидеть! В чём-то я и сама готова с ним согласиться! Но его же так долго не было, и мы безумно соскучились, правда? Марти, расскажи нам о своих приключениях! Нам всем так любопытно!
– Любопытно… – проворчал Алек, отступая. – Любопытно, в каких таких приключениях он разбил свои «очки»… Ведь когда-то ты рассуждал совсем по-другому! А? Марти?
– Жизнь – хороший учитель. Она ничего не скрывает от нас и всегда готова преподать урок, который способен изменить отношение к миру, расставив всё по своим местам. Да, жизнь – хороший учитель! Только вот мы – плохие ученики!
Алек сжал губы и глядел в сторону. Кэс и Пол мялись и переглядывались: видно, не знали, что сказать. Или не решались выложить начистоту.
Санни коснулась руки Марта и попыталась поймать его взгляд.
– Да что же, в самом деле, случилось с тобой? Эти три года так сильно повлияли на тебя!
Март глубоко вздохнул – шумно, будто всё это время тащил на себе невидимую посторонним неподъёмную тяжесть, и лишь вздох его мог показать, насколько та велика. Он отвёл глаза и хмыкнул невесело.
– Ну… Иногда протяжённость временного отрезка и размазанных по нему обстоятельств не имеет значения. Бывает, всё случается неожиданно, разом. А уж время необходимо только для того, чтобы осмыслить преподанный урок. Лично мне понадобился довольно продолжительный период.
– Быть может, всё ещё утрясётся, исправится…
Март не повысил голоса, но было похоже, что он сдерживает разгоравшуюся в нём ярость:
– Знаешь, Си, есть вещи, которые нельзя изменить. Ошибки, которые невозможно исправить. И что, оставшуюся жизнь сожалеть о сделанном или не сделанном?! Наполнить жизнь жалостью к себе, превратив её в кисель, от которого лишь кислятина во рту, да изжога в душе?!
Он сделал паузу, беря себя в руки.
– Глупо и… и ещё раз – глупо, – вздохнул. – Я просто начал жизнь заново. А для новой жизни необходимы иные принципы, и, чтобы не повторять прежних ошибок в том числе, эти принципы должны соответствовать реалиям. Стань другим человеком – и перестанешь жалеть о прошлом, ведь прошлого нет у тебя – оно не твоё, оно принадлежит совсем иной личности.
– «Tabula rasa»? – буркнул Алек.
– Ты помнишь? – усмехнулся Март. – Да, именно так: «чистая доска». Книга истории твоей новой жизни открыта, но пока ещё абсолютно пуста – ни строчки, ни помарки…
– Заманчиво, чёрт возьми… А ты помнишь наши споры: «…изменить себя, не изменив себе…»? Мы ведь так и не пришли к убедительному выводу, насколько это реально.
– Красивая фраза, не более того. Красивая и бессмысленная. Когда-то мы любили занимать пустыми рассуждениями голову и язык.
– Не так уж и давно, между прочим.
– Для меня – достаточно, чтобы переоценить всё, чем я дорожил.
– Погоди-ка, дай вспомнить…
Алек нахмурил брови, провёл рукой по волосам… кивнул.
– «Себя найти, себя не потерять, и преумножить всё, чем дорожил… Что происходит? Время вспять опять! И не пойму я: жил или не жил?..» – продекламировал он. – Твои стихи, между прочим! Будто боялся того, что произойдёт… что произошло с тобой сейчас!
– Примитивный детский лепет.
– Как и все твои – наши! – мечты, идеалы? Иного ведь не было! И не предполагалось даже!
– Это всё детство, Ал. Несознательное, наивное, оторванное от реальности.
– Но как без мечты?! – растерялась Санни.
– Некоторые, я вижу, так поздно взрослеют…
– Взрослеют! – повысил голос Алек. – Но для этого нет нужды предавать себя и друзей, как и отрекаться от собственного прошлого!
– Я не предатель!!! И никогда им не был!!! Не мели того, о чём не имеешь ни малейшего представления, демон тебя раздери!!! – взорвался Март, и Санни вздрогнула, отступила на полшага.