Ангел
Шрифт:
– И вы скоро поженитесь! – радостно улыбаясь, добавила Колли.
– Да, слава богу! – сказал Анри, смеясь, наконец освободившись от изматывающего напряжения последних недель.
– Он все знал,– сказала Кира, переводя взгляд с Колли на Рози.– Ги сказал обо всем Анри еще четыре года назад.
Рози и Колли изумленно посмотрели на нее, пораженные услышанным. Наконец Колли сердито проговорила:
– Сколько было напрасных страданий.
– Не надо, дорогая,– начал мягко уговаривать ее Анри.– Не расстраивай себя из-за Ги. Он этого не стоит. Я хочу кое-что сказать тебе и Рози. Маленький Александр – мой сын. Как только мы с Кирой поженимся, я его официально усыновлю, дам ему свое имя. В общем оформлю все
Колли подбежала к отцу и крепко обняла его. Анри тоже заключил ее в свои объятия.
– Моя дорогая доченька,– прошептал он, пряча лицо в ее волосы.– Ты всегда заботишься обо мне, о моем счастье.
Колли взглянула на отца и улыбнулась.
– Рози и я знали, что Александр твой сын. Хотя ему еще только два года, он похож на тебя, как две капли воды. Вылитый Монфлери.
24
Непреодолимая усталость внезапно овладела Колли. Почувствовав резкую слабость, она отложила ручку и откинулась на спинку стула в надежде, что силы ее скоро вернутся.
Было утро пятницы, до Рождества оставалось только пять дней, а еще так много нужно было сделать для этого совершенно особого праздника, так много значившего для каждого обитателя Монфлери.
Как обычно, всем руководила Анни. Она всякий раз прогоняла Колли, стремившуюся внести свою лепту. Участие Колли в домашних делах отчасти было вызвано необходимостью: небольшой штат прислуги бывал всегда перегружен, и содержать огромный замок в порядке было нелегко. Но в данный момент у нее не хватало сил спуститься вниз и заняться праздничным украшением комнат. Это с детства было ее любимым занятием, своего рода ритуалом. Сейчас же, несмотря на ее огромное желание, слабеющее тело, к несчастью, отказывалось повиноваться.
Колли знала, что Гастон и его брат Марсель, также работающий в замке, вот уже несколько часов заняты установкой в холле громадной елки. В воскресенье все будут принимать участие в украшении комнат, ставить в вазы букеты из омелы и остролиста, делать композиции из хвойных веточек, чтобы разместить их потом над рамами картин.
С невероятными усилиями Колли поднялась со стула и медленно прошла к дивану перед пылающим камином. Внезапно мучительная боль пронзила ей спину, она со стоном выдохнула и, скрючившись, ухватилась за край дивана. Прислонясь к нему, она ждала, пока боль утихнет. В конце концов, прерывисто дыша, Колли смогла сесть и положить голову на мягкую подушку. Такой боли в спине она еще никогда не испытывала, и это ее испугало.
«Неужели все-таки рак? – промелькнула паническая мысль.– Нет, этого не может быть». В августе доктор в парижской клинике заверил ее, что с болезнью покончено, ее распространение прекращено и устранены малейшие ее следы. Пройдя курс лечения по поводу рака матки, она почувствовала себя намного лучше, почти как раньше, до болезни. Врачи подтвердили ее полное излечение. Но в последнее время Колли чувствовала постоянную усталость и слабость, как будто кто-то забирал у нее внутреннюю энергию. Кроме того она так сильно похудела, что это тоже стало причиной беспокойства. А теперь вот эта внезапная боль. Она встревожила Колли. В чем причина этого приступа? Одна только мысль о том, что придется еще раз пройти курс химиотерапии, заставила ее содрогнуться. «Я не буду, я не смогу!» – в отчаянии думала Колли. «Неправда, ты сможешь, и ты будешь! – шептал ей внутренний голос.– Ты пройдешь через все ради Лизетт, ты все сделаешь для своей дочери. Ты нужна ей, ведь у нее нет отца».
Ее милая Лизетт, ее дорогая малышка.
Взгляд Колли остановился на фотографии дочери, стоявшей на столике у камина. Она была прелестным и очень смышленым ребенком. В ней было столько притягательных черт, что ее невозможно было не любить. И она уже была личностью с сильным характером. «Наш мудрец», говорила про нее Анни, с чем Колли всегда соглашалась.
Что станет с Лизетт без меня, с тревогой подумала Колли, но немедленно прогнала от себя эту ужасную мысль. Она не умрет. Она будет бороться за свою жизнь ради дочери, если болезнь вернулась.
Ну а если все-таки с ней что-то случится, теперь рядом есть Кира, она скоро станет женой отца и членом их семьи. Эти мысли принесли некоторое утешение.
Колли стоило немалых усилий примирить двух близких людей, и сейчас она испытывала огромное облегчение и радость, что все так хороню закончилось. Но эти хлопоты, особенно в прошлую субботу, не прошли для нее даром: сейчас она чувствовала себя совершенно изможденной.
«Все равно игра стоила свеч,– подумала Колли.– Отец по-настоящему счастлив, Кира тоже. А маленький Александр будет усыновлен и наконец получит своего настоящего отца. А мой отец получит другого наследника, который продолжит род де Монфлери, если что-нибудь случится с Ги»,– подумала Колли, и это тоже принесло облегчение. Ей совсем не хотелось, чтобы замок и земли унаследовала Лизетт, взяв тем самым на себя тяжелое бремя забот.
Естественным образом ее мысли обратились к брату.
Каким же гадким оказался Ги. Несмотря на годами копившиеся разочарования и раздражение, Колли старалась относиться к нему без предвзятости. Ей даже удавалось сохранять к нему какие-то теплые родственные чувства. Но, как это ни грустно, даже и они в конце концов улетучились, уступив место полному безразличию. После отвратительного поведения Ги две недели назад Колли надеялась, что у него не хватит бесстыдства заявиться в Монфлери на праздник. Хотя от Ги всего можно было ожидать. Он непредсказуем. И толстокож. И очень туп. «Прекрасный и безмозглый», назвала она его про себя, считая, что первый из эпитетов может быть применим не только к женщине, но и к мужчине.
Ги действительно в молодости был очень красив, а, повзрослев, превратился даже в слишком привлекательного мужчину. И так непоправимо он был избалован женщинами, подпадающими под его неотразимое обаяние, которое он регулировал, как водопроводный кран! В семье его тоже баловали, всегда находя для него объяснения и оправдания. «Мы виноваты, мы вырастили из него монстра»,– подумала Колли. И хотя это было и немилосердно, она надеялась, что он больше никогда не переступит порог Монфлери.
Колли сожалела о том, что Рози вышла за него замуж и ей пришлось вынести столько страданий. Хотя, с другой стороны, если бы этого не случилось, Рози не стала бы членом их семьи и Колли с отцом были бы лишены радости общения с ней. «Я рассуждаю, как эгоистка,– упрекнула себя Колли,– думаю только о себе и об отце, а не о ней самой. Благослови, Господь, Розалинду Мадиган, которая дает нам столько тепла, любви и поддержки, которая всегда с такой преданностью относится к семье и так заботится о ее благосостоянии. Во всем мире нет другого такого человека, как Рози. Она – ангел. И она будет жить большей частью здесь, в Монфлери, в свободное от съемок время,– напомнила себе Колли.– И будет воспитывать Лизетт, если со мной что-то случится».
Нет, я не умру.
Я не позволю себе умирать.
Я должна поправиться.
Она опять откинулась на мягкую подушку, закрыла глаза и предалась своим мыслям. После Рождества она поедет в Париж в ту клинику, в которой лечилась прошлым летом. И они решат, что делать. Они вылечат ее, если болезнь вернулась.
Наконец Колли почувствовала, что силы возвращаются к ней, она смогла дойти до стола и взять фотографию Клода в серебряной рамке. Вернувшись с ней к дивану, она долго сидела, с любовью вглядываясь в лицо мужа. Он продолжал жить в ее сердце, став частицей ее существа.