Ангелос
Шрифт:
– Мама, почему ты такая грустная? – спросила Джаннет, но Алина ничего не ответила.
Решив, что мать не в настроении, девочка стала выискивать взглядом бабушку. Она-то уж точно развеселит их своими шутками и задорными подколками. Без нее завтрак не начинался, тем более, что капризную Джаннет можно было заставить кушать, только если бабушка в сотый раз заводила свою, так полюбившуюся Джаннет, сказку про грибочки.
– Где бабушка? – спросила она у Алины, но та снова ничего не ответила и отвернулась.
Джаннет осторожно слезла с высокой табуретки и вышла в коридор.
– Бабушка! – крикнула
Но старый бабушкин диван пустовал.
– Бабушка!
Девочка заглянула на балкон, уставленный большими глиняными горшками, в которых росли самые разные цветы. Их бабушка поливала каждый день. Аромат цветов смешался с запахом любимых бабушкиных духов «Красная Москва», а ее деревянная клюка стояла на своем месте в углу, отчего Джаннет заключила, что бабушка не могла далеко уйти и находится где-то рядом. Возможно, она прячется, чтобы подшутить над ней. Но на балконе тоже было пусто.
– Джанет, подойди ко мне. – услышала девочка за спиной грустный голос матери.
– Мама, где бабушка? – допытывалась она, приближаясь к Алине.
– Она ушла. – сев перед дочерью на колени и приобняв ее ответила женщина.
– Куда? В гости?
– Далеко-далеко. – Алина отвела глаза, снова переполнившиеся слезами.
– Когда она придет? – в сердце Джаннет стало прокрадываться тревожное чувство: «А что, если бабушка никогда не вернется?»
– Она уехала надолго, Джаннет. Но она тебя очень любит.
– Тогда почему она оставила меня? – со страхом в глазах спросила Джаннет. Она инстинктивно почувствовала, что произошло что-то безвозвратное.
Алина была настолько растеряна, что не знала, как объяснить ребенку все, что произошло. Ведь все случилось так скоро, и она не успела ни о чем посоветоваться с Исмаилом, который итак был не в себе. Алина всегда старалась отвечать на все вопросы дочери, какого бы характера они ни были, но как быть на этот раз – она не знала. Вдруг женщину поразила мысль о том, что кто-то из соседских детей, может больно ранить Джаннет, в грубой форме бросив ей слова о смерти. Поэтому Алина решилась сама рассказать дочери обо всем.
– Джаннет, она умерла. – девочка растерянно смотрела на мать, ожидая объяснений. – Она была очень старенькая и ее не стало.
– Как это не стало? – Джаннет не понимала, как может «не стать» человека, который всегда был рядом.
– Она крепко-крепко уснула. – со вздохом и грустью постаралась пояснить Алина. Но чем дальше она пускалась в разъяснения, тем сильнее нарастало волнение в ее груди.
– Как спящая красавица? Тогда я поцелую ее и она проснется.
Девочка стала снова выискивать бабушку по комнате. Она настороженно посмотрела на дородный деревянный шкаф, покрытый темным лаком. Джаннет так и тянуло заглянуть в него. «Возможно, они разыгрывают меня, и бабушка где-то прячется. Я обычно прячусь в шкафы. В этом шкафу бабушка запросто бы поместилась. Туда бы даже ее кресло влезло».
– Не проснется. – вернула Алина девочку в реальность.
– А что же тогда с ней будет?
– Ее увезут далеко, где она будет спокойно спать. – как можно уравновешеннее постаралась ответить женщина, поглаживая длинные до пояса блестящие локоны дочки.
– Она не проснется? – в ужасе допытывалась Джаннет, подняв на мать свои большие глаза, окаймленные
– К сожалению, да. – из глаз Алины потекли слезы.
– Нужно как-то разбудить бабушку! Я найду способ! – протестовала Джаннет, вырываясь из рук матери. – Ты хочешь сказать, что я больше никогда ее не увижу? Ее увезли от меня куда-то? Куда?
– Малышка, мы не сможем ее разбудить. Все умирают, когда постареют.
Девочка замерла на миг, а потом, с трепетом задала вопрос:
– Мы тоже умрем?
– Да. – прошептала Алина, убеждая себя в том, что рано или поздно кто-то поведает Джаннет об этом законе жизни, и лучше пусть это сделает она сама.
Выросшая в советское время, когда не особо поощрялись религиозные разговоры, Алина была недостаточно осведомлена о понятиях «жизни после смерти». И, хотя Союза уже не существовало, годами вбиваемые в сознание детей субъективные понятия системы мира оставляли свой след в их жизнях. Поэтому Алина не была уверена: стоит ли говорить Джаннет что-то о вечности души, тем более, что сама она об этом мало что слышала.
– И я умру? – продолжала спрашивать девочка.
– Когда-то и ты…– сказала мама и крепко обняла дочь.
– И ты умрешь? – с еще большим ужасом спросила Джаннет.
– Да. – Алина опустила взгляд.
– И тогда мы больше никогда не увидимся? – заплакала малышка, крепче обнимая мать.
– К сожалению, да, родная. – сжав в объятиях девочку, Алина горько заплакала вместе с ней.
Так ранним утром в маленькой квартире стояли две души. Крепко обнявшись, они рыдали, потому, что не знали: ждет ли их встреча после такой сладкой, но короткой жизни.
Затем в квартиру ввалилось много родственников. Казалось, поток их не прекратится, и маленькая квартира вот-вот разорвется на клочки от их напора. Они громко плакали и причитали. Джаннет смотрела на всех этих людей, многих из которых она едва знала, с нескрываемым ужасом. Отца нигде не было видно.
– Джаннет, – окликнула ее соседка Сева, стоявшая в дверях, рядом с подругой Эльзой, – иди сюда. Лала звала тебя, хочет с тобой поиграть.
Джаннет была рада убежать из дома, но оставлять мать одну ей тоже не хотелось. Взглядом она поискала Алину и нашла ее среди нескольких женщин на кухне. Худая и высокая Эльза уже протискивалась между плачущими людьми, направлялась к подруге, чтобы утешить ее. Увидев Севу, Алина утвердительно кивнула дочери. Джаннет побежала к соседке. Та раскрыла ей свои теплые и мягкие объятия.
– Ты моя дорогая! – выдохнула она, сгребая девочку на руки и относя к себе домой.
От Севы пахло домашними пирожками. Женщина несла Джаннет в соседний блок. На улице тоже толпилось много людей. Джаннет выискивала среди них отца. На мгновение ей показалось, что она заметила его грустное, осунувшееся лицо.
– Папа! – крикнула девочка, но Сева быстро забежала в блок, поднимаясь на свой этаж.
– Твой папа занят, малышка. Поговоришь с ним потом, а сейчас иди к подружке.
Когда Сева опустила Джаннет на пол в коридоре своей квартиры, из комнаты с топотом выбежала упитанная кудрявая девочка. Она бросилась к Джаннет и крепко обняла ее. Она обнимала Джаннет точно так же как Сева, с любовью и заботой. И пахло от нее теми же пирожками.