Ангелотворец
Шрифт:
— Надо бежать! — крикнул Мортен. — Ползи под дымом. Ты первая. Я за тобой. Хочу сначала посмотреть, нельзя ли потушить огонь.
Женщина перекатилась через край кровати на пол и ощутила щекой тепло досок. Легкие горели от дыма, но у нее не было сил бежать. Ей хотелось только спать. Эбба закрыла глаза, чувствуя, как тело наливается тяжестью. Ей нужно поспать.
— Вставай! Ты должна встать! — истерически крикнул Мортен.
Фру Старк вырвалась из дремы. Почему он такой пугливый? Мортен схватил ее и поставил на четвереньки. Против воли женщина поползла вперед. Страх мужа передался и ей. С каждым вдохом ее легкие
— Эбба!
Мортен потянул ее за руку, однако его жена стала сопротивляться. Ей не хотелось вырываться из блаженной темноты, к которой она была так близка. Но тут что-то хлестнуло ее по щеке. Удар был такой болезненный, что она тут же открыла глаза и уставилась в лицо Старка. В глазах его была тревога, смешанная со злостью.
— Огонь потушен, но внутри оставаться нельзя, — сказал он и попытался поднять Эббу, но та по-прежнему не давалась. Он отнял у нее единственную возможность покоя, которого она так давно не испытывала.
В гневе фру Старк набросилась на мужа с кулаками. Так приятно было наконец выплеснуть всю злость и разочарование! Она била его кулаками в грудь со всей силы, пока Мортен не схватил ее за запястья. Он крепко прижал Эббу к себе, заставив ее уткнуться головой ему в грудь. Женщина слышала, как бьется его сердце, и начала плакать, а потом наконец позволила поднять себя на руки, чтобы муж вынес ее из дома. Холодный свежий воздух наполнил легкие, и Эбба потеряла сознание.
Фьельбака, 1908
Они приехали рано утром. Мать уже встала к детям, а Дагмар еще нежилась в постели. Быть ее настоящей дочерью было совсем другое дело, чем быть одной из тех ублюдков, о которых матери приходилось заботиться. Дагмар была особенной.
— Что это? — раздались крики из комнаты. Других детей и Дагмар вырвал из полудремы громкий стук в дверь.
— Открывайте! Мы из полиции.
Надолго у них терпения не хватило. Дверь выбили, и мужчины в униформе ворвались внутрь. Дагмар испуганно натянула на себя одеяло.
— Полиция?
Отец в спешке затягивал пояс на брюках. Его впалая грудь в клочках седых волос тяжело вздымалась.
— Дайте только надеть рубашку, и я со всем разберусь. Это какое-то недоразумение. Здесь живут порядочные люди.
— Здесь живет Хельга Свенссон? — спросил полицейский, за спиной которого виднелись еще двое. Втроем они едва помещались в тесной кухне, заставленной кроватями. В доме у них жило пятеро детей, и свободного места почти не было.
— Меня зовут Альберт Свенссон, Хельга — моя жена, — ответил им отец. Он был уже в рубашке и стоял, скрестив руки на груди.
— Где ваша жена? — требовательно спросил полицейский.
Дагмар было видно, как отец хмурится. Он слишком нервный, всегда говорила мать, волнуется из-за пустяков.
— Мать в саду с детьми, — ответила девочка, и только теперь полицейские ее заметили.
— Благодарю, — ответил полицейский, разворачиваясь.
— Вы не можете вот так просто вторгаться в дома к порядочным гражданам. Вы нас до смерти перепугали. Объясните, в чем дело!
Дагмар сбросила одеяло, опустила ноги на холодный пол и бросилась бежать за полицейскими в одной ночной рубашке. Повернув за угол, она резко остановилась. Двое незваных гостей держали мать за руки. Она вырывалась, но те не отпускали. Дети вопили. Белье, которое мать развешивала, валялось в грязи.
— Мама! — бросилась к ним Дагмар.
Она вцепилась одному из полицейских в ногу и изо всей силы укусила его в бедро. Заорав, тот выпустил мать, повернулся к Дагмар и закатил ей такую пощечину, что девочка упала на спину. От неожиданности она так и осталась лежать на траве, прижав ладонь к горящей от боли щеке. За все восемь лет жизни ее ни разу не били. Конечно, она видела, как мать бьет других детей, но на Дагмар она никогда руку не поднимала. И отец не осмеливался.
— Что вы творите? Бьете мою дочь?! — рассвирепела мать.
— Это ничто по сравнению с тем, что сотворили вы! — рявкнул полицейский, снова хватая Хельгу за руку. — Вы подозреваетесь в убийстве ребенка, и у нас, есть право обыскать ваш дом. И уж поверьте нам — мы обыщем каждый уголок!
Дагмар видела, как мать сникла. Щеку по-прежнему жгло огнем. Сердце девочки колотилось в груди. Вокруг них малыши рыдали так, словно настал конец света. А может, так оно и было. Хоть Дагмар и не понимала всего, она чувствовала, что ее мир только что рухнул.
— Патрик, можешь съездить на Валё? Оттуда поступил сигнал о пожаре. Подозревают, что это поджог с целью замести следы преступления.
— Прости, что ты сказала? — спросил Хедстрём, крепче прижимая к уху телефонную трубку, вылезая из постели и хватая свободной рукой джинсы. Сон как рукой сняло. Он бросил взгляд на часы. Четверть восьмого. Интересно, что Анника забыла в участке в такое время?
— Пожар на Валё.
Эрика заворочалась в постели.
— Что случилось? — спросила она спросонья.