Ангелотворец
Шрифт:
Мелькает озарение, посетившее его в белой камере. Выжить можно только при условии полного отсутствия сострадания. Мастера боевых искусств добиваются этого путем многократных повторений: решение причинить человеку вред принимается заранее, а приемы – дело техники. Обыватель зачастую медлит, пытаясь оценить ситуацию и решить, что действительно необходимо. Человечность требует расчетов: как лучше поступить, стоит ли слишком бушевать? Джо не просто бушует, его состояние скорее напоминает извержение вулкана, идущее из недр давно затаенной обиды на все несправедливости мира, на холодность матери и легкомыслие отца, на исчезновение Фрэнки, на Дэниелову бесхребетность. Джо больше не сдерживается. Он сражается с машинами и чудовищами, а вообще это не поединок, он просто чинит сломанное. Сим Сим Цянь – неисправность, изъян, требующий устранения, как ржавчина на зубчатом колесе. Ржавчину не жалко.
Его бьют. И часто – весьма чувствительно. Джо ощущает боль, но она – лишь сигнал о дискомфорте, а ему столь многое нужно донести до этих людей посредством калечащих ударов и выломанных конечностей, что такая ерунда, как падение на спину, не способна его остановить. Травмы – другое дело, их лучше не допускать. В неумолимом продвижении вперед кроется раскаленная добела ярость и особая магия: любой, кто захочет его ранить, должен подойти вплотную. Он хватает очередного противника за мягкую кожу с нижней стороны руки и сдавливает изо всех сил. Тот кричит, пытается выдернуть руку, Джо Спорк, продолжая движение, вскакивает, валит противника наземь. Приятная мягкость под ногами. Сим Сим Цянь острием меча чертит линию вдоль его руки: чирк льдом по коже. Горячая кровь. Джо вопит, а Опиумный Хан ухмыляется, снова делает выпад, дразнит его, похлопывает клинком по плечу. Джо ревет и пытается поймать Хана за рукав, однако тот легко ускользает. Пистолет все еще при нем, но стрелять он как будто не собирается. Пресекая любые попытки Джо занять оборонительную стойку, он что-то шепчет ему на ухо – ну, прямо страстный любовник. Джо чует запах серы и осознает, что вдыхает следы выстрела, погубившего Эди. Вот оно, адское пламя. Дыхание у Опиумного Хана мятное, а пальцы подобны Дэниеловым тискам.
– Вы меня поражаете, мистер Спорк. В самых безумных мечтах я не мог представить, что однажды своими руками убью внука Фрэнки Фоссойер. Вы слишком добры.
В ухо Джо упирается ствол.
А в следующий миг их сшибает ураганным ветром. Лопаются стеклянные витрины, со всех сторон взвиваются бумажные вихри: в мусорной корзине за стенкой, наполняя зал огнем и дымом, запоздало взорвался последний «Таппервер», начиненный самопальной взрывчаткой Эди Банистер.
Джо крутится на месте, полагая, что Сим Сим Цянь сейчас делает то же самое, затем находит стену и пробирается вдоль нее, лихорадочно отыскивая глазами… неизвестно что. Затем с трудом встает на ноги, отряхивается, готовясь к следующему раунду поединка и зная, что на сей раз точно не победит. Как же его одолеть? Как, как, как? Джо скрипит зубами. Надо узнать. Непременно.
Прямо перед ним вырастает Полли Крейдл с Бастионом на руках, и Джо не сразу понимает, что она настоящая: ангел в потертых джинсах манит его за собой, прочь из зала. В коридоре обнаруживается и Мерсер.
– Уходим! – хрипло кричит он, затем быстро чеканит в трубку не мобильного, а настоящего спутникового телефона: – Бетани! Это Мерсер Крейдл. Кодовое слово: «Пашендейль»! Мы сворачиваем лавочку, ясно? Нас вычислили, твоя жизнь в опасности. Сжигай бумаги, закрывай ставни и запирай дверь. Повторяю: «Пашендейль!»
Сворачивают лавочку. Последний вздох «Ноблуайта и Крейдла» перед лицом полного исчезновения: уничтожить записи, стереть вину, запросить помощь. Деньги отправить на Каймановы острова, в Белиз, швейцарский Тун и на Багамы. Дом Крейдла скрывается бегством по заранее продуманному маршруту. Компания возродится за рубежом. Родная Англия теперь – выжженная земля.
– Мерсер, – выдавливает Джо. – Прости меня.
– Валим!
– Очень хороший совет, – произносит другой голос. – Так и надо было поступить.
В клубах дыма стоит Сим Сим Цянь. Пистолет он потерял, зато меч еще при нем, а по бокам стоят два уцелевших рескианца.
Джо рычит, опять чувствуя жар в груди, неукротимое желание рвать что-нибудь пальцами на куски, а в следующий миг Боб Фолбери шагает мимо него к стене и с нарочито-потешной непринужденностью нажимает на гвоздик.
Огромная железная стена с лязгом и грохотом падает между ними, затем такая же вторая, и с потолка начинает лить вода. Где-то воет сирена, похожая на старомодный сигнал воздушной тревоги. Из-за железной стены доносится свирепый вой.
– Получи, изувер хренов! – с большим чувством восклицает Боб Фолбери, после чего добавляет, обращаясь уже к Джо: – Система защиты от краж и пожаров, изготовлена братом Батистом из Марселя в тысяча девятьсот двадцать первом году. – Он резко оборачивается и бьет кулаком по железной стене. – Думали вломиться в мой дом?! Угрожать моей жене? Обзывать меня стариком?! Что ж, я вас уделал, не так ли? Меня зовут Боб Фолбери, сволочи!
Сесилия кладет руку ему на плечо, и он приникает к ней – в изнеможении, страхе и облегчении.
– Некогда, – говорит Мерсер.
Джо Спорк выбегает за Крейдлами на улицу и прыгает в очередную неприметную машину. Его усталость подобна обширному темному озеру, на поверхности которого он держится из последних сил. И все же, с благодарностью плюхаясь на заднее сиденье – присесть хоть на несколько минут, на час, или сколько там займет дорога до следующего места действия, – он слышит, как вопрошает, не то вслух, не то про себя:
Почему убегать всегда должен я?
Укрывшийся в полумраке переулка, освещенного лишь парой уличных фонарей, дом в районе Санбери напоминает гигантский, пожеванный кем-то и выплюнутый мятный леденец. Джо немного тошнит. С другой стороны, об этом месте никто не знает – и это, пожалуй, главное. Убежище: место, куда можно сбежать. Снятое за наличные посреди ночи у напуганного риэлтора. Платим сейчас, заезжаем сегодня, никаких вопросов и посетителей. Ясно? О да, сэр, и спасибо огромное.
Джо замечает, что его ярость иссякла, а с ней умерла и надежда. Бежать некуда. Нигде не безопасно.
Он будет скрываться вечно. Или – что вероятнее – скоро умрет.
Входная дверь гигантского леденца оснащена маленьким дверным молоточком в виде звериной головы. Задумывалась она львиной, но получилась скорее овца. Повозившись с замком, Мерсер впускает небольшую группу беглецов в дом.
– В «Гартикле» было уютнее, – уныло замечает он.
Полли кивает.
– Что есть, то есть.
Она поворачивается к Джо и внимательно его осматривает. Бережно. Хорошо, когда кто-то с тобой бережен. Значит, тебя берегут. Его усталость не победить, сколько ни спи. Интересно, ему приснятся шокеры? Он помешает Полли спать? Захочет ли она делить с ним постель, если он будет плакать во сне?