Ангелотворец

Харкуэй Ник

Мерсер проскальзывает мимо них на лестницу.

– Я приготовил для тебя сменную одежду. И прими душ, Джо. Не хочу обидеть, но от тебя так разит, что люди начнут обращать внимание. А лишнее внимание тебе ни к чему.

И так всю жизнь. Не высовывайся. Не отсвечивай. Плати вовремя, выполняй заказы в срок, играй по правилам. Будь паинькой. Делай, что тебе говорят, и все будет хорошо.

Я и делал. Но хорошо не стало.

Бастион, раздавленный горем, тихонько поскуливает, Джо укачивает псину на руках. Пчела из тканого золота, которую Тед Шольт подарил

ему в Уиститиэле, выползает из Поллиной сумки и принимается медленно, словно в трауре, кружить по комнате. Спустя несколько мгновений она садится на пластиковую полку.

– Прости, – говорит Мерсер, пожалуй, чересчур деловито, спускаясь к ним с чистыми джинсами и футболкой в руках. – Мы сделали все, что могли, но так и не сумели тебя отыскать. Мы все перепробовали, Джо. Честное слово. Как бы то ни было, сейчас надо вывезти тебя из страны, причем быстро. Хорошо хоть это нам зубам. Еще тебе понадобится поддельный паспорт для самолета и второй – для жизни, ну и один про запас, а лучше два. Ты должен исчезнуть.

Джо пожимает плечами. Мерсер, помедлив, добавляет:

– Тебя ищут. Очень активно. Очень. Понятно?

Джо не удивлен.

– А что я сделал? Взорвал парламент?

Он не озлоблен, нет. Ему всегда казалось, что незачем принимать происходящее на свой счет. Это просто вялое, досужее любопытство. Все равно дальше падать некуда.

– Нет, – тихо отвечает Мерсер и кладет на стол желтую газетенку.

На первой полосе – материал о пчелах, с картой мира, на которой отражены пути их распространения и места конфликтов, отмеченные огоньками. Мерсер со вздохом раскрывает газету. На четвертой и пятой страницах – сразу после Белинды Карлайл в одних лишь коротеньких джинсовых шортах, – обнаруживается заголовок: «СПОРК: ЯБЛОКО ОТ ЯБЛОНИ!» и «ПОШЕЛ ПО СТОПАМ ОТЦА». Кошмарные фото с мест преступления, где Джо никогда не бывал. Снимки старые и новые. Богатое криминальное прошлое.

– Не может быть!

– Увы, Джо, может. И дебаркадера больше нет. Уотсоны… Видимо, все случилось на следующий день после того, как ты брал у них лодку. Ты не мог им помочь при всем желании. Себя не вини, слышишь?

Однако на плечи Джо все равно ложится груз.

– Что произошло?

– Кто-то устроил пожар. Эбби вовремя проснулась, успела вытащить детей. Грифф… он в больнице. Надышался дыма. Пытался спасти имущество. Полиция обвинила во всем тебя. Эбби позвонила им с требованием провести расследование, а говнюк Патчкайнд сказал ей, что нечего было якшаться с террористами.

– С террористами?

– То есть с тобой, Джо. Прости.

– Я теперь террорист?!

– Ты проходишь подозреваемым по делу о террористическом акте. Да.

– Но я ничего плохого не делал!

Вопль агонии идет откуда-то изнутри; голос Джо становится все выше, тоньше и ближе к последнему слову срывается на что-то звериное, загнанное, истошное.

– Тебя нагибают, Джо, – ровным голосом произносит Полли Крейдл в воцарившейся тишине. – Они привыкли всех нагибать и говорят с тобой на понятном им языке. Посыл: делай, как велено. Делай, как мы говорим и когда мы говорим, рассказывай нам все, что мы хотим знать, даже если ничего не знаешь. Посыл: не беси нас, сынок, не то быстренько отправишься следом за Дэвидом Келли. За де Менезесом. Или за тем бедолагой, как бишь его, которого грохнули во время саммита Большой Двадцатки просто за то, что он сунул руки в карманы. Система взялась за тебя всерьез. Посыл: вот что бывает с теми, кто плохо себя ведет. – Ее глаза холодны и пусты, а на самом их дне что-то затаилось.

Мерсер набирает побольше воздуха в легкие и продолжает:

– В ходе твоей террористической деятельности несколько человек якобы разоблачили тебя и пытались помешать. Все они либо пропали без вести, либо мертвы.

– Кто?

– Во-первых, Билли. И Джойс.

– Ну, она им скажет, что это неправда. Она жива-здорова…

Мерсер и Полли долго смотрят на Джо, пока до него не доходит.

Мерсер безжалостно продолжает:

– Сегодня рано утром девушка по имени Тереза Чэндлер была найдена мертвой у себя дома в Уиститиэле, графство Корнуолл. Вы с ней, кажется, общались в пабе.

– Тереза? Тесс?! Она убита?

– Да. И Джойс тоже.

– Но Джойс ушла от Билли!

– Я знаю. Не суть.

– Они убили ее, чтобы припугнуть меня?!

– Или думали, что ей что-то известно, пусть даже самую малость. Хотя после личного знакомства с нашим врагом смею предположить, что это было сделано просто так, потехи ради. А еще я думаю, что Билли он искромсал сам. Это его почерк.

Все происходящее продолжает казаться Джо полным бредом, хотя в ноздрях до сих пор сидит запах Эдиной смерти. Кровь и порох.

– Это неправильно. Незаконно. Так нельзя!

Тут Мерсер почему-то приходит в бешенство и едва не срывается на крик:

– Да, Джо! Незаконно! И тем не менее такое случается, причем не только с бесправными таксистами из Пакистана! Они это делают, когда сочтут нужным, когда заблагорассудится, когда ситуация требует решительных мер. И всех все устраивает, потому что с нами это никогда не происходит! – Полли кладет ладонь на плечо брату, чтобы его успокоить. – Простите.

В газете есть прижизненные портреты Тесс и Джойс. И описания, как именно их убили.

Убиты почти все, кто доверял Джо.

Он сокрушенно смотрит на лица покойников, на заголовки.

Теперь весь мир против него.

Джо Спорк глядит в пустоту и ждет, когда же наконец не выдержит сердце. Или рассудок. Ждет, когда осознание чудовищной, невозможной лжи окончательно и бесповоротно сокрушит его «я». Он поднимает голову, видит внимательный взгляд Полли и Мерсера и понимает, что они тоже ждут. Простите, думает он, это конец. У меня ничего не осталось. С минуты на минуту изо рта у него полезут нечленораздельные звуки, а тело свернется в клубок и замрет на полу до приезда полиции.

К его неописуемому изумлению, происходит нечто совершенно иное. Он достигает дна и наконец-то, впервые в жизни обнаруживает под ногами твердую почву. Опору.

Давным-давно, где-то в промежутке между тем мигом, когда сердце его отца стукнуло один раз и замерло, и тем, когда окованный серебром гроб с телом Мэтью предали земле, Джо похоронил в отдельном вымышленном гробу и ту часть себя, что умела жульничать, хитрить и грабить, сознательно обрекая себя на жизнь, полную тоски, безвестности и рутины. Часовому делу он учился у Дэниела для того, чтобы повернуть время вспять и оказаться в той точке, где Мэтью был не просто жив, но еще не успел ступить на криминальную дорожку; Джо задумал стать тем, кто мог бы получиться из отца, если бы его жизнь сложилась иначе.