Ангельская Горячка
Шрифт:
Дамиэль поцеловал меня в макушку.
— Это была просто фантастика, не так ли?
Я посмотрела на него прищуренными глазами.
— Из-за тебя наш сын попадёт в неприятности.
— Нет, я учу нашего сына выпутываться из неприятностей. Так что в следующий раз, когда какой-нибудь отчаянный малёк Легиона нападёт на него, чтобы доказать свою божественную ценность себе и своему ангелу-родителю, Неро сможет положить конец всем сомнениям в том, кто здесь лучший. И всем атакам тоже.
Малёк Легиона. То, что когда-то было унизительным
Это не означало, что мальки Легиона не сражались между собой, когда каждый пытался доказать, кто из них самый достойный. Они считали себя лучше всех, уже практически ангелами. Даже несмотря на то, что им ещё предстояло выпить Нектар богов и заслужить свой первый дар магии.
У этих детей всё шиворот-навыворот. Быть ангелом — это не значит обладать силой; это значит приносить себя в жертву. Легион наделил своих солдат силой, чтобы мы могли защитить Землю, чтобы мы могли служить людям Земли. Но эта сила сопровождалась очень даже реальной ценой. Как только ты вступал в Легион, твоя жизнь уже никогда не принадлежала тебе по-настоящему.
— Неро — единственный ребёнок, когда-либо рождённый от двух ангелов, — сказал Дамиэль. — И это делает его мишенью для любого другого малька Легиона. Их родители говорили им всем, что Неро — это тот, которого нужно победить.
Я знала, что Дамиэль пытается защитить Неро. И что он делает это самым лучшим способом, который только знает, каким бы неприглядным этот способ ни был. Речь шла о выживании, и Дамиэль сделает всё возможное, чтобы обеспечить выживание Неро.
— Ты потерял веру, — сказала я, крепко прижимая мужа к себе.
— Я потерял гораздо больше, чем веру, Каденс, — его голос звучал хрипло, как наждачная бумага и шипы, обёрнутые вокруг сырой, израненной души.
Дамиэль никогда не был слишком отшлифованным, но за двадцать лет, что мы были женаты, он стал ещё грубее. Поворотным моментом стала трагическая гибель его лучшего друга Джиро во время архангельских испытаний Дамиэля десять лет назад. Дамиэль играл по правилам богов и проиграл.
И со временем Дамиэлю всё больше и больше приходилось сталкиваться с растущей паранойей Легиона. Как Мастер-Дознаватель, он должен был выслеживать каждый слабый намёк на измену. Расследования были непрерывными, допросы — жестокими. Всё это подтачивало Дамиэля. Он потерял веру в Легион, в то, что мы делали.
— Ничто не идеально, — сказала я. — Но мы все — и Легион Ангелов, и мы как родители — делаем всё, что в наших силах. Возможно, мы не достигаем совершенства, но мы продолжаем идти вперёд. Мы продолжаем пытаться.
Дамиэль как-то сказал мне, что единственная причина, по которой он остался в Легионе — это я и Неро. В противном случае он давно бы
Но сейчас он сказал мне лишь:
— Ты — мой свет. Моя жизнь была бы совсем другой без твоей любви и веры в меня. Я был бы совсем другим. Без тебя я был бы не более чем орудием Легиона, ужасным, чудовищным Мастером-Дознавателем, который наслаждается актом погружения своих рук по локоть в нечестивый мрак, клубящийся вокруг всех нас.
— Ты вовсе не чудовище, Дамиэль.
— Я в этом не уверен, — ухмылка тронула его жёсткие губы. — С другой стороны, чудовища так хорошо не готовят.
Он явно не хотел говорить об этом, и я не собиралась давить на него. Вместо этого я посмотрела на блинчики, шипящие на сковороде.
— Мы собираемся ужинать, а не завтракать, — напомнила я ему.
— Блины уместны в любое время суток, — ответил Дамиэль совершенно будничным тоном.
— Именно такое бунтарское поведение и навлечёт на тебя неприятности, Дамиэль Драгонсайр.
— Остаётся только надеяться.
Внезапно его намерения стали слишком очевидными.
— Ты печёшь блинчики, чтобы спровоцировать моего отца, не так ли?
Мой отец верил в строгое соблюдение этикета. А блины на ужин совсем не вписывались в его мироустройство.
— Я пеку блинчики, потому что они очень вкусные, — сказал мне Дамиэль.
— Они очень вкусные, — согласилась я.
Он кивнул, выглядя весьма довольным собой.
— И всё же за двадцать лет совместной жизни ты ни разу не поделился со мной своим секретным рецептом приготовления блинчиков.
— Ты заглянула мне в душу, Каденс. Что такое рецепт блинов по сравнению с этим? — спокойно ответил он.
— Это важно.
Его смешок был воплощением самодовольства.
— Тебе, наверное, очень нравятся мои блинчики.
Я пожала плечами.
— Ну, они ничего так.
По правде говоря, блинчики Дамиэля были божественными.
— Я начинаю подозревать, что ты любишь мои блинчики больше, чем меня.
Я подмигнула ему.
— Только когда я голодна.
Он наклонился ближе.
— Ты пробуждаешь во мне голод, — его горячий шёпот упал на мои губы, когда его ладонь скользнула вниз по моей руке.
Жар расцвёл внутри моего тела лихорадочной бурей каскадных ощущений, грохочущих и нарастающих. Мои руки скользнули вниз по его спине и схватили за ягодицы. Что-то горело, и это была не только еда.
Он усмехнулся в мои приоткрытые губы.
— В любое время, любовь моя, — он поднял меня на столешницу.
Раскат грома сотряс кухню.
— Драгонсайр, идиот ты этакий. Ты позволяешь моему ужину сгореть, — голос моего отца хлестнул подобно заряду молнии.