Ангельский факультет. (Не) истинная пара
Шрифт:
– Эйва... Софери, давай в центр, – скомандовал ректор. В полумраке его лицо казалось ещё более волевым, резкие тени залегли на подбородке и у глаз. – Раздевайся.
Без разговоров я скинула спортивную блузу, повернулась к ректору спиной. Внизу, у поясницы, покалывало, наливалось огнём и мне даже показалось, из-за плеч можно рассмотреть какое-то сияние.
– Потерпи, – Рингар приблизился, полоснул чем-то острым. Спину на миг окатило болью, наверное, хлынула кровь. Скаллид шагнул вперёд, не входя в круг, но глядя глаза в глаза, поддерживая, словно желая забрать мою боль себе.
И она действительно отошла, отступила, я только чувствовала, как сзади что-то происходит, словно некая сила не то вливается, не то выливается из меня.
Ректор делал движения, которые мне не были видны, и едва слышно произносил заклинание. Надо мной разрасталось магическое плетение, его узор усложнялся с сумасшедшей скоростью, искрил всеми цветами радуги.
В голове кружилось, Эйва закричала – там, внутри меня. Камни крутились смерчем местного масштаба, отбрасывая яркие блики на тёмные стены. Голос ректора слился в один сплошной нарастающий гул, в полу вспыхивали знаки, но я уже не понимала ни их значения, ни вообще происходящего.
Только ловила воспоминания. Последний бой, последние потери, вся моя жизнь – много жизней – выстраивались цепочкой ярких, правильных картин, совершенно чётко разделяя воспоминания мои и Эйвы.
– Армарос! – скомандовал Рингар, и Скаллид моментально шагнул в круг, ко мне. Ледяные руки сомкнулись, губы коснулись губ, и на этот раз, ощутив, как мир начал двоиться, я доверилась ему.
Сзади что-то подтолкнуло, из спины словно выстрелила пробка силы, я выгнулась, услышав вскрик – голосом, который последние пять лет считала своим. Обернулась, чтобы заметить падающую на руки Жозеффу Эйву.
Камни разом погасли, стих голос ректора. Несколько долгих мгновений оставалось темно и почти тихо – раздавался лишь шорох тяжёлого дыхания.
Я вглядывалась в глаза моего ангела, ловя в них ответный огонь. На его коже вдруг начали разгораться красные прожилки огненных узоров, заполняясь светом, теплом. Прикосновение уже не было таким ледяным и вымораживающим, наоборот, становилось всё жарче, всё горячее.
Внутри что-то откликнулось пульсацией яркого белого света, который вырывался наружу из меня, где-то далеко надсадно и тоскливо кричал страшный голос бывшего мужа.
Не знаю, сколько прошло времени, минуты, дни, тысячелетия слились в одном бесконечном мгновении, в которое я видела глаза, ощущала жар любимого тела и больше ничего вокруг не замечала.
Внезапно снаружи раздался глухой, вибрирующий звук, и вся библиотека содрогнулась.
Я попыталась оглянуться, и только сейчас сообразила, что снова несвободна. Но на этот раз моё тело находилось внутри родного, любимого тела моего ангела. Вопреки всему, что нас разделяло, вопреки страхам и запретам мы слились воедино и, кажется, сияли ясным белым светом, озаряя дальние уголки зала и подбашенные пространства в потолке.
Наверное, ректор снова снял защиту зала – как иначе к нам смогли бы ворваться огромной толпой Жало с Делицией, Агава и ещё десяток-другой оборотней всех мастей?
Замерли на пороге, оглушив тишиной.
– Вот, – выступила вперёд девушка, и я с изумлением узнала Селену. Черты её лица едва уловимо менялись, становясь иными и более величественными.
И с ещё большим изумлением увидела, как побелевший, почти обессиленный Рингар Абели подобрался и отвесил ей лёгкий учтивый поклон.
– Сеньора Морвейн.
На запястье Селены блеснул магический браслет.
– Морвейн? – пробормотала я, непроизвольно пытаясь выбраться из Скаллида. Тот, впрочем, меня не отпустил, и мы превратились в нечто двухголовое, по-прежнему светящееся.
– Рада видеть вас, сеньора Софери, – улыбнулась Селена, пробивая воспоминаниями.
Одна из старших ведьм конклава магов Среднего мира! Мы часто контактировали с конклавом через них, и я наконец-то начала вспоминать!
– Какими судьбами? – удивилась я. Селена вздохнула:
– Конклав был обеспокоен тем, что творится в вашем мире.
«И заслали лазутчицу», – хмыкнул Скаллид. Похоже на то.
– И куда исчезают наши сёстры, – добавила жена Кафриэра, а мне вспомнилась та несчастная, что досталась озабоченному горгулу.
Так значит, Селена не просто так проникла в нашу семью... Ох, бедняга. Спать с нелюбимым подозреваемым ради информации... Да что там спать – заключить с ним магический контракт!
– Ты хоть не привязана к нему?! – вырвалось.
– Привязана, но не необоротно, у меня есть пути отступления. Однако сейчас... вы не могли бы помочь? Конклав не останется в долгу.
Она обернулась, и в ответ откуда-то из-за крыльев и голов вышли несколько оборотней в человечьем виде. Между ними в потоках силы покоились магические носилки.
При виде обездвиженного Кафриэра сердце всё-таки сжалось, выбивая из себя остатки былой привязанности, окончательно возвращаясь в реальность настоящих чувств. Только глаза на его лице были всё ещё живыми, пылающими...
– Запечатать! – рявкнул ректор – я и не подозревала, сколько в нём может храниться ненависти, ярости, гнева.
– В чём помочь? – переспросила я, подозревая, что Селена имела в виду несколько иное, чем запечатывание горгула.
– Лорд Важан... настоящий. Его ещё можно спасти?
Рингар пристально посмотрел на нее, магичка ответила прямым взглядом.
– Иногда... – её голос едва дрогнул, но она не отвела глаз, – когда Кафриэр глубоко засыпал... мы разговаривали. Настоящий грифон боялся натолкнуть его на мысль, что истинный хозяин тела пришёл в память. Но мне... удалось достучаться.
– Нужен кто-то, кто сможет помочь в разделении, – пробормотал ректор.