Ангельский факультет. (Не) истинная пара
Шрифт:
– Я готова попробовать, – отозвалась Селена с неожиданно мелькнувшей нежностью. – И прийти в себя, и адаптироваться. Не знаю, что получится... но могу немного задержаться в вашем мире.
– В вас говорит магическая связка, – ректор не отрывал проницательного взгляда. Селена качнула головой:
– Нет. Перед тем, как отправиться к Кафриэру, я обезопасилась от любых негативных последствий связки. Моё желание помочь искренне.
– Ладно, – медленно склонил голову Рингар. – Нужен манускрипт или артефакт.
Огляделся, сделал несколько шагов к выходу – ряды магических созданий расступились.
– Прошу вас подождать снаружи, – произнёс тихо, но крылатая свора безоговорочно потянулась за дверь. Сам Абели, кивнув нам: «Сейчас», тоже вышел.
Поддавшись порыву, что по-прежнему зудел в глубине души, я шагнула к лежащему на магических носилках Кафриэру, и как-то незаметно вышла из Скаллида. Но ежесекундно ощущала его присутствие, защиту за своей спиной.
Странно было видеть этого сильного мужчину, ухитрившегося за несколько лет прибрать к рукам чуть ли не половину Верхнего мира – во всяком случае, обзавестись влиянием в Нилаире и Академии, держать руку на пульсе Магического контроля, – обездвиженным. Я заметила магическую нить, которая связывала его с Селеной: похоже, сделка обернулась совсем не той стороной, на которую он рассчитывал.
И ещё одна нить тянулась ко мне. Сейчас я явно видела её, но теперь не чувствовала влияния. После ритуала что-то изменилось, я полностью осознавала и помнила себя, и память Эйвы больше не довлела. И я чувствовала яркий стержень своей силы, намертво сплетённый, спаянный с силой Скаллида. Что бы там ни сделал Абад-Кафриэр, больше оно не имело значения.
– Освободилась... – пробормотал бывший муж, и глаза Селены расширились. Не знаю, как ему удавалось превозмогать действие магической привязки, сковывающей ведьмовской силы. Но, словно преодолевая тысячу притяжений, он всё же сел. Лицо исказилось, всё сильнее проступали чужие, незнакомые горгульи черты. Точнее – знакомые, мы не единожды сражались по разные стороны баррикад!
– Явил истинное лицо. Абад. – Отозвалась я.
– Я любил тебя!
– Настолько, что готов был отдать толпе распалившихся мужиков? – не сдержалась я.
– Ты сама виновата, что... – процедил сквозь зубы Кафриэр и вдруг взвился, метнулся тёмной тенью, сверкая мрачными каменными изломами и тенями.
Отступить я не успела, но передо мной встала стеной крылатая фигура, на этот раз сияющая белым, с редкими чёрными вкраплениями.
Столкнувшись с ним, горгул замер, лицо перекосила судорога, пальцы скрутились, словно желая ухватить, но не доставая.
– Это всё ты, – выцедил с ненавистью, глядя на моего ангела. – Я победил тебя, обменял нас местами, отобрал твою силу, твою женщину, отправил тебя на вечные муки в Нижний мир... Что ты сделал? Почему я начал сходить по ней с ума?
– От желания обладать чужим? – мне вспомнились давние слова Рингара.
– Моя любовь к Софери – неделимая часть моего Маттаэ, – тихо отозвался Скаллид.
– Маттаэ уже у тебя. Почему я по-прежнему чувствую то, чего никогда не чувствовал ни один горгул? – с яростно искажённым лицом прошипел Абад. – Я завладел ей, она была моею множество раз, она принадлежала мне и повиновалась, она забыла тебя, вы почти разделились! Я почти добился всего! Почему же тогда мысли о ней по-прежнему сводят меня с ума? Если даже любовь была не моей – твоей?!
– У любви свои законы, – пожал плечами Скаллид.
– Не могу... удержать... – сквозь зубы пробормотала Селена. Я глянула на неё – губы стиснуты, руки напряжены, на висках пот. Значит, всё это время не только мой ангел, но и магичка всеми силами привязки удерживала горгула. И тем не менее он вырывался из-под контроля!
Где же Рингар?
Я оглянулась на дверь, и в этот миг ректор вошёл стремительным шагом, держа в руках какой-то свиток.
Лицо Абада исказилось. А мои мысли пополнились ещё одним всплывшим воспоминанием.
Мы тогда сделали множество заготовок для запечатывания, в основу которых вплели древние манускрипты и артефакты. Одни отбраковали, другие оставили про запас, на всякий случай. Мало ли какой ещё горгул прорвётся.
Вот и пригодилось...
Жозефф уже вынес Эйву – я и не заметила, когда. После посыла ректора в помещении остались только мы. Два ангела и магичка окружили горгула, и я тоже шагнула вперёд, вставая в их круг. Скаллид глянул на меня, наверное, желая сказать, что сами справятся – но сил я истратила не меньше его самого. И если он продолжал бороться, я тоже сдаваться не собиралась. Оставлять Абада на воле никак было нельзя.
– Приготовься, – раздался у уха голос моего белого, и я поняла, что он планирует не только помочь в запечатывании, но и достучаться до Рании.
Ректор сосредоточенно читал заклинание, от чего свиток взлетел над нами и остановился прямо над головой горгула. Тот дёргался, пытаясь вырваться, но Селена продолжала удерживать магическую привязку. Руки напряглись, по лицу струился пот, волосы растрепались, губы приоткрылись в беззвучном крике-стоне. Но она держала, и я подбавила своей силы, впервые пожалев о магии сфинкса. Кажется, я буду долго отвыкать.
Вдруг дверь распахнулась, пропуская всклокоченную Эйву и следом за ней разъярённого Жозеффа. Похоже, декан пытался остановить свою суженую, и я мысленно хмыкнула. Не только от меня наш общий характер вышел столь... непростым, скажем так.
– Софери, я помогу! – воскликнула она, и я улыбнулась, кивнув. С её силой мы сработались и она действительно будет не лишней. Бедная Селена скоро свалится без чувств, а ей ещё грифона принимать.
Сфинксова магия влилась в наш круг, освежая, подбадривая, придавая сил. Рыкнув, Райни тоже присоединился. Рингар Абели лишь подвинулся, давая место новоприбывшим, не прерывая заклинания, не отрывая взгляда от манускрпита.
И в тот миг, когда ткань пространства отворилась, открывая проход во мрак Нижнего мира, я ощутила, как тёмные частички, ещё оставшиеся в моём ангеле, устремились туда.
Над головой горгула загорелось зелёное пламя; зная, что планирует Скаллид, я старалась подстраховать Абели, все усилия отдавая манускрипту. Который дымил, искрил, затягивал в себя чёрную сущность нашего врага.
В какой-то миг горгул начал терять материальность, сделался прозрачным, почти плоским, искорёженной пространственной улиткой потянулся в манускрипт и через печать – дальше, в зияющее отверстие Нижнего мира.