Ангелы Эванжелины
Шрифт:
Итак, что мне известно? Первое — Гленн болен, и для его выздоровления нужен камень, который может исполнять желания. Но никому не ведомо, где этот булыжник спрятали ученики Клейвоанта.
Второе — мне помогает пташка, которая, судя по картинке, чья-то душа. Или не душа, а что-то на нее похожее. Но зачем этот кусок сущности меня раз за разом спасает и показывает нужные воспоминание? Кто у нас мертвый и весьма заинтересованный во мне? Или скорее всего не во мне, тут я себя не тешу надеждой, а в том, что я должна сделать, что не получалось осуществить у Эвы, но есть все
Если допустить, что я тут для Гленна, ибо иная причина лично мне не приходит в голову. А у Гленна была очень любящая мама, сильная магичка и талантливая целительница. Так может это она? Но ведь Эва и так собиралась отдать желание в пользу Гленна…
Что-то я слегка запуталась во всем этом. Расспросить бы кого-то… Только кто мне ответит? Не у Теодора же выпытывать о любимой и безвременно покинувшей его супруге… Хотя о птице, думаю, рассказать все-таки стоит, вдруг она чем-то опасна.
Немного послонявшись без дела по комнате, подхожу к столу и зачем-то принимаюсь выравнивать стопочку принесенных из библиотеки книг, лежащих на нем, присоединяю к ним ночную потеряшку, чтобы впредь не терялась, а, услышав подозрительный шорох, выглядываю в коридор. В нем, как оказывается, ничего уже не шерудит, зато шум, заинтриговавший меня, отчетливо доносится со стороны лестницы. Тихонько подкрадываюсь туда и аккуратно выглядываю. И, честно говоря, зря осторожничаю, ибо производителя сего звука не отвлекла бы от занятия даже иерихонская труба. Прямо на ступеньках занимаясь очень важным и серьезным делом, сосредоточенно пыхтит Сет.
Я не сразу понимаю его гениальную задумку, а когда до меня доходит, становится немного не по себе.
Ребенок, сидя на корточках, старательно покрывает каменную ступеньку непонятным тягучим желтым веществом, иногда макая широкую плоскую кисточку в банку с янтарной субстанцией.
— Помочь? — вопрошаю я, прислоняясь плечом к стене и складывая руки на груди.
Мальчик вздрагивает, едва не опрокидывает посудину с клейкой массой, похожей на древесную смолу и с испугом воззряется на меня. Помню, в детстве мы обожали эту самую смолу находить на стволах и жевать, представляя, что это жевательная резинка. Мне больше всего нравилась вишневая, а моя подруга Иришка предпочитала абрикосовую. Мне даже кажется, что я сейчас чувствую тонкий едва ощутимый аромат налитых солнцем сладких плодов.
— А, это ты? — спустя секунду вздыхает Сет и спокойно возвращается к своему делу.
— Я, — хмурюсь и многозначительно замолкаю.
Деть чувствует мое настроение и, наконец, прекращает заниматься сим непотребством.
— Что? — удивленно поднимает брови ребенок.
— Это ты мне расскажи что… — изо всех сил стараюсь выглядеть строго и солидно, ибо чувствует мое сердце, что этот сорвиголова задумал какую-то каверзу, и более того я даже знаю, на кого эта каверза направлена. — Ничего не хочешь объяснить?
— Это для Сиселии, — смущенно признается ребенок. — Она мне не нравится. Я хочу, чтоб она уехала.
— И ты для этого… — обвожу рукой орудие труда и результат его действия, подталкивая мальчика продолжать рассказ.
— И я для этого мажу лестницу клеем. Она шагнет на ступеньку и приклеится, — виновато вздыхает Сет, осознав неправильность своих действий.
— Угу, — заинтересованно киваю. — А потом сразу же поймет, что ей не рады и убежит собирать вещи.
— Ну, как-то так… — пожимает плечами ребенок. — Глупо, да?
— Очень. А еще опасно, — добавляю. — Она может упасть, поранится. Ну, а, кроме того, представь на минуточку, что в это время у нее на руках будет Гленн…
— Гленн? — широко открывает глаза Сет.
— Да, Гленн. Твой маленький брат. Они упадут вместе… — приседаю возле мальчика и заглядываю ему прямо в глаза.
— Я не хочу, чтобы Гленн пострадал, — шепчет ребенок.
— И я не хочу. Давай лучше уберем тут все, — предлагаю. — А потом пойдем ко мне. Я еще не завтракала. Составишь мне компанию?
Мордашка мальчика расплывается в радостной улыбке.
— Еще спрашиваешь? Конечно, хочу.
— Вот и чудесно. За одно и поговорим, — припечатываю я.
— А ты никому не скажешь? — с надеждой просяще заглядывает мне в глаза дите.
— Не скажу, если ты пообещаешь мне больше такого не делать и ответить честно на все вопросы.
— Какие вопросы? — подозрительно щурится он.
— О няне, конечно. Должна же я знать, чем она тебя не устраивает.
Сет согласно кивает, и мы принимаемся с помощью подручных средств за уборку.
Глава 16
— Ну, что там у вас случилось? — вопрошаю, отпивая чай из чашки.
На счастье я вовремя заметила сего мелкого диверсанта, и очистить лестницу от клея не составило большого труда. Мы успели за несколько секунд до прихода Лины с подносом. Я тут же ее отослала за дополнительным прибором, ибо Сет хоть и уверял, что не голоден, но знаю я этих мальчишек. Растут, как на дрожжах и всегда не прочь полакомиться дополнительно сладким пирожком или печеньем.
Вот и сейчас, затолкав в себя огромный кусок булочки с ванильным кремом и с трудом ворочая языком, этот сорванец пытается еще и что-то мне ответить.
— Ты прожуй сначала, — фыркаю, а потом говори.
Мальчик довольно-таки быстро проглатывает выпечку и запивает ее какао.
— Она плохая, — наконец отвечает он.
— Просто плохая, — ставлю чашку на место и внимательно всматриваюсь в его лицо.
— Да. Плохая.
— Сет… Она тебя обижает? Гленна? — осторожно задаю следующий вопрос.
Может она руку поднимает на мальчиков, когда никто не видит, а те не могут защитить себя. В сердце тревожно покалывает.
— Нет, — мотает головой мой маленький собеседник, и я облегченно вздыхаю. — Она просто мне не нравится. Ни мне. Ни Гленну.
— Дорогой, это понятно, — провожу рукой по его непослушным вихрям, убирая падающую на глаза прядь. — Сиселия новый человек со своими привычками и манерами. Она не может так сразу понравиться, вы же привыкли к Илин.
Сет хмуро смотрит на меня, откладывая недогрызенную булку.