Ангелы Калибана

Торп Гэв

— Он просто безумец, брат! — злобно произнес Эль’Джонсон. — Хватит приписывать ему логичные мотивы, Конрад отказался от них. Кёрз, пожалуй, сам не сможет объяснить свои поступки — по крайней мере понятным для нас образом.

— Нет, он почти всю беседу вел себя вполне разумно, — возразил Ангел, явно недовольный тем, что его перебили. — Конрад пытается понять себя, узнать, чего добивался наш отец, избавить себя от чувства вины, возложив часть ее на Императора.

Другие примархи недоуменно молчали, поэтому регент продолжил:

— Кёрз упрекает отца в том,

что Он создал его таким, как будто нуждался в массовом убийце, чудовище, враждебном обществу.

— Разумеется нет, — фыркнул Жиллиман. — Как это убого: винить Императора в собственных недостатках.

Лев ничего не ответил. Конечно, Кёрз утратил рассудок, стал тенью себя прежнего, но поднятая им тема была непростой. Что сформировало личность Эль’Джонсона — Император, леса Калибана или же Лютер и Орден? Истина в том, что судьбу воина, именуемого Львом, определили многие события. Но как быть с Ангроном, превратившимся после лоботомии в неудержимого берсеркера, или даже Лоргаром, которого покарали за слишком рьяную веру в Императора?

Впрочем, это уже не имело значения. Все они сделали выбор, определили сторону. Многие братья Эль’Джонсона решили пойти против Отца, а значит, разорвали все родственные узы и больше не заслуживали сострадания. Мания преследования Конрада была лишь проявлением его чувства вины.

— Кажется, ты глубоко задумался, лорд-защитник. — Сангвиний заговорил негромко, но сразу же вывел Льва из прострации. — Не поделишься мыслями?

Эль’Джонсон покачал головой.

— Кёрз не покидал Макрагг, — твердо сказал Ангел. Продолжил он уже с грустью: — Я знаю, ради чего Конрад на самом деле приходил ко мне. Он ищет того, что уже никогда не получит от Императора. Того, что уже никто ему не даст. Прощения.

— Прощения?! — зарычал Робаут. — Да я готов спалить родной дом, если Кёрз сгорит вместе с ним! Прощения?!.

Раскрасневшись, он запнулся и умолк. Лев отвернулся, чувствуя, что не сдержит презрительную ухмылку.

— Именно, — подтвердил Сангвиний, но его тон показался Эль’Джонсону неубедительным. — Конрад невменяем. Он считает себя хорошим, возможно, даже сейчас думает, что выполняет замысел Императора. Кёрз жаждет поверить, что он — всего лишь сломанная марионетка Отца. И тогда сумеет убедить себя, что был прав с самого начала. Речь об оправдании, братья. Конраду нет прощения, и он знает это, но надеется оправдать свои поступки.

— И он решил, что ты согласишься? — Лев не мог понять, как такое пришло Кёрзу в голову. Даже в безумии тот оставался внимательным и изворотливым, слишком ловко манипулировал событиями и своими братьями, чтобы недооценивать его. — Почему, мой господин император?

— Он решил, что я убью его.

— Не сомневаюсь, ты попробовал, — с горьким смешком заметил Жиллиман. — Или подумал об этом.

Кровавый Ангел качнул головой:

— Нет. Я не смог. Никогда не заставлю себя убить настолько жалкое создание.

— Ты пощадил эту тварь? — Эль’Джонсон глубоко вздохнул, сдерживая ярость. Выдохнув, он продолжил: — Он подставил тебе шею? Ты заподозрил какой-то трюк, да? Не нанес удар,

потому что Кёрз лгал?

— Он говорил искренне, но ты тоже прав. Вышло бы, что я подарил ему избавление. Конрад счел бы такую смерть достойной.

— Но он все равно бы умер, брат, — сказал Робаут, и Лев кивнул.

— Нет, Вселенная устроена не так. — Отвернувшись, Сангвиний уставился в тени. — Мы бросаем камни в воду. Круги от них расходятся и пересекаются. Действие и противодействие. У каждого поступка есть последствия. Если бы я хладнокровно прикончил Конрада, то совершил бы убийство.

— Казнь, а не убийство, — счел нужным поправить Эль’Джонсон.

— Убийство. Не бывает казней без суда.

Откинувшись во тьму, Ангел потер висок, словно от боли.

— Это уже слишком. — Лев схватил Жиллимана за руку. Гневался он на Сангвиния, но не мог срываться на императоре. — Ты позволил Кёрзу подобраться так близко?

— Позволил? — Робаут взглянул на свое запястье в хватке Эль’Джонсона, затем, вскинув бровь, на самого примарха.

Тот не выпустил брата.

— Не придирайся к словам. Мы согласились разделить обязанности. Ни ты, ни я не правим новым Империумом. Наш брат — император-регент, новый властелин людей, надежда на будущее! — Голос Льва перешел в рык. — И ты допустил, чтобы Кёрз напал на него!

Жиллиман вырвал руку:

— Я ничего не «допускал»! Я оборонял маяк на Соте. Что осталось бы от нашего Империума, если бы из-за Гибельного шторма вернулась разрозненность Долгой Ночи? И где был наш лорд-защитник? В теории ты охраняешь нас, но на практике от тебя никакого толка!

— Еще раз оскорбишь меня, брат, и я теоретически разобью твою практическую физиономию! — огрызнулся Эль’Джонсон, занося кулак.

— Я здесь, братья. — Сангвиний поднялся с кресла, его лицо показалось белым пятном во мраке. Тихо и проворно шагнув между примархами, он поочередно взглянул на обоих. — Не говорите обо мне как о ценной утвари.

— Ты не утварь, владыка Сангвиний, но ты ценен, — ответил Лев. — Мы поставили все на Империум Секундус, наделили тебя властью, какой прежде обладал только наш Отец.

— При всех заблуждениях нашего брата из Первого, здесь он прав, — согласился Робаут. — Если ты падешь, Империум Секундус не выживет.

Черты Ангела исказила печаль, на мгновение он показался таким беспомощным, что Эль’Джонсон ощутил пустоту в душе. Жиллиман протянул руку, желая подбодрить Кровавого Ангела, но тот отстранился и ладонью отбросил волосы со лба.

— Значит, мы потерпим неудачу, — произнес он и отвернулся.

— Что ты имеешь в виду? — требовательно спросил Лев.

— Я… — Сангвиний опустил голову под тяжестью раздумий. Через несколько секунд он выпрямился, расправил плечи и снова посмотрел на братьев. — Я погибну от руки Хоруса.

Робаут и Эль’Джонсон переглянулись, стараясь понять, к чему это сказано.

— Откуда ты знаешь? — уточнил Жиллиман.

— Не сомневаюсь, очередная ложь Кёрза, — бросил Лев. — Но в его речах нет ничего, кроме злобы. Он и мне пробовал заморочить голову, на Тсагуалсе.