Ангелы на кончике иглы
Шрифт:
Он представил себе, как сейчас потащится к автобусу, долго будет мерзнуть на остановке, потом спустится в сырое метро «Молодежная» и будет с полчаса сидеть на ледяном клеенчатом сиденье, пока доедет до центра, а там снова пересадка… «Волга» у Макарцева теплая и чистая. Но Яков Маркович, идя в больницу, уже обошел ее стороной.
– Знаете, я в лесу не был уже десять лет, – сказал Раппопорт, указав рукой за окно. – Забыл, как он пахнет, а сейчас, говорят, все-таки весна. Пойду прогуляюсь, если вы не возражаете…
– Как угодно.
Зинаида Андреевна гордо вышла, широко распахнув стеклянную дверь.
32. МАКАРЦЕВА ЗИНАИДА АНДРЕЕВНА
АВТОБИОГРАФИЯ,
Я, Макарцева 3.А., девичья фамилия Жевнякова, фамилия по первому браку Флейтман, русская, родилась 3 февраля 1925 г. в Ростове-на-Дону в семье служащего. Отец умер в 1927 г., мать учительница. В комсомол вступила в 1940 г., беспартийная. В 1943 г. поступила в Ташкентский медицинский институт, окончила его в 1949 г. со специальностью врача-педиатра. Направлена на работу в детскую поликлинику No 1 спецсектора Мосгорздравотдела, лечила детей работников МК и МГК партии. Оставила работу в связи с рождением сына. Являюсь военнообязанной, ст. лейтенант запаса.
Мой муж, Макарцев И.И., кандидат в члены ЦК КПСС, главный редактор газеты «Трудовая правда».
Личная подпись – 3.Макарцева.
СУЩЕСТВОВАНИЕ ЗИНАИДЫ АНДРЕЕВНЫ
Эту свою автобиографию Зинаида Андреевна написала впопыхах: муж стоял над душой и торопил. Едва расписалась, схватил и уехал в ЦК, ничего не объяснив. Только вечером она выяснила, что ее, возможно, пустят за границу вместе с ним.
Получилось так, что первые свои поездки в разные страны Хрущев совершал с Булганиным, а западные руководители являлись на эти встречи с женами. Во время деловых встреч глав государств жены собирались отдельно, и Булганин невольно оказывался с женами. Возвращаясь в Москву, он жаловался Никите Сергеевичу на свою судьбу. Он, конечно, сознает, что это его партийный долг, но, с другой стороны, и в его положение войти надо. Хрущев поступил в соответствии с духом демократических веяний и поставил вопрос на Политбюро: ездить с женами или без? Члены Политбюро высказывались осторожно! Есть, мол, в этом свои плюсы и свои минусы. После этого Никита Сергеевич подвел итоги дебатам. Он сказал историческую фразу:
– С волками жить – по-волчьи выть!
И в очередную поездку вместо Булганина взял Нину Петровну, которой в срочном порядке привезли несколько платьев из Парижа, Брюсселя и Рима. Тем временем прогрессивное постановление было спущено ниже – изучалось заведующими отделов ЦК. Тут, видимо, не обошлось и без давления самих жен. Намечался государственный визит в Великобританию. Тогда-то Игорь Иванович вместо столовой ЦК неожиданно приехал обедать домой и заставил Зинаиду быстро написать автобиографию. Но решение вопроса взяла на себя супруга Никиты Сергеевича.
– Я-то еду по обязанности. А другим зачем отрываться от семей, да государственные деньги швырять на ветер?
Исключение сделали только для супруги министра иностранных дел Громыко, да и то ненадолго. Некоторые жены, правда, позже стали ездить в туристические поездки за границу. Зинаида же особенно никуда не стремилась. Биография ее осталась в служебном досье мужа.
Хотя Зинаида Андреевна этого никому, даже Игорю Ивановичу, никогда не говорила, родилась она в семье графа Андрея Андреевича Жевнякова, получившего великолепное образование в Сорбонне и Гейдельберге и имевшего угодья на юге России, подаренные его предкам императрицей Екатериной Второй. Молодой ростовский адвокат и землевладелец после революции потерял все, что ему принадлежало, титулы скрыл и пошел служить в суд, когда советской власти понадобились адвокаты. Защищая других, он сумел защитить и себя, чудом уцелел, женился по любви на учительнице, но вскоре умер, оставив двух дочерей.
Сестры выросли красавицами в умеренно-южных, смуглых тонах, но было что-то холодное в их красоте. Мать потихоньку называла их графинюшками. Жили в Ростове трудно, голодно. В войну попали в Среднюю Азию. Зина кончила десятилетку и поступила в эвакуировавшийся туда медицинский институт. Профессор Флейтман, читавший студентам курс общей терапии, сразу обратил внимание на красивую студентку, к тому же интеллигентную. Жена Флейтмана погибла в самом начале войны. Она была хирургом и добровольно ушла на фронт. Флейтман сделал Зине предложение, отказываться было глупо. Она окончила институт, и профессор через коллегу, который тогда работал в Четвертом управлении Минздрава, устроил ее в спецполиклинику.
Неожиданно профессор Флейтман заявил Зине: у него есть предчувствие, что им лучше разойтись. Она ничего не поняла и гордо ушла от него. Уже будучи женой Макарцева, Зинаида узнала, что Флейтман был отстранен от всех постов, а позднее посажен по делу врачей. Разведясь, профессор Флейтман спас ее. Он ее любил.
Макарцев берег ее от неприятностей с той же тщательностью, что и первый муж. Она давно оставила службу и больше к ней не возвращалась. О благополучии ей тоже не приходилось думать: оно было всегда, даже когда Макарцев был на волоске от гибели. Зинаида привыкла к трудной должности жены ответственного работника и мужественно несла это бремя. Хотя ей пошел сорок пятый год, время, казалось, не коснулось ее: лицо, фигура, походка – все было в полном порядке. Когда она шла, держа под руку сына, дистанция чувствовалась, конечно, но не реальная. Игорь старел гораздо быстрей, а ведь вполне могло бы быть наоборот.
Он гордился тем, что жена у него такая красивая, и радовался, если им удавалось побывать где-нибудь вместе. Но это случалось редко. Едва она начинала говорить, что соскучилась без природы, он отправлял ее на госдачу; едва намекала, что устала, он спустя час звонил ей и говорил, что заказал для нее путевку. Она любила отдыхать в Грузии, в Ликани, в закрытом санатории ЦК возле Боржоми. Старый дворец царей Романовых в сказочно красивом лесу, мало людей, целебная вода. Семейное прошлое будто вставало перед ее черными очами.
Санаторные нравы Зинаида Андреевна не принимала. Ее возмущала невоздержанность мужчин и особенно женщин, легко сходящихся на один вечер. В этом было что-то кошачье, она брезгливо морщилась, старалась не заводить знакомств, чтобы не слышать: «Выпили коньяку, а потом…» Иногда она пыталась пожалеть этих женщин, понять их. Но тут же с брезгливостью думала: «У нас с Гариком тоже ведь немало трудностей, но ни я, ни он не стали бы вот так…»
Игоря Ивановича она поднимет, поправит, все сделает, чтобы он стал здоров. Другие по два и по три инфаркта переносят, а работают, хоть бы хны! Единственный, кто ускользал из ее логики жизни, был сын. Но, с другой стороны, сейчас у всех с детьми проблемы. Боренька вырастет, поумнеет. Если бы муж помог, почаще вмешивался, и она нервничала бы меньше. А он полагался в этом вопросе на жену. Зинаида Андреевна не раз просила всерьез заняться сыном, проявить мужской характер. Макарцев обещал, подолгу собирался, обдумывал, пытался это сделать, откладывал. А теперь, когда он заболел, она думала: «Ну вот, теперь у Игоря Ивановича больше будет времени подумать о сыне, а мальчик станет терпимее к отцу. И все наладится».
33. ВСЕ РАВНО Я ТЕБЯ ПОЦЕЛУЮ!
Сироткина была уверена, что теперь, когда Ивлев, хотел он сам того или нет, а все же принадлежит ей и хоть изредка она обретает полную власть над ним, – она успокоится. Ведь ей от него ничего не надо, а то, что было надо, получено. Любовь до тех пор приносит состояние дискомфорта, вычитала где-то Надя, пока эта любовь не удовлетворена. А теперь, поскольку уже все было, а ничего большего не может быть, потому что это не входило в ее планы, интерес к спецкору Ивлеву должен пойти на убыль. Она уже отбыла свой срок в тюрьме у Ивлева. Но амнистия для Нади не наступила.