Англия, Англия
Шрифт:
— Нет, я имел в виду другое, Макс. Речь об ускорении, а не о замедлении.
— А-а. Да. Опять пробил час «ай-ай-ай». Ну хорошо, хорошо, поучите меня.
Разработчик Концепций замялся. Доктор Макс, как он предпочитал представляться перед телекамерами, поскольку в этом имени сочетались раскованность и чинность, стоял перед ним, изящно подбоченясь, готовый просиять по знаку режиссера.
— Позвольте мне описать ситуацию вот под каким углом. Вы — наш Официальный Историк. На вас лежит ответственность за… как бы тут лучше выразиться… за нашу историю. Вы понимаете, о чем я?
— Пока, мой дорогой Джефф, все ясно, ка-ак дважды два.
— Хорошо. Так вот, смысл нашей истории — я подчеркиваю, «нашей» — это сделать так, чтобы у наших гостей, покупателей того, что в данное время именуется рабочим названием «Не просто отдых», у-луч-ши-лось настроение.
— Улучшилось. О, эти вековые э-ти-и-ческие вопросы, истый змеючник. Улучшилось. В смысле?
— Они должны почувствовать, что больше узнали.
— Именно-о. Для этого, полагаю, меня и на-а-значили на эту должность.
— Макс, вы упустили из виду глагол.
— Который?
— «Почувствовать». Мы хотим, чтобы они почувствовали, будто больше узнали. Узнали ли они что-то на самом деле — это совсем другое дело. Более того, это вне нашей юрисдикции.
Доктор Макс заложил большие пальцы рук в карманы своего палевого жилета. Жест, означающий в понимании телезрителей шутливый скептицизм. Ох, с каким бы удовольствием Джефф вывернул бы этого типа наизнанку — но надо все же попытаться хоть что-нибудь ему втолковать.
— Суть вот в чем: то, что вы и ваши коллеги считаете историей — то, что пишут в книгах, — большинству людей ни к чему. Они просто не знают, что с этими штучками-дрючками делать. Я лично всей душой за. В смысле, за них. Я несколько раз пытался читать книги по истории, и хотя, конечно, я не так умен, чтобы к вам на семинары ходить, у меня есть насчет этих книг мнение. Их объединяет одна закавыка: авторы обычно предполагают, будто большую часть других книжек по истории вы уже прочли. Это замкнутая система. Не с чего начать. Все равно как искать кончик ленточки, когда хочешь распечатать компакт-диск. Знаете это чувство? Вокруг коробочки идет такая цветная полоска, и ты отлично видишь, что там под оберткой внутри, хочешь достать, но у полоски нет ни начала, ни конца, сколько ни скреби ее ногтем?
Доктор Макс достал маленький блокнот и занес над страницей серебряный карандашик в виде копья.
— Вы не против, если я это при-и-свою? Чрезвычайно ярко. Я имею в виду фрагмент об обертке компакт-диска. — Он что-то нацарапал на листке. — Да? И отсюда следует?
— Отсюда следует, что мы людей не пугаем. Мы не оскорбляем их невежество. Мы даем им то, что они уже понимают. Возможно, чуточку добавляем. Но никакие глобальные новости не приветствуются.
— А после того, как мой галстук был перемещен в другое место нашим достосла-а-вным вождем, какова, могу ли я солипсически поинтересоваться, будет функция этого тела-контейнера, иными словами, Официального Историка, внутри которого приказано находиться галстуку?
Вздох Джеффа был подобен звукам железнодорожной сортировочной станции. Простак-краснобай — худшее сочетание двух миров.
— Историк должен указывать нам, какая часть Истории уже есть у людей в головах.
— Очевидно, да, — отозвался доктор Макс с профессиональной томностью.
— Макс, черт подери, люди не будут выкладывать деньги за новые знания. Если им этого захочется, пусть идут в какую-нибудь задрипанную библиотеку, если не все еще позакрывались. А к нам они приедут наслаждаться тем, что и так знают.
— И моя работа — сообщить вам, что именно.
— Добро пожаловать на наш корабль, доктор Макс. Добро пожаловать. — У них за спиной невидимый вентилятор ворошил кроны пальм. — И если позволите, еще один малюсенький совет.
— Премного о-о-бязан. — Доктор Макс изобразил из себя первокурсника.
— Благоухаете слишком сильно. Поймите, я лично ничего против не имею. Я думаю о Председателе.
— Рад, что вы за-а-метили. Eau de toilette, естественно. «Петербург». Возможно, вы уловили аллюзию? Нет? Мне она показалась довольно уместной.
— Вы хотите сказать, что вы замаскированный русский?
— Хо-хо, Джефф, как же мне нравится, когда вы играете в мужлана. Очевидно, вам нужны мои разъяснения. — Джефф торопливо задрал голову к высокому потолку Оазиса, но не успел: доктор Макс уже преобразился из студента в профессора. — Секреты великих pa-a-rfumiers, как вы догадываетесь, всегда строго охранялись. Они передавались от стариков к мальчикам в форме тайных обрядов, их записывали шифром, если вообще доверяли бумаге. И — вообразите — каприз моды, разрыв цепочки, безвременная смерть, и их нет, они растворились в воздухе. Катастрофа, которой никто не замечает. Мы читаем прошлое, слушаем его музыку, видим его визуальные образы, но наши ноздри прозябают в бездействии. Подумайте, как ярко можно было бы вводить студентов в тему, если бы вы имели возможность, откупорив флакон, сказать: «Вот так пах Версаль, а так — сады Воксхолла».
Помните, два года назад газеты писали о находке в Грассе? — Джефф, очевидно, не помнил. — Книга рецептов в заложенном кирпичом дымоходе? Романтично до полного невероятия. Компоненты и пропорции множества забытых ароматов, записанные кодом, который удалось расшифровать. Каждый был обозначен буквой греческого алфавита, соответствующей перечню в книге заказов, уже находившейся в музее. Рука, бесспорно, одна и та же. И это, э-то-о, — доктор Макс скосил шею в сторону Джеффа, — «Петербург», которым душился аристократ при дворе Царя два столетия назад — и после него никто. Волнует, правда? — Видя, что Джефф не выказывает ни малейших признаков волнения, доктор Макс услужливо подбросил ему сравне-
ние. — Так ученые клонируют животных, которых наша планета потеряла тысячи лет назад.
— Доктор Макс, — произнес Джефф. — Это вы сами от своего «Петербурга» пахнете, как клонированное животное.
— Основные факты, мистер Поло. Вот все, что нам нужно. Вы знаете, как вянут мои уши от каменных топоров и осадочных пород.
— Тем лучше, сэр Джек. — Марк обожал подобные ситуации, когда начальник и подчиненный сходились, распустив султаны, в рыцарском поединке, обожал атмосферу победительного раболепия. Ни шпаргалок, ни документов — лишь комплект кудрявых светло-русых фактов в кудрявой светлорусой голове. Ходить гоголем перед коллегами — однако не забывая ежесекундно измерять изменчивую реакцию начальника. Правда, «измерение» предполагает точность; на деле же в темные туннели капризов сэра Джека углубляешься, как ассенизатор с маломощным фонариком…