Английская мята
Шрифт:
– Вы боялись, как бы она не покончила с собой, или в глубине души надеялись, что это когда-нибудь случится?
– Теперь я уже и сам не знаю.
– А ту сцену в «Балто», когда вы вдруг неожиданно для всех принялись произносить какие-то странные речи, вы помните?
– Да, отлично помню. До сих пор не пойму, что это на меня нашло.
– Поговорим об этом, если вы не против. Мне бы хотелось узнать ваше мнение: как вы думаете, она действовала в одиночку или ей все-таки кто-то помогал?
– Одна, в этом я совершенно уверен. Иначе и быть не могло.
– Но
– Тогда не знаю. А Альфонсо, его допрашивали перед отъездом?
– Да, допрашивали. Он отрицал, будто встречал ее после убийства. Хотя признал, что вот уже несколько лет часто видел, как она бродит ночами по городу.
– Неужели… Даже не верится.
– А может, Альфонсо солгал?
– Нет-нет, раз он сказал, значит, так оно и было.
– А что она говорила об Альфонсо?
– Да не больше, чем обо всем остальном. Радовалась всякий раз, когда он приходил к нам рубить дрова. Говорила: «Какое счастье, что в Виорне есть Альфонсо». Вот и все.
– Видите ли, я решил поговорить с вами вовсе не для того, чтобы расспрашивать, как все произошло, меня интересует только суть случившегося. Ваше мнение о ней, вот что мне важно.
– Понятно.
– Как, по-вашему, а почему она сказала, будто встретила Альфонсо?
– Она была к нему очень привязана, так что по логике вещей должна была бы скорей промолчать, чтобы уберечь его от неприятностей. Даже не знаю, что и сказать.
– А вы отдавали себе отчет, что она была неравнодушна к Альфонсо?
– Понимаете, он был симпатичный парень, жил бирюком у себя в хижине там, наверху, в лесу. Тоже был не очень-то разговорчивый, холостяк, из итальянцев. Правда, в Виорне поговаривали, якобы Альфонсо был немного… глуповат, что ли, в общем, не то чтобы дурачок, но и нормальным тоже не назовешь… понимаете, что я имею в виду?.. Должно быть, она что-то насочиняла, чего не было на самом деле, иначе никак не объяснить, с чего бы это ей так к нему привязаться.
– А они не были немного похожи?
– Если вдуматься, может, так оно и было. Но она все же была поумней. Не думаю, чтобы она пользовалась в Виорне такой же репутацией, как он, хотя кто знает, тут я могу и ошибаться. Кстати, а что здесь говорят о ней, вы ведь, наверное, интересовались?
– Теперь говорят то, что обычно говорят в подобных случаях: рано или поздно это должно было случиться… она должна была перейти от слов к делу… А раньше, до этого, откуда мне знать… Хотя никто ни разу не сказал, будто вы с ней были несчастливы.
– Я всегда старался скрывать правду.
– Какую правду?
– Ну, насчет той жизни, какую она мне устроила. Полное равнодушие вот уже много лет. А последние годы она вообще на нас не смотрела. За столом всегда сидела, опустив глаза. А если что-нибудь и скажет, такое впечатление, будто делает это через силу, и вид какой-то запуганный. Будто со временем все меньше и меньше нас узнавала. Порой мне казалось, что все это из-за Марии-Терезы, что это ее присутствие в доме приучило Клер к молчанию, и мне даже случалось жалеть, что она живет вместе с нами. Но другого выхода у меня не было. Ведь жена-то хозяйством совсем не занималась. Выйдет из-за стола – и сразу в сад
– А что она там делала, в саду или у себя в комнате?
– Мне казалось, скорей всего, дремала.
– И что же, неужели вы никогда не заходили поговорить с ней?
– Да нет, что вы, и в голову не приходило. Надо пожить с ней бок о бок, чтобы понять, каково это было. Когда люди давно женаты, они с каждым годом общаются между собой все меньше и меньше, а уж мы-то еще реже любой другой семейной пары. Правда, время от времени у меня возникала необходимость обсудить с ней кое-какие дела. Скажем, когда надо было сделать какие-нибудь крупные покупки, отремонтировать дом, я всегда старался сделать так, чтобы она была в курсе, мне это было очень важно, хотя, заметьте, она неизменно соглашалась со всем, что бы я ни сказал, особенно насчет ремонта дома. Рабочий в доме – это она обожала, ходила за ним по пятам, глаз не спускала, наблюдала за работой. Поначалу им даже бывало немного не по себе, но это только в первый день, а потом все шло своим чередом. В сущности, это как если бы в доме жила полоумная, но тихая, безобидная, вот потому-то мы и не насторожились вовремя – живет себе и живет. Если разобраться, именно в этом и было все дело. К чему искать другие причины… Видите ли, все это было так странно, что я даже задавал себе вопрос, уж не придумала ли она всю эту историю, неужели это и вправду она убила бедняжку…
– Да, это она. Отпечатки пальцев полностью совпали. Это бесспорный факт.
– Знаю… Но она слабая женщина, откуда взялись силы?.. Ведь, согласитесь, не будь неопровержимых улик, вы ведь и сами не поверили бы, разве не так?
– Да тут любой бы усомнился, возможно, и сама она тоже. Она говорила, что как-то раз – не уточнила, когда именно – спросила вас, случалось ли вам видеть во сне, будто вы кого-то убили. Вы помните?
– Судья уже задавал мне этот вопрос. Думаю, это было года два-три назад. Как-то утром. Помнится, она говорила что-то об убийстве во сне. Если не ошибаюсь, я ответил ей, что такое со всяким случается и со мной тоже было. По-моему, она спросила, почему так. Я что-то ответил, но забыл, что именно.
– И что, это вас нисколько не поразило?
– Да, пожалуй, нет…
– И вы сказали правду, будто такое случалось и с вами?
– Да, правду. Особенно один раз. Это был настоящий кошмар.
– А когда это было?
– Да уж не помню точно, по-моему, незадолго перед тем, как она задала мне этот вопрос.
– И кто же это был, в этом кошмарном сне?
– Там все было примерно так же, как я рассказал тогда в кафе Робера, в «Балто», тем самым вечером, когда она призналась: я нажимаю на кнопку, взрыв и…
– Напоминаю, вы вовсе не обязаны отвечать на мои вопросы.
– Да, я знаю. Но когда-то нужно произнести это вслух, хотя бы раз. Это была Мария Тереза Буске. Правда, помню, в этом кошмарном сне я плакал, потому что обнаружил, что ошибся и убил не того, кого хотел. Я так и не понял, кто же должен был умереть, но уж точно не Мария-Тереза. И, похоже, не моя жена.
– А вы не пытались вспомнить, кто же это был?
– Пытался, но мне так и не удалось… Это ведь не имеет никакого отношения к случившемуся, почему же вы так упорно меня расспрашиваете?